Все кошки смертны, или Неодолимое желание - Сергей Устинов

Но никаких паролей не было. Прямо на «рабочем столе» обнаружилось то, что я ищу: папка «Мои документы». Хотя судя по тому, что мне известно о стрингере Ванине, документы там должны были быть как раз чужие.

Мышка дернула хвостиком ― «открыть». И моим глазам предстала полная сокровищ пещера Аладдина. Вот они, бомбы-то, запоздало сообразил я. Заряженные по полной программе ― из-за такого и впрямь убить могут. Дух захватывало от одних только имен файлов, в которых мелькали названия госучреждений, банков, корпораций вперемешку с фамилиями высших чиновников и олигархов. Иногда они сопровождались не всегда до конца понятными, но зато многозначительными пояснениями типа: «Минфин.Орал». «Совбез. Венерики». Все было такое вкусненькое, что я не знал, с чего начать. Но потом, вспомнив о тематике последних статей Вантуза, ткнул курсором в строчку, где значилось: «Алюминий. Кто. Кого. Куда».

Песочные часы на мониторе как-то подозрительно торопливо сделали привычное сальто-мортале, и передо мной высветился девственно чистый экран. Ни текста, ни картинок.

Как говорится, пусто-пусто.

Я вернулся в «Мои документы» и попробовал открыть другой файл с заманчивым именем «Лидеры партий. Счета».

Та же картина. Под названием «Белый квадрат».

Уже минут через двадцать, проявив упорство, достойное, как непременно заметил бы Прокопчик, лучшего применения, я удостоверился, что в компьютере Вантуза нет ни одного байта содержательной информации ― все стерто, включая «телефонную книжку». После чего оставшиеся завлекательные названия выглядели как гнусное издевательство.

Единственное, что мне оставалось, это попытаться установить, когда же это случилось. Я снова вошел в «Мои документы», и тут уж мне не понадобилось проводить кропотливых исследований: все как один файлы были изменены в одно и то же время, с интервалом в минуту-другую.

А именно сегодня, между пятью и шестью часами утра.

13

Вообще-то мысли специально инспектировать Прокопчика на предмет выполнения моих руководящих указаний у меня не было. Просто путь от Преображенки домой пролегал соблазнительно близко от офиса «Фаруса». И искушения я не преодолел.

Честно говоря, мне и самому было интересно взглянуть если пока не в лицо предполагаемому противнику, то хотя бы на его фасад. Но по прибытии на место я обнаружил, что оказался там в нужное время: события стали разворачиваться, едва я успел припарковаться на противоположной стороне улицы.

«Фарус» располагался на Бауманской, в суперсовременном офисном здании, смахивающем на кубик Рубика с вывернутыми в разные стороны гранями, отливающими на солнце черно-серо-голубыми оттенками. Глядя на этого архитектурного монстра, определить, где окна, есть ли они вообще, а уж тем более, что за ними, было невозможно. С боков его обжимали тоже в свое время царапавшие глаз обывателя конструктивистские коробки с квадратными оконными переплетами и прямоугольными эркерами, но сейчас рядом с «Фарусом» они смотрелись как старомодные старушки из скверика.

Обе стороны улицы перед зданием были уставлены сверкающими лаком дорогие машинами, но старенькую «короллу» Прокопчика, втершуюся между двумя «мерседесами», я приметил сразу. В ней никого не было, из чего я умозаключил, что выбор между геморроем и тромбофлебитом сделан моим помощником в пользу последнего. Оставалось обнаружить его наблюдательный пункт, оценить качество выбранной позиции, и инспекцию в целом можно было считать законченной.

Достав из «бардачка» маленький, но довольно мощный «цейс», я принялся с его помощью методично обшаривать пространство. Но когда в окулярах наконец мелькнула знакомая шевелюра, бинокль чуть не выпал у меня из рук: Прокопчик не стоял, не сидел и даже не лежал ― он вприпрыжку несся по тротуару!

Представить себе, что мой бравый ассистент, еще сегодня утром с трудом передвигавшийся с помощью костыля, спешит за повторным переломом, было невозможно. Мысль о чудесном исцелении под влиянием снизошедшей на него благодати я тоже отмел. Оставалось предположить, что на столь отчаянное поведение беднягу подвигли какие-то экстренные обстоятельства, заставившие его мужественно презреть боль и угрозу здоровью.

Обстоятельства эти могли быть двух родов: либо Прокопчик за кем-то гнался, либо кто-то гнался за Прокопчиком. Выискивать в густой толпе движущийся объект с помощью бинокля дело безнадежное. Я отбросил его на сиденье и постарался окинуть панораму невооруженным взглядом. Результат получился неожиданный. Мне открылось, что Прокопчик и впрямь преследует идущего впереди него человека ― и этот человек сильно смахивает на моего закадычного приятеля Мерина. Но и самого Прокопчика тоже «ведет» некто. Который даже не смахивает на моего пензенского коллегу Малого-Малая. Это он, голубчик, и есть.

Выскочив из машины, я пристроился этой кавалькаде в хвост, искренне надеясь, что уж я-то замыкающий. И мне вдогонку не устремился какой-нибудь все еще пылающий жаждой мести Бульбочка или кто-то из его столь же симпатичных дружков.

Но надолго наш променад не растянулся. Я увидел, как притормаживает, теснясь к стенке, Малай. Где-то впереди в потоке прохожих остановилась и макушка Прокопчика. Я тоже встал на прикол за киоском с прохладительными напитками и, воспользовавшись антрактом, решил все-таки выяснить, что здесь происходит.

Набрав мобильный Прокопчика, я поинтересовался:

― Ты чем сейчас занят?

― П-преследую наступающего противника! ― бодро отрапортовал он. И, не скрывая торжества, сообщил: ― Объект Мерин вышел из офиса ― так что с тебя ф-фантик! И никогда больше не спорь со старым м-мудрым Прокопчиком!

― Когда караван поворачивает назад, хромой верблюд оказывается впереди, ― заметил я, привычно сбивая с него избыточную спесь. Но услышав в трубке вопль возмущенного пророка, решил во что бы то ни стало не дать втянуть себя в дальнейшую дискуссию и командирским голосом потребовал доложить, что делает сейчас Мерин.

― П-пополняет запасы ф-фуража.

― В смысле?

― В смысле п-пасется на просторах супермаркета. Метет в корзинку все подряд ― надо п-полагать, потом двинет п-прямо в стойло.

Я на минуту задумался: определить место проживания Мерина представлялось делом заманчивым. Но и сообщать Прокопчику, что за ним хвост, мне не хотелось. Это могло привести к утрате им естественности поведения, а я в данный момент был в этом не заинтересован.

― Хорошо, ― сказал я. ― Веди его помаленьку, только не зарывайся. Когда он где-нибудь осядет, позвони.

После этого я решительно и уже не скрываясь направился прямиком к Малаю.

Пензенский Мегрэ стоял, меланхолически прислонившись к водосточной трубе, и ел мороженое из вафельного стаканчика. При виде меня он дернулся и откусил слишком большой кусок.

― О! ― обрадовался я, делая вид, что только сей момент наткнулся на него взглядом. ― Какими судьбами?

― Моматривау мостоприммематильмости, ― катая во рту ледяной шар, с выпученными глазами промычал он.

― Осматриваешь достопримечательности ― это хорошо, ― поощрил я, дружески беря его под ручку. -Царь-пушка, Царь-колокол. Москва ― столица нашей Родины. Еще можно в уголок Дурова сходить. Я сейчас как раз в ту сторону еду, могу заодно с контрамарочкой помочь ― у меня там билетерша знакомая.

Он посмотрел на меня с ненавистью ― холодной, как кусок мороженого, застрявший у него в глотке. Но я, не обращая внимания на этот ледяной прием, уже весело увлекал его в противоположную от Прокопчика с Мерином сторону. Малой-Малай, осознав всю бесперспективность своего дальнейшего здесь пребывания, уныло и неохотно, но все же поплелся вслед за мной.

Я завез его подальше, как младенца в темный лес, и ссадил где-то в центре наших каменных джунглей. После чего немедленно набрал Прокопчика.

― П-птичка в гнездышке! В смысле, Мерин на конюшне! ― бодро доложил он. ― Д-довел до места, жду начальственных указаний!

― Где он живет?

― Недалеко, на С-семеновской.

― Номер квартиры накнокал?

― С-слишком много хотите от бедного инвалида! -поник голосом Прокопчик. ― Мне сейчас только по лестницам с-скакать...

― Так чего ж ты там делаешь? ― удивился я.

― Т-тачку его сторожу. Выйдет ― еще маленько п-попасу.

― А если не выйдет? До самого утра?

Ответом мне было обиженное сопение в трубке.

― Ладно, ― вздохнул я. ― Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы пеленки не пачкало. Сторожи дальше. Когда надоест, приезжай ужинать.

Но везунчик Прокопчик все-таки высидел свое.

Поэтому не приехал, а позвонил ― и голос его в трубке дрожал от возбуждения. Я как раз заканчивал изучение пензенской флэшки. Ее содержание оказалось настолько странным, а местами страшным, что мне, еще погруженному в бредовый мир Светки Михеевой, не сразу удалось врубиться в победные реляции своего помощника. А когда вник наконец, чего он такое говорит, то не поверил ― информация выглядела адекватно разве что в контексте просмотренного только что репортажа из сумасшедшего дома.