Уиллоу - Джулия Хобан

Уиллоу уверена, что знает, о чем он думает. Очевидное место, всего в квартале отсюда, со свободным доступом для студентов, увлекательное и, к несчастью для нее, полное воспоминаний.

Они могли бы пойти в музей. Где Гай слушал лекцию ее родителей, где она сама была бессчетное количество раз.

— Ты же хотел сказать про музей, да? Думаю, это хорошая идея. Пошли. — Она дергает его за рукав.

— Ты уверена? — Он выглядит обеспокоенным.

— Нет, но все равно пойдем туда, — говорит Уиллоу, когда раздается раскат грома. Дождь льется сплошным потоком, оставаться на улице — безумие, и, безусловно, это самый разумный вариант.

— Ладно.

Они бегут по кварталу так быстро, как только могут, а потом вверх по лестнице в музей.

— Я промокла! — Она встряхивает головой, и капли воды разлетаются в стороны. С Гая тоже стекает вода на отполированный мраморный пол.

— У меня в рюкзаке есть толстовка, которую я тогда тебе одалживал, — говорит он. — Мы можем использовать ее в качестве полотенца.

— Пожалуйста... — Не успевает она произнести это слово, как оказывается закутанная в его толстовку, и он начинает ее энергично растирать. — Ой! Прекрати! — смеется Уиллоу. — Не так грубо!

— Ты не хочешь высохнуть?

— Хочу, но я же не щенок!

— Я бы не был так...

— Тс-с! — предупреждает их охранник.

Уиллоу перестает смеяться — не столько из-за выговора охранника, сколько из-за того, что она внезапно узнает окружающую обстановку. Она медленно осматривается, как бы пробуя на вкус свои ощущения. Будет ли это похоже на то, что было в книжном магазине?

Но когда она осматривает большой мраморный вестибюль, то не испытывает ничего подобного. Может, это потому, что в отличие от книжного магазина музей кажется абсолютно другим по сравнению с тем, что она помнит. Уиллоу никогда не приходила сюда раньше в будний день. Он практически пустой. Она видела музей только заполненным людьми, сейчас же он будто предоставлен целиком и полностью им. Может, потому что у нее воспоминания об этом месте не связаны с родителями, она была здесь много раз без них.

Или, может, потому что она не одна.

— Итак, чем хочешь заняться? — спрашивает Гай, заканчивая вытираться. — Что бы тебе хотелось посмотреть?

— Забудь о том, что хочу я, — отвечает Уиллоу, когда они направляются к лестнице. — Я знаю, точно, что ты хочешь посмотреть. Динозавров, верно?

— Абсолютно точно.

Они проходят по широким коридорам мимо комнат с украшениями из нефрита и племенными масками, мимо лекционного зала, где выступали ее родители, пока, наконец, не доходят до выставки динозавров.

— Вот эти мои любимые, — говорит Гай, ведя ее к парочке орнитомимидов[1]. Он наклоняется через бархатную веревку, и на мгновение Уиллоу кажется, что он собирается погладить одного из них.

— Не трогать, — предупреждает скучающий охранник.

— Как будто я могу, — бормочет себе под нос Гай. — Думаю, я могу понять его точку зрения. — Он выпрямляется и поворачивается к Уиллоу. — Я бывала здесь на выходных, когда весь музей заполнен маленькими детьми. Ты бы видел их, они практически залезают на них. Особенно на тираннозавра. Они сходят по нему с ума. — Он идет через комнату, чтобы осмотреть другой скелет.

Уиллоу не может сдержать легкой улыбки. Насколько она может судить, он не сильно отличается от пятилетних детей, по крайней мере, когда это касается динозавров.

— Итак. — Гай отводит глаза от модели восстановленной челюстной кости и смотрит на Уиллоу. — Куда теперь? Какая у тебя любимая экспозиция? Погоди, не говори мне. Я знаю, что угадаю, дай мне минутку. Ладно, тебе, наверно, нравятся драгоценные камни и минералы, верно? Я не говорю о комнатах со всеми этими причудливыми штучками, драгоценностями королевских особ или чем-то подобном, они слишком официальны для тебя. Я имею в виду полудрагоценные камни, огромные куски аметиста и топаза.

— Ты прав, — говорит Уиллоу. На самом деле, огромные пурпурные и золотистые кристаллы с их особенным сиянием находятся среди тех вещей, которые больше всего нравятся Уиллоу в этом музее. Она не удивлена, что он угадал, особенно после всего того, что они пережили вместе. Но все же тот факт, что он с легкостью может определить ее желания, немного смущает ее. К ней снова возвращаются противоречивые чувства, которые она испытывала утром.

Она немного отходит от него, скрещивает руки и думает. Это не похоже на стыд, который она чувствовала раньше. То, что он знает о ней необязательно плохо, совсем нет. Узы, сковывающие их, — единственная положительная вещь в ее жизни. Тем более что он все знает. Он знает самое страшное про нее, и, стоя здесь перед ним, невозможно не чувствовать себя ужасно уязвимой.

— Ну, так как, не хочешь спуститься вниз?

— Ты знаешь, все обо мне, — выпаливает она. — Гай выглядит испуганным, и она понимает, что, глядя на то, как он обеспокоен тем, что она только что сказала, ее слова, взявшиеся из ниоткуда, прозвучали полной ерундой. — Я хочу сказать, что ты не просто знал, что мне бы хотелось посмотреть аметист… — она замолкает, не зная, как продолжить.

— Ну, ты же знала, что я хотел бы посмотреть динозавров, я не...

— Это другое, — перебивает Уиллоу. — Ты парень, и в тебе от природы заложено, что тебе могут нравиться динозавры.

— Знаешь, если бы я сказал это, потому что тебе, как девушке, должны нравиться драгоценные камни, ты бы сказала мне, что это гендерная дискриминация...

— Ты не понимаешь, — как-то бурно восклицает Уиллоу. — Я имею в виду, что ты знаешь самую ужасную вещь обо мне, а я… не знаю того же о тебе. Я знаю только хорошее, но не знаю, чего ты стыдишься, того, что ты хотел бы скрыть ото всех остальных.

— О. — Гай выглядит все еще удивленным тем, какой оборот принял их разговор.

— Неважно, — спустя секунду бормочет она. — Послушай, пойдем просто посмотрим на камни, ладно? Идем. — Она тянет его за руку. — Забудь о том, что я сказала.

Но Уиллоу забудет с трудом. — К сожалению, из-за того, что она держит его за руку, проще не становится. Держать кого-то другого за руку было бы настолько невинно, но не в случае с Гаем. Его ладони, его большие и красивые ладони, которые перевязывали ее руку и чувствовали ее шрамы, только напоминают ей о том, что ему известна ее самая глубокая тайна.

— Ну вот, — говорит она, когда они входят в зал с камнями и минералами. Как и на выставке динозавров, они здесь одни, даже без охранника, скорее всего потому, что все здесь спрятано за небьющимся стеклом.

Комната расположена под землей, окон нет. Но все помещение освещено искусственным светом и отраженным свечением самих камней. Странное призрачное сияние и неравномерные кристаллические образования всегда вызывали у Уиллоу впечатление, будто она гуляет по поверхности Луны.

— Знаешь, где-то здесь есть огромная устрица. Тебе может, не понравится, но мне она кажется потрясающей. В ней находилась самая крупная природная жемчужина. Я забыла, сколько она весила, но.… Погоди минутку, она вон там, если я правильно помню. — Уиллоу кажется, что она без умолку болтает, но не знает, что еще делать. Те слова, что она произнесла наверху, все еще ощущаются в воздухе, и ей отчаянно хочется вернуться к тем беззаботным шуткам, которыми они обменивались в парке.

— Что думаешь? — спрашивает она с неестественной веселостью, когда они останавливаются напротив устрицы.

— Я не думаю, что я, ну… Я не думаю, что чего-то стыжусь, — говорит Гай, полностью игнорируя устрицу и поворачиваясь к ней лицом. — Я ничего такого не сделал, что приходится прятать от других людей. Ну, или, по крайней мере, ничего необычного. Уверен, что я жульничал на каком-нибудь тесте по алгебре в восьмом классе или что-то вроде того.

— О, — слабо произносит Уиллоу.

— Я имею в виду, что не совершал какого-то особого поступка, о котором бы боялся, что узнают люди, — продолжает Гай. — У меня все не так. Я бы сказал, что, скорее всего, мне бы не понравилось, если бы люди, мои друзья, даже Адриан узнали, что большую часть времени творится у меня в душе. — Он замолкает и смотрит Уиллоу в глаза. Она видит, что даже, несмотря на всю его силу, он так же раним, как и она.

— Понимаешь ли, я… ну, думаю, лучше всего описывает мои чувства то, что я напуган, абсолютно напуган. И в глубине души я знаю, что многие люди испытывают то же самое, но все же.… То есть, я знаю, что Лори скажет тебе, что она напугана. Она боится, что не поступит в правильный колледж или, что они с Адрианом будут ходить в разные колледжи. И я не говорю, что эти страхи не являются для нее настоящими, но просто у меня это по-другому. Я больше боюсь, что поступлю в правильный колледж, после этого, может, найду правильную работу, и снаружи все будет выглядеть замечательно, но я никогда в действительности не сделаю ничего особенного и даже не задумаюсь. И даже если снаружи все хорошо, я буду знать, что потерпел неудачу, не в чем-то несущественном, как колледж, а в жизни. — На секунду он перестает говорить.