Аль-Каида - Лоуренс Райт

7

Возвращение героя

Знаменитость обладает авторитетом даже в Саудовской Аравии, где в почете скромность, а гордыня обычных людей смиряется присутствием коронованных особ. В стране запрещено выставлять любые изображения, кроме многочисленных портретов правящего монарха, в честь которого названы улицы, больницы, университеты и все, что способствует славе. Поэтому, когда в конце 1989 года бен Ладен вернулся в свою родную Джидду, он стал героем, необычным для современной саудовской истории. Тридцати одного года от роду, он командовал международным добровольческим формированием неизвестной численности. Саудиты, поверившие в выдуманную прессой небылицу, что именно арабский легион сломил могущественную сверхдержаву, очень его ждали. Усама стал более популярен, чем некоторые принцы и ваххабитские улемы. Его называли главной знаменитостью королевства. Он был богат, хотя его состояние не могло сравниться с королевским и даже с доходами уважаемых торговых семей Хиджаза. Его доля в «Сауди бенладен груп» в то время составляла 27 миллионов саудовских риалов — примерно 7 миллионов долларов. Он также получал свою часть от годового дохода компании — от полумиллиона до миллиона риалов в год. Бен Ладен вернулся в семейный бизнес и занялся строительством дорог в Таифе и Абхе. У него были дома в Джидде и Медине, его любимом городе.

Молодой идеалист вернулся на родину с чувством исполненного долга. Он смотрел в лицо смерти и думал, что чудом спасся. Бен Ладен видел себя священным рыцарем ислама и стал в глазах соотечественников бесспорным лидером арабских добровольцев. Его окружала таинственная аура, которая притягивала людей. Пока саудиты терялись в догадках о собственном предназначении в современном мире, незапятнанный образ бен Ладена содержал в себе ответ. Благочестие и непритязательные манеры Усамы напоминали соотечественникам их исторический образ мягких и смиренных, но вместе с тем решительных и отважных людей. Некоторые юные поклонники называли его «халифом Османом нашего времени», ссылаясь на одного из ранних халифов, который отличался богатством и благочестием.

Разумеется, романтическая личность бен Ладена диссонировала с расточительностью королевской семьи аль-Саудов, во главе с королем Фахдом, прожигавшим жизнь в портах французской Ривьеры. Там была пришвартована его огромная 150-метровая яхта «Абдул-Азиз», стоимостью 100 миллионов долларов. На судне было два плавательных бассейна, клуб, тренажерный зал, кинотеатр, сад, госпиталь с блоком интенсивной терапии и двумя операционными. Безопасность судну обеспечивали четыре зенитно-ракетных установки «Стингер». Король любил летать в Лондон на персональном «Боинге-747», где был даже фонтан. Во время увеселительных вояжей он спускал миллионы долларов. Однажды, раздосадованный английским законом о запрете азартных игр после полуночи, он пригласил крупье со всем оборудованием в свой роскошный номер, чтобы играть в блек-джек и гонять рулетку всю ночь напролет. Остальные с энтузиазмом следовали его примеру. Сын Фахда Мохаммед, набрав взяток на миллиард долларов, согласно документам британского суда, потратил их на «проституток, порнографию, более чем сотню дорогих автомобилей, дворцы в Каннах и Женеве, катера, реактивные самолеты, горнолыжные шале и ювелирные украшения».

Цены на нефть, упавшие в середине 80-х, ввергли саудовскую экономику в бюджетный дефицит, но королевская семья продолжала брать огромные «ссуды» в банках страны — и возвращала их крайне редко. Каждый большой бизнес регулярно платил «комиссионные» королевской мафии, чтобы «подмазать» продолжение своей деятельности. Принцы самолично конфисковывали земли и превращали их в свои вотчины; и это в дополнение к гарантированному доходу, который получал каждый член королевского дома ежегодно. Фамилия аль-Сауд стала синонимом коррупции, мздоимства и расточительности.

Нападение на Большую мечеть десятью годами раньше показало, что страна стоит на пороге революции. Из этой кровавой драмы королевская семья извлекла урок — для того, чтобы защититься от религиозных экстремистов, нужно направить их буйную энергию в нужное русло. Поэтому фанатикам была открыта дорога в ряды мутавы — дружины ревнителей благочестия, которые при поддержке полиции патрулировали общественные места и делали замечания в случае несоблюдения норм исламской морали. Члены мутавы получали небольшое пособие и созывали жителей на ежедневные молитвы, следили, чтобы женщины были должным образом одеты даже на пляже. В случае нарушения религиозных норм члены мутавы могли принять решение публично наказать нарушителя палками. В поисках ереси они имели право вторгаться в частные жилища и рабочие помещения. Ревнители благочестия объявили войну спутниковым антеннам и, разъезжая по городу на казенных джипах «Шевроле Субурбан», расстреливали их из служебного оружия. Официально известная как «дружина уполномоченных Комитета по содействию добродетели и предотвращению порока», мутава стала моделью для афганского «Талибана».

Принц Турки являл собой резкий контраст с остальными членами королевского дома. Благородный, интеллигентный и вежливый, он был человеком, которого многие подданные королевства знали и любили. Он вел замкнутую жизнь, и мало кто мог оценить широту его души. Турки пользовался привилегией участвовать в правлении, но при этом вел себя очень сдержанно. Он занимал скромный одноэтажный дом в Эр-Рияде, где жил с женой принцессой Нуф и шестью детьми. На выходные принц ездил на ферму в пустыне, где разводил страусов. Он носил неизменную саудовскую национальную одежду: длинную тунику до пят, называемую «тоуб», и бедуинку в красную клетку. Фундаменталисты уважали его за отличное знание исламских обычаев. Одновременно он выступал в защиту прав женщин, что импонировало сторонникам прогресса. Турки занимался разведдеятельностью на Ближнем Востоке, где операции часто были связаны с пытками и покушениями. Но за ним закрепилась репутация человека с чистыми руками. Его отец был царственным мучеником, а его мать Эффат стала единственной женщиной в истории Саудовской Аравии, которую все называли королевой. Все это объясняло его раннюю и быструю карьеру. Кроме того, Турки был внуком короля Абдул-Азиза и имел право на престол.

За пределами королевства Турки вел совсем другую жизнь. У него был дом в Лондоне и рабочая квартира в Париже. Он ходил по Средиземному морю на собственной яхте «Белый рыцарь». В гостиных Лондона и Нью-Йорка он слыл любителем бананового дайкири, но никогда не играл в азартные игры и не напивался. Турки привычно чувствовал себя в разных частях света и обладал теми добродетелями, которые окружающие обычно ценят.

ЦРУ тесно сотрудничало с Турки и его спецслужбой на протяжении всей афганской войны. Принц хорошо представлял себе, как управление выглядит изнутри, и знал американскую манеру вести дела. Некоторые высокопоставленные сотрудники ЦРУ считали его «своим человеком в Эр-Рияде», хотя другие полагали, что он делится информацией с большой неохотой и способен ввести в заблуждение.

Однажды Турки посетил мечеть в Эр-Рияде, где имам читал проповедь, направленную против деятельности нескольких женских благотворительных организаций, в том числе против тех, где в попечительских советах состояли члены королевской семьи. Турки внимательно прослушал записанную на пленку проповедь, в которой имам назвал женщин, занимающихся благотворительностью, шлюхами. Это грозило разрывом старого союза между аль-Саудами и ваххабитским духовенством. На следующей неделе Турки снова отправился в мечеть и сел у входа, а когда имам начал проповедовать, Турки стал гневно с ним спорить: «Этот человек оскорбил мою семью! — крикнул Турки в микрофон. — Мои сестры! Мои снохи! Или он извинится, или я подаю на него в суд!» Свидетели этого события утверждают, что Турки даже обещал убить обидчика.

Наглая клевета и резкий ответ едва не ввергли страну в беспорядки. Губернатор столицы принц Салман угрожал отправить непоседливого имама под арест. Однако последний сразу же попросил извинения, и принц его простил. Турки понимал, что равновесие очень шатко. Многие члены его семьи боялись мутавы. Чрезмерное благочестие фанатиков обрушивалось и на безнравственное поведение некоторых членов королевской семьи. Наконец фундаменталисты напали на благотворительную деятельность популярной и незаурядной принцессы, которая защищала права женщин.

Конечно, королевская семья не ожидала такого удара, но впервые оскорбления высказывались публично перед лицом мутавы, члены которой были способны произвести революцию под носом у правящей династии.

Как и ЦРУ, спецслужба Турки не занималась оперативной работой внутри собственной страны, эго было делом принца Наифа, дяди Турки, очень грубого человека, руководившего Министерством внутренних дел и ревностно охранявшего свою вотчину.