Дарт Вейдер. Ученик Дарта Сидиуса - Jamique

Мир, в котором мы живём

Куай-Гон аккуратно раздвинул серебристое сияние и приветливым жестом пригласил Оби-Вана за собою. Сайрин уже стоял при входе. Оби-Ван споткнулся от неожиданности. Он не подумал…

— Что? — спросил его Куай-Гон.

— А… ваша полянка… она…

— Окружена миром Великой Силы, — немного занудным голосом ответил его учитель. — Здесь, Оби, понимаешь ли, всё окружено миром Великой Силы. И всё им и является. Пропитано. Состоит.

Хэмер ухмыльнулся.

— Учитель, — спросил он, — мне подпихнуть его рогами?

— Не надо, — строго сказал Куай-Гон. От уголков серых глаз бежали лучи морщинок, а в самих глазах за усмешкой скрывалась крайняя серьёзность. — Он пойдёт сам. Правда, Оби?

— Но я думал… — промямлил Оби-Ван, — что там, откуда вы пришли, целый мир.

— Там, где ты сейчас стоишь, — уточнил Куай-Гон и обвёл полянку рукою.

Оби-Ван пригляделся. И увидел то, чего не видел раньше. Локальность.

То, что он принимал за бескрайний лес, полный шумов и звуков, оказалось некоторым количеством деревьев, которые немного поодаль стояли столь плотно, что не был виден сочившийся через них туман… и это был не туман. Если пройти буквально шагов пятьдесят, а где-то всего лишь десять — уткнёшься во всё ту же непроницаемую серовато-серебристую стену. Мир Великой Силы.

Полянка была центром неправильной окружности, за которой пространство гасло. Бабочки, лето, трава, солнце, заливающее лес, были лишь внутри этой маленькой сферы…

Оби-Ван, поражённый одной мыслью, запрокинул голову. И тут же, в беспредельном ужасе, сдержав крик, шагнул в отогнутую учителем занавеску Силы.

Там были скальные породы. Сталактиты. Мерное капанье воды. Темнота. Пещера.

— …Хвала Силе, — выдохнул Оби-Ван, с облегчением утыкаясь во влажную каменную стену. Над головой был сырой и совершено нормальный каменный свод. Сыро. Холодно. Мерзко. Реально.

Щелчком зажигалки был произведён язычок пламени. Через секунду пламя перешло на доисторический светильник: жгут из пакли, плавающий в масле. На ещё один светильник. И на ещё.

— Вот так мы и живём, — сказал Куай-Гон, возясь с очередной плошкой с маслом. Сайрин стоял у глухого сейчас входа и следил за действиями немолодого джедая. — Посреди пещеры разводим костерок. Есть здесь не надо, хоть это утешает. Отсюда есть ход на поверхность, какую себе создал Сайрин. Горы, горы. Довольно большое количество гор. Все — под открытым небом.

— Таким же?

Куай-Гон повернулся к нему от последнего зажжённого светильника. Возможно, в этом был виновен недостаток света. Но лицо учителя казалось резким и почти старым. И в глазах, где метались язычки неровного пламени, не было ни капли того солнечного легкомыслия, радости жизни и тепла, которое Оби-Ван увидел на полянке.

Глаза сурового, многотерпеливого, несколько раз почти смертельно раненного жизнью человека. Никакой ласки, тяжесть. Обнажённое горе. Нет. Не так. Не горе. Горе — лишь вторая стадия боли. Острой боли от удара, подлости, лжи. Потом горе проходит. И наступает либо отчаяние, либо — ты берёшь меч, ты идёшь в путь, ты знаешь, что можешь не дойти, но ты — воин, и ты будешь сражаться, ты будешь выжидать, ты будешь терпеть — но ты войдёшь в замок своего врага и убьёшь того, кто надругался над твоими друзьями.

…И ему не поможет глубокий ров, и отравленные копья на стенах, и стража, и тайные замки, и собственное мастерство. Тебе нечего терять, и в конце пути ты найдёшь смерть, но в смерть ты возьмёшь с собою — своего врага.

И сквозь все преграды, и сквозь всю толщу времени тебя проведёт — твоя умершая от горя душа. Тебя не увидят, ибо ты умер…

— Оби!

— А?!..

Куай-Гон стоял рядом с ним и заглядывал ему в глаза. Тут же был и забрак, и он не больше не ухмылялся. Та же суровость была в глазах и на лице. Два воина. Воина, которые поклялись отомстить.

— Я… — сказал Оби-Ван, — я видел…

— Ну, ну, — ободряюще кивнул ему Куай-Гон.

— Небо, — сглотнул Оби-Ван. — Это не небо. Оно…

Он замолчал.

— Здесь можно, — сказал Сайрин. — Это место, где мы закрыли всё.

— Это не небо, — упавшим голосом выдавил Оби-Ван. — Это… тысяча… миллионы глаз. Они… смотрят.

— Да, — сказал Куай-Гон.

— Наблюдают…

— Да, ответил Сайрин.

— Мне, что, не показалось?!!

— Мы же говорили тебе о стене из глаз, — произнёс учитель.

— Я думал, это… метафорически. И что вообще происходит? Откуда это?! Где мир Великой Силы? Где все? Что с ними?!!!

— Они растворились и ушли, — ответил Куай-Гон. — Их существование не нужно. Они отыграли свои роли. Оказалось необходимым сочетание одновременной смерти неправильного старого джедая и молодого ситха, чтобы мы смогли выжить в тандеме.

— Учитель, — Оби-Ван почти плакал, — что вы говорите? Где мы? Что?!..

Хэмер и Куай-Гон переглянулись.

— Оби, — ласково и сурово, как умел только он, сказал учитель, — ты же воин. Тебя готовили и к бою, в котором нет надежды. Я готовил… давно.

— Да, учитель, — Оби-Ван непроизвольно всхлипнул и вытер глаза и нос. — Извините. Но это… было чудовищно… Так вы скажете, что?…

Куай-Гон кивнул. Медленно отошёл на середину пещеры. Рассеянным жестом — ладонь над холодным очагом — заставил через мгновение с гудением запылать огонь. Сайрин подошёл туда же. Оби-Ван сам потянулся ближе к теплу и свету.

Учитель сел прямо на холодный каменный пол, привычно поджав ноги. Забрак устроился рядом. Оби-Вану предложили охапку соломы.

— Мальчик мой, — сказал Куай-Гон. — ты живёшь в мире, который был выдуман на потеху жителей других миров. И наша с тобой жизнь — выдумана тоже.

ПРОМЕЖУТОК МЕЖДУ КАРТИНАМИ

Наше время

Размышления о подмене

Здравствуй. Ты меня не слышишь?Голос мой всё тише, тише,Память всё бледней.

Кто-то встретит — не узнает,Отпечатком дня растаетТень среди огней.

Мы кричим. Но нас не слышат.Голоса всё тише, тише.Всё слабее кровь.

И развоплощенье ближе.…Я вас больше не увижу,Грёза дня, любовь…

Ложь сильнее убивает.Потому что тает, таетНастоящий мир.

И подмена совершится,Растворятся наши лица.И придёт — кумир.

Он предстанет миллионам.Он окажется законом.

БЕСКОНЕЧНО ДОЛГАЯ ИНТЕРЛЮДИЯ

Почти вся происходит в пространстве, отличном от обычного

Но сквозь годы и румяна,

Незаметно и упрямо,

Никогда не до конца

То ли светлый, то ль печальный

Проступает изначальный…

Мир, в котором нет творца.

Совещание

— В таком случае, познакомьтесь, адмирал, — произнёс Палпатин. — Вам теперь работать вместе. Мара Джейд, моя доверенная помощница и форсьюзер.

— Рука, — хмыкнула Мара, наклоняя голову. — Если услышите об этом от кого-нибудь, не удивляйтесь. Таков мой официальный статус.

Пиетт наклонил голову в ответном жесте приветствия.

— А это — Карнор Якс и Кир Канос, мои гвардейцы, и также помощники и доверенные лица, — Палпатин указал на мужчин. — Разведка, законченное военное образование, знание языков и этикета. И внутриполитической обстановки. А Карнор ещё и хакер.

— Скажем так, хорошо разбираюсь в галактических сетях, — пояснил вышеназванный человек непринуждённо. Слишком непринуждённо.

Гвардейцы наконец соизволили встать. Зато Вейдер сел, подобрав плащ, в кресло у стены. Теперь Тёмный лорд, казалось, специально выбрал такой ракурс, чтобы хорошо видеть происходящую у него перед маской мизансцену.

— Адмирала Пиетта, думаю, никому представлять не надо, — мерно сказал он оттуда.

В его голосе присутствовала маленькая толика угрозы. Предупреждение всем присутствующим. Всем, кроме императора. От императора он привычно отстаивал свою толику свободы.

— Не надо, — сказал Карнор Якс. Неуловимая насмешка в голосе была тут же уловлена Вейдером. Тёмный лорд глубже откинулся на спинку кресла.

— Если вы, сэр, — он произнёс эти два слова настолько нехорошим тоном, что гвардеец резко поджал губы, — считаете, что мы собрались здесь для выяснения, кто умнее, то сообщаю: вы не на своём месте. И я также могу усомниться в разумности воли императора, который приблизил вас к себе.

— А Вейдер прав, — сухо сказал Палпатин, не дав сказать гвардейцу ни слова. — Ты ещё строем пройдись тут, Кар. И продемонстрируй всем своё отменное здоровье.