Науфрагум. Дилогия - Тимофей Костин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не обращая внимания на испуганные возгласы, стюард-инсургент быстрым шагом устремился в толпу гостей, где посреди увеличивающегося пустого пространства замерли два корабельных офицера. Они уже подняли руки, и немудрено, ибо им в спины уткнулись стволы двух револьверов в руках еще одного флегматичного стюарда.
- Капитан Фаррагут, вы и ваш старший помощник - наши пленники, - заявил трансильванец. - Сдайте-ка кортики, и лучше не сопротивляйтесь, чтоб никто не пострадал.
Седобородый капитан грозно сверкнул глазами из-под косматых бровей, но не стал сопротивляться, когда стюард обезоружил и его, и второго офицера - высокого и тощего, с флегматичными водянистыми глазами. Старший помощник лишь желчно поморщился.
- Остальные - к стене! - зычным голосом объявил самый высокий и мускулистый из стюардов-инсургентов. - Мы не по вашу душу, но кто встрянет - пощады не жди, ей-бо!
Толпа торопливо отхлынула к левому борту, освободив середину залы и ряд окон с правого борта.
Двое оставшихся музыкантов поспешили на подмогу своей примадонне. Тощий свирельщик угрожающе толкнул принца Якова стволом в спину, а флейтист грубо вытащил из толпы гостей принцессу, оставив ее стоять посреди пустого пространства рядом с братом и Софией. Принцесса сверкнула глазами, но не успела еще ничего сказать, как палубу дирижабля повело в сторону, и гости начали падать друг на друга, оттаптывая ноги и давя соседей. Взметнулись истерические крики, визг и плач. С трудом удержавшийся на ногах скрипач поднял пистолет и выстрелил в потолок. Со звоном качнулись хрустальные подвески на люстре.
- Без шуток!.. Клянусь богом, я не побоюсь прикончить любого!!! - заорал трансильванец, бешено вращая глазами и тяжело дыша. Создавалось впечатление, что он либо страшно нервничает, либо не в себе.
Его поддержали динамики громкой связи, выдав ту самую фразу, что в этот момент слушали участники дуэли, произошедшей в грузовом трюме номер один.
- Внимание всем! Лайнер "Олимпик" находится под контролем "Бригады мучеников Трансильвании"...
Когда раскаты металлического голоса отзвучали, принц с усмешкой, в которой почему-то совершенно не чувствовалось страха, обратился к пленившей его трансильванке:
- Вот это новость! София, оказывается, ты отправилась в круиз, чтобы покарать последних представителей династии Тюдоров? Кто бы мог подумать, что я имею дело не с певичкой, а со вкравшейся мне в доверие прекрасной, но коварной инсургенткой. Я ждал от тебя другого.
- Да! Именно я придумала, как поймать тебя в ловушку! - со злой радостью ответила София.
- Но ведь у тебя была масса возможностей сделать это и раньше. К примеру, когда мы были наедине, - чуть усмехнувшись красиво очерченными губами, заметил Яков. - Ради чего потребовалось беспокоить такое множество людей, когда ты могла убить меня во сне?
Если он и намеревался смутить инсургентку, то совершенно напрасно. Не моргнув глазом, она заявила:
- Мы не убийцы, не бомбисты, а мстители! И это не террористический акт, а правосудие! Пусть весь мир узнает, что Фемида всегда находит виновного! Здесь, в небесах над землей, в гибели которой виноваты и Тюдоры, ты ответишь за ваши грехи!
- За чьи грехи? Моих предков? Ты имеешь в виду императора Траяна?
- Кого же еще? Именно он вовлек нашу утраченную родину, Трансильванское Королевство, в союз с Либерией, а потом предал ее, оставив беззащитной перед аннексией со стороны Гардарики!
- Не думал, что ты так хорошо знаешь историю, дорогая София, - покачал головой Яков. - Ведь с тех пор прошло больше шестидесяти лет. Это предания далекой, никому не нужной старины.
- Пепел Трансильвании стучит в наши сердца! У этого преступления нет срока давности!- нервно выкрикнул скрипач, встряхнув смоляными локонами. Двое стоявших у дверей инсургентов-стюардов поспешили на помощь музыкантам. Один заломил руки принцу, второй сменил худосочного флейтиста, охранявшего принцессу. Но ее, похоже, заставить замолчать были не в силах никакие инсургенты
- А кто, как не император Траян принял беженцев - королевскую семью и множество ее вассалов сразу после аннексии и после, когда люди бежали после Маранештского восстания, которое подавили гардариканцы? - горячо воскликнула Грегорика, не обращая внимания на инсургента, положившего ей на плечо тяжелую руку. - Наверняка только поэтому ваши предки и остались живы, когда Трансильвания погибла в огне Науфрагума вместе со своими поработителями! На вашем месте я бы поблагодарила моего прадеда за спасение!
- Вот именно, - поддержал ее принц. - Он собирал новую коалицию, чтобы противостоять агрессивной гардариканской деспотии, чтобы приблизить тот день, когда ваша страна снова стала бы свободной. Кто мог предположить, что в чудовищном катаклизме погибнут все, и правые, и виноватые? И насколько...
- ...Насколько неблагодарными нужно быть, чтобы обвинять Тюдоров! - гневно закончила принцесса.
- Вот как? - недобро прищурилась черноволосая инсургентка. - Вы будете отрицать, что именно Траян своими неосторожными призывами спровоцировал гардариканцев на безумные исследования, закончившиеся Науфрагумом? Если бы он этого не сделал, история пошла бы по-другому!
Яков лишь пожал плечами.
- Какой смысл обсуждать умозрительные предположения?
- Может быть, ты забыл еще и то, что император Траян обещал королю Михаю породнить династии? Король был так горд, что вручит руку своей дочери, принцессы Илеаны, наследнику либерийского престола, принцу Максимилиану - и что получилось в итоге? - София пронзила Якова обвиняющим взглядом. Тот лишь пожал плечами. Зато Грегорика почему-то вздрогнула.
- Когда император вернулся из Гардарики, все изменилось, - спокойно ответил принц. - Он принял решение отречься от престола от имени всей династии, и земная суета уже не трогала его. Максимилиан не взошел на трон и не мог выполнить обещания сделать Илеану императрицей - увы.
- Возмутительные отговорки! - выкрикнула черноволосая инсургентка. - Это ведь не помешало ему жениться на графине Болейн! А сердце обманутой и брошенной принцессы Илеаны было навсегда разбито.
- Да, бегство с безродным цыганом, жизнь в таборе, в нищете, и смерть от руки собственного отца, сошедшего с ума от злости, действительно можно назвать разбитым сердцем, - насмешливо кивнул принц. - Хотя надо признать, в твоем отце причудливо соединились таланты родителей - утонченной принцессы и бродяги-конокрада. Недаром он, артист бродячего театра, зачал тебя не с кем-нибудь, а с аристократкой, еще больше улучшив породу!