Последний незанятый мужчина - Синди Блейк

Как только она почувствовала, что руки ее свободны, она загребла побольше снегу и метнула ему прямо в лицо. И побежала прятаться за дерево.

— Вот тебе! — кричала она, одновременно удивляясь, почему радость от этой победы намного острее, чем от прежних ее побед в бизнесе. — Знай наших!

Добежав до дерева, она остановилась передохнуть и оглянулась на место преступления. Морган сидел на снегу, осыпаемый градом снежков Элайзы, и тер лицо.

Детская дворовая логика пересилила. Джорджи неосознанно перешла на сторону более слабого противника — теперь мишенью для нее стала победительница текущей схватки Элайза. Джорджи кинулась к ней, схватила поперек пояса и повалила в снег. Потом села на нее верхом и прижала руки к земле — точь-в-точь как только что сделал Морган.

— Предательница! — завопила Элайза. — Ты же была на моей стороне!

— Сдавайся! Говори «труба»! Сдаешься? — И Джорджи сильнее вдавила руки Элайзы в снег.

— Да, Элли, — засмеялся Морган. Он встал и подошел к ним. — Думаю, тебе лучше сдаться. Говори «труба».

— Ну ладно, труба. Мир?

— Ну, не знаю. — Морган присел рядом. — А вы как думаете, Джорджина? Отпустим ее? Или пусть еще помучается? Вы подержите ее, а я пощекочу.

Как будто все это уже было с ней когда-то в детстве, хотя, конечно, ничего подобного в ее детстве не было и быть не могло. Никогда еще не чувствовала она такой беспричинной радости от невинных проказ, и тем не менее ощущение было знакомым, и не успела она задуматься, как слово «мир» само слетело с ее губ. Это была не школа, где надо было набирать баллы, не работа, где нужно снова и снова что-то кому-то доказывать, — просто они играют в снежки и можно делать все, что хочется.

— Ладно. — Джорджи отпустила Элайзу и поднялась. — Может, покатаемся с горки?

— Джорджина, — с поклоном отвечал ей Морган. — Наша Снежная Королева. Мы исполним все, чего ни пожелаете.

Глава девятнадцатая

Джессике очень понравилась квартира Моргана. Здесь так спокойно, можно расслабиться, забыть о тревогах. Уютно. Стены светлые — белые или чуть голубоватые, по стенам развешаны картины и фотографии — и на всех цветы. Пол паркетный, полированный, но без лакового блеска. Даже кресло, в котором она сейчас сидит, источало покой.

За такую мебель что угодно отдашь! Конечно, бывают мягкие диваны с бархатистой, подобранной в тон обивкой, антикварные столы с резными ножками, кровати с балдахинами, но они не гарантируют комфорта. Джессика успела убедиться в этом, потому что долго жила в домах, где были «приличные» вещи. До этой самой минуты она и не подозревала, как неудобны могут быть вещи, созданные для глаз, а не для тела.

Забравшись в кресло с ногами, обхватив ладонями кофейную кружку, она внимательно изучала лицо Моргана. Высокий лоб, на щеках румянец, нос словно создан для очков, за стеклами которых сияют большие, честные, невинные голубые глаза. Она легко могла представить его школьником — как он, с болтающимся шарфом, входит в класс, а другие мальчишки смеются над ним. Но одноклассники не видели того, что видит сейчас она, — не видели его большого и доброго сердца. В нем всегда будет что-то мальчишеское — и в тридцать девять, и в девяносто девять.

Но где-то в его душе кроется страшная тайна. Иначе как он мог описать эти жуткие сцены насилия в «Вуду-девах»? С той минуты, как она вошла в эту комнату, он постоянно ухаживал за ней, словно за инвалидом: пододвигал кресло, приносил чай, нянчился, как сиделка, вернее сиделец, с поправкой на мужской пол. Если где-то в уголке его сознания и затаился крутой мужик с мачете, ей он его не спешил демонстрировать. И хотя рядом с его письменным столом стояли полки с книгами, его собственных произведений среди них не было. Морган Блейн, видимо, тщательно скрывал от нее тот факт, что он знаменитый писатель. Поразительная скромность. Он не похож на хвастливого и крикливого американца, а сдержан и скромен, как истинный англичанин.

Конечно, она тоже кое-что утаила. В конце концов Джорджи объявится. И зачем делать вид, что она его не залавливает? Именно залавливает, если честно. Она надеялась, что к тому моменту, когда все раскроется, он узнает ее поближе и сможет понять и простить. Если же нет — судьба ее предрешена.

— Тебе правда лучше?

— Да, я прекрасно себя чувствую.

— А то, знаешь, я уж испугался. Никак не мог понять, что за чушь ты несешь. То вспоминала какого-то официанта, потом — про проект, про сестру и мальчика. — Он покачал головой. — Я совсем запутался.

— М-м… это от сотрясения. От этого мне стали мерещиться странные вещи. — Перемени тему. Сейчас же. — А твоя подруга, врач, Луиза… Вы с ней давно знакомы?

— Несколько лет. Мы с ее женихом дружим чуть не с детства.

— Мне очень неловко, что она застала меня в таком состоянии.

— Ничего, не волнуйся. Она людей во всяких состояниях видит. Ей не привыкать. — Он улыбнулся. — Хотя это было забавно. После того как ты ушла, она сказала мне, что, может быть, в твоих словах есть доля правды — в том, что ты прилетела, чтобы найти меня, — он вытаращил глаза, — что-то в таком духе. Я говорю: «Да, конечно, она так хотела меня найти, что прямо с самолета кинулась за мной в эту забегаловку. Ей больше делать нечего как мотаться по всему свету и приставать по утрам к мужчинам».

Он засмеялся.

— Ха. — Плохо получилось, подумала Джессика. — Ха-ха-ха. — Актеры же могут заставить себя плакать на сцене, значит, и она может выдавить пару натуральных смешков.

— Мы вообще-то не думали над тобой смеяться, правда-правда, но знаешь, то, что ты несла про вуду — это был полный бред.

Он снова засмеялся.

— Морган, — Джессика поднялась и подошла к его креслу и опустилась перед ним на колени, — я очень ценю твою скромность… — Она не договорила, потому что в этот момент он наклонился к ней и поцеловал. Поцелуй, о котором я могла лишь мечтать, подумала она, прежде чем раствориться в новом головокружительном ощущении. И это была последняя внятная мысль.

— Извини, — пробормотал он, откидываясь назад. — Я виноват, я не мог удержаться. Это выше моих сил. Знаешь, Джессика, в тебе что-то есть такое… не знаю, как объяснить…

— Не объясняй. — Теперь она сама склонилась над ним. И сама его поцеловала.

Поцелуй, как известно, — момент истины. Он как гадалка, как чревовещатель. Если поцелуй хорош, все ложное отступает перед ним. Если же он неловкий, неуверенный, неудачный — жди несчастья. Поцелуй — это ключ к сердцу любимого существа. Если бы только мужчины знали такую простую вещь, подумала Джессика, они бы так не переживали из-за длины, техники или подъемной силы. Бросили бы изучать картинки из Камасутры и изобретать изощренные позы, чтобы лишний раз доказать свою мужественность. Они бы сосредоточились на поцелуях. Устроили бы школы поцелуев. Защищали диссертации по поцелуям. Они бы…

— Джессика? Очнись!

Она лежала в постели. Он снова поднял ее на руки и понес, раздел, разделся сам, а потом они продолжали начатое в гостиной. И чуть не дошли до последней черты, но Джессика вдруг отстранилась.

— Подожди, Морган, просто пока обними меня.

Он без лишних слов прижался к ней и больше ни на чем не настаивал. Она остановилась, потому что испугалась, что опять не испытает оргазма. Будет очень обидно, если опять не получится. Порой ей казалось: все, что рассказывают про оргазм, — миф, ничего такого в природе нет и быть не может, женщины все это выдумали и из солидарности рассказывают друг другу одни и те же байки, выдавая их за чистую правду. И все, что написано про оргазм в журналах — тоже чистый вымысел. В таком случае не стоит не переживать из-за того, что с ней ничего подобного не происходит. Но с другой стороны, если все это правда, то с Морганом Блейном у нее все должно получиться. Сегодня же ночью. А если не получится? Джессика так увлеклась решением этой гипотетической проблемы, что совсем забыла, в чьих объятиях лежит.

— Морган… — Она подняла голову. — Извини, я задумалась.

— Тебе не плохо?

— Мне отлично.

— Все это для меня так неожиданно. — Он обнял ее. — У меня этого и в мыслях не было, правда.

— Знаю.

— Я не нарочно. Я не специально, чтобы заманить тебя в постель.

— Знаю. У нас получилось как с Риком и Евой, да?

— Извини, не понял?

— Ну, когда они оказались вместе — сцена на поляне не считается, — стоило им только посмотреть друг на друга — ну и, сам знаешь. А что? Похоже. То есть, я хочу сказать, поляны у нас не было, но когда я впервые тебя увидела…

— Какой такой поляны? — Морган отшатнулся от нее, сел и включил ночник. — Опять этот бред.

Джессика тоже села, завернулась в простыню и тихо улыбалась, глядя на взъерошенного Моргана. Нет, красавцем его не назовешь, это не совсем то, чего она ожидала, зато в известные моменты, при известном освещении, как, например, сейчас, лицо его становилось одухотворенным. Лежа с ним рядом в постели, она чуть не забыла, с кем имеет дело. Это ведь писатель Морган Блейн. Теперь она только об этом и думала. Тот самый человек, который написал «Вуду-дев», талантливый, признанный писатель. И она с ним — в одной постели.