Тень дракона - Барбара Хэмбли

Наконец он добрался до конца Шхер и полетел на запад, над открытым морем. Целый день он вообще не видел никаких ориентиров, как было, когда он покидал полуостров, и напрасно окидывал горизонт взглядом. На второй день он увидел вдалеке пики, омываемые ветром, крохотные, окруженные со всех сторон утесами. Когда она подошел ближе, то заметил, что на одном из тех островков была вода, и именно там он бросил якорь Молочая и направил Молочай вниз, поближе к черно-голубым скалам.

Он отдыхал, ел и искал, пока свет не стал слишком тусклым для безопасного передвижения — весь остров был из скал и лишь немногие были достаточно ровными, чтобы на них хотя бы сесть. Тут ничего не росло. Даже птицы не гнездились на высоких обрывах, хотя большой и маленький острова на юге были ими заселены. Только причитание ветра в скалах, бормотание воды и медленные удары волн нарушали тишину, однако ему казалось, что тут он не одинок. Временами это пугало, временами он чувствовал, что никогда в жизни не был в столь мирном месте. Утром он заметил, как над водой прошло что-то вроде тени, серый мерцающий призрак, что сделал круг там, где стоял на якоре Молочай. Когда он попытался рассмотреть его, там ничего не оказалось.

Позже он играл на шарманке напев, которому научила его Дженни, мелодию драконьего имени, и завывающий голос инструмента отбрасывал ноты от скал и в небо. Его накрыла тень.

Он поднял глаза и увидел в вышине Черного Моркелеба, похожего на кошмарного воздушного змея.

Джон отложил шарманку и заслонил от света глаза. Черный дракон был не таким большим, как некоторые из тех, кого он видел: сорок футов от дымящихся ноздрей до кончика хвоста с железными колючками, и крылья примерно вдвое больше, распростертые в сияющем воздухе. Грива, рога, ленты, меховой хохолок, шипы и сверху и снизу — все, что у других дарконов изобиловало красками — было черным, словно за эти бесконечные годы цвет ему наскучил и он его отложил. Дженни сказала, что глаза у него были прозрачно-серебряными, бесцветными, как алмазы. Он старательно избегал смотреть в них или встретиться с ним взглядом.

Он сказал:

— Моркелеб, — и дракон вытянул когти и устроился, цепляясь за скалы Драконья Погибель. Голос, что раздался в самой середине его сознания, был таков, что им могли бы говорить вещие приметы во снах. Кто-то заплатил тебе книгами или обещаниями войск, чтобы ты искал меня здесь? Когда дракон согнул голову набок, весь его худощавый, гибкий остов сместился, удерживая равновесие на скалах. Полураспахнутые крылья сложились и подогнулись по бокам, длинный хвост обернулся вокруг вершины.

Хотя в драконьих словах не было особой интонации — несколько более четкое произношение слов, чем у остальных драконов, с которыми столкнулся Джон — он ощутил, как за ними закипает ирония и гнев. Равнодушие и гордость драконов, которые защищала его так долго, здесь защитой не были.

— Мне никто не платил. Я сам пришел.

В поисках знания, чтобы ты мог лучше сражать драконов?

— Просто в поисках знания, — ответил Джон. — Но я в общем-то, всегда так делаю — и существует знание и знание. Чего я ищу, так это помощи. — Он поднял руку, чтобы заслонить глаза, линзы его очков вспыхнули на солнце.

— Где-то более тысячи лет назад, говорится в Наставлениях Джуронала — ну, во всяком случае, я думаю, что в Наставлениях, у меня была только последняя половина, — был, знаешь ли, волшебник по имени Изикрос, который спас жизнь дракону. Сейчас спасение драконьей жизни включает изучение его Истинного Имени — истинную его мелодию, не те напевы, что я научился играть — и с помощью этого Истинного Имени, истинной музыки Изикрос сделал этого дракона своим рабом.

Я в курсе, Драконья Погибель, как порабощаются драконы своими именами. Ярость, казалось, сгустилась в воздухе, словно оседая на скалы вокруг.

Джон облизнул губы. — Ну, и похоже, мастер Изикрос не оставил его в покое. Он, видно, из тех людей, которым ты одолжишь лошадь доехать до дома, а он ее забивает, продает мясо, продает шкуру, набивает волосом матрас, продает матрас, а через год посылает тебе кусочек серебра, чтобы заплатить за все — не слишком выгодно, конечно. Этот Изикрос вонзил то, что Джуронал называет стеклянной иглой, дракону в затылок, и это сделало дракона слугой Изикроса. И у Изикроса имелась пара приятелей — они были магами — и те напали, чтобы победить и поработить заодно и других драконов, в общем-то довольно многих. В конце концов у него оказалось десять-пятнадцать магов, каждый имел власть над драконом, и многие из них продолжили завоевание Королевства Эрнайн. Ты об этом что-нибудь знаешь? Я знаю, что Эрнайн был разрушен, давным-давно, но не знаю, как.

Что заставляет тебя думать, Драконья Погибель, что меня там не было?

— А. — Джон почесал подбородок, жесткую щетку ржаво-рыжей щетины. — Ну что ж, приятно знать, что я съездил не зря. Так это было?

Шелковисто-нежные веки над кристаллическими глазами опустились, и хотя не было сказано ни слова, он ощутил в воздухе рябь и трепет согласия.

— И я читал — в конце рассказа Джуронала — что в итоге их уничтожили, хотя не сказано, как. Джуронал писал пятьсот лет спустя после того, как эта заваруха закончилась, и может, к этой истории примешалась всякая разная ерунда. Но Джуронал-таки говорит, что все волшебники и драконы мертвы. — Его сердце колотилось, когда он поднял глаза на дракона в вышине, на скалах. — Эта часть верна?

Эта часть верна, Драконья Погибель.

Вокруг скал под расщелиной в утесе, где он спал, бурлили волны. Основание скалы, где постоянно действовали приливы и отливы, обросло бородой водорослей, в которых жили серебряные крабы. Повернув голову, дракон вглядывался вдаль, словно гадая по воздуху, как по магическому кристаллу.

Не волшебное исцеление приковало Рамассеуса, Отронина, Халкарабидара, Идиронапирсита и других звездных птиц к магам, которые ездили на их спинах. Мысленно Джон услышал музыку драконьих имен, прекрасную и древнюю, как песни звезд, и знал, хотя Моркелеб ничего не говорил, что Рамассеус был был темно-пурпурным с зеленью, а Идиронапирсит изукрашен розовато-оранжевым, желтым и черным, как королевский аспид.

У этого Изикроса было зеркало, чья поверхность пылала во тьме ужасающим светом. По ту сторону зеркала жили демоны, и Изикрос призвал их оттуда и вложил их силу в устройства из хрусталя и ртути, которые вонзил в черепа драконов. Эти демоны проникли в Изикроса и выжгли его душу, сердцевину и суть его натуры, и поселились там взамен. Используя его магию, как кукловод на рыночной площади использует кукол, они вырвали души других магов, которых касался Изикрос, и поэтому другие демоны проникли в их тела и в свою очередь поселились там. Таким образом маг и дракон слились под властью демонов. Такова история Изикроса.