Последняя легенда Анкаианы - Лертукке

- Кто ты теперь? - грустно спросила Кэсси, мстительно тыкая в кнопку, что отключала телефон.

- Крысеныш, - мечтательно мурлыкнул Алик.

- А в натуре? Серьезно...

- Это к Генриху. Вы обретете друг друга в океане серьезности, а я уроню в него пару скупых слез... Не позволяй ему выступать, это скучно и раздражает.

- Хорошо, - озадаченно ответила Кэсси.

Алик вынул откуда-то светлую замысловатую бутылку, вышиб пробку и аккуратно наполнил два маленьких стаканчика.

- Ты это пьешь? - удивилась Кэсси. Удивилась, что еще способна удивляться.

- Если я сейчас не глотну хоть чего-нибудь, я сдохну! - для Алика глубокая смена интонаций не требовала пауз, и он их не делал, - Но если ты можешь предложить...

- Не могу.

- Подумай, - Алик зачем-то заглянул в стакан. - Еще никто не жаловался.

- Алик...

- Ну извини... Представь, что я попросил прощения, и имел при этом силы подняться.

- Ты не хотел стать богом? - спросила Кэсси.

- Нет.

- Но ты же любишь свою страну. Разве любовь - не повод?

- Моя страна умерла.

- Ты воскресишь ее.

- Кэсси, - устало сказал вампир, - если что-то один раз умирает, его воскресить можно только на погибель другим.

- А может быть она еще... не совсем? - тихо спросила Кэсси. Потому что ей показалось, что Алик сам не очень-то верит в то, что только что сказал.

Было интересно, заметил ли он, что сейчас стиль его одежды - мягкий, домашний, достиг пика контраста с его обликом - холодным, потусторонним и чуждым ( "две контрастных идеи нивелируются, чем достигается..." ну просто несусветная объемность образа, подумала Кэсси. Это у вас по впечатлениям, а у нас, дизайнеров, все по полочкам...). Впрочем, ему ли не знать.

Слабым движением руки он попросил ее убрать щель под занавеской. Кэсси аккуратно подоткнула ее под раму (подоконников в этом гостином сарае не было).

- Реальнее думать, что на ее месте возникла другая. Но Дзанк принадлежит той. Если он возродится, мы будем иметь дело как раз с последним вариантом.

- И что ты намерен предпринять?

- Повезет, так стать совсем. Каким бы темным не было мое существование, оно светлее, чем мрак небытия. Правда, видеть неприятные вещи и не сметь отвернуться едва ли лучше.

Алик откинул голову назад и медленно накрыл глаза правой рукой.

- Ты уже что нибудь чувствуешь? - спросила Кэсси, отпивая из стакана. Алик убрал руку от глаз и, не открывая их, сделал то же самое. За время его молчания последний вопрос Кэсси успел в ее сознании проиллюстрироваться образом естествоиспытателя, отрывающего лапу лягушке.

- Немного...Я - тромендер. Мои чувства есть отчасти чувства Дзанка. А моя власть - всего лишь моя власть. Если я буду вести себя, как он, я получу его власть и могу войти в пантеон.

- Это как?

- Понятия не имею. Похоже, надо догадаться. Потому что чувства Дзанка - это не есть верх желаний вампира, поверь мне. Хорошо еще, что не обрекли быть Дилфоэром - он вообще ничего не ел. А вот Дзанк, по легенде, мог быть любым существом. По еще одной легенде, одно такое существо грохнули еще до начала прошлого века, перед захватом. Теперь (но это всего лишь мое предположение) то ли Дилфоэр, то ли этот ваш Князь Тьмы решили застраховаться от подобных неприятностей. А не учли моей тупости.

У Кэсси возникло чувство, которое бывает у смертных, когда их за стаканом водки посвящают в высокую политику небесных сфер.

- А что такое чувства Дзанка?

- Боль за каждую частицу Анкаианы, - ответил Алик таким тоном, что имей его любимая страна хоть каплю совести, она бы все свои частицы собрала и закопала.

Через щели в сарай все же проникали дневные лучи; вампир иногда поворачивался в их сторону, и глаза его начинали светиться каким-то мягким восторгом. В следующий момент он болезненно щурился и отворачивался. Но совсем не смотреть туда не мог.

На миг свет закрыла скользнувшая тень птицы, и в его лице что-то изменилось.

- Он видел тускнеющим взором, как с неба закатного падал к нему серебристый поморник, - громким шепотом процитировал Алик "Легенду о Дилфоэре".

- И острая тень от крыла его лаской последнею стала, - подхватила Кэсси, представив бросившегося с обрыва Дилфоэра.

Наверно, это была если не первая, то вторая или третья дневная птица, виденная им за последние сто лет.

Несколько выпитых глотков вдохновили Кэсси на примечательно маразматические мысли, в которых она увидела комплимент собеседнику.

- На взгляд дизайнера ты и поморники выдержаны настолько в одинаковом стиле, что... из вас получился бы хороший орнамент. Например : Алик треугольнички - поморники - квадратики, потом опять Алик... Тот же светлый оттенок, те же острые контуры, та же птичья отрывистость и быстрота движений... в тебе есть.

В облике собеседника проскользнуло недоумение. Наверно, представил себе узор из Аликов.

Налив себе то ли второй, то ли третий стакан, Кэсси пыталась собрать разбежавшиеся мысли.

- Ты сам - поморник, - сказала она. - Вы оба хищные...А кстати, Кэсси подняла палец, чтоб не забыть конец фразы (это иногда помогало), что я... мы пьем?

- Водку такую. Ее пьют Алики, когда у них много денег. Это бывает редко, но они всегда с кем-нибудь делятся... И не увлекайся так, а то у тебя из Аликов будет панно.

Однако то, что сам он своих советов не слушал, плюс безумная усталость заставили его сказать то, что он раньше не сказал бы.

.. умрет ли он, если пройти коридор обратно? Они молчали; Кэсси жевала колбаску, а Алик рассматривал на свет бутылку. Потом он снова откинулся в кресле, и поднял голову, словно его неимоверно заинтересовал потемневший дощатый потолок, но скоро с видом, похожим на разочарование, медленно сомкнул ресницы.

- Вот я и надрался в этой ипостаси третий раз, - сказал он так выразительно, что в это верилось слабо. - И третий раз со смертным... то есть с живым.

- А кто был первым?

- Один человек. Вампир, прежде, чем отнять у кого-то жизнь, нередко месяцами общается ним.

Алик резко открыл глаза, и слова застряли у Кэсси в горле вместе с колбасой.

- Я привязался к нему настолько, что когда он умер (я тут был ни при чем, он болел) я впервые за долгое время затосковал. Меня стало пугать одиночество, и я... грамотно провел второго приглянувшегося человека через ворота смерти.

Алик замолчал. Он стал настолько похож на собственный портрет, что казался двухмерным.

- И что?

Последовала длинная пауза.

- Мне кажется, тебе известно, что такое неудачный брак, - сказал наконец Алик.

- Довелось, - вздохнула Кэсси. - Два года взаимных издевательств.

- Два с половиной года, - кивнул Алик. - Он изводил меня придирками, я его - тем, что их игнорировал. Иногда мы менялись ролями. В конце концов наконец-то расстались. С тех пор я зарекся. Казалось...