Беззумный Аддам - Маргарет Этвуд

Пока все шло хорошо; но у него на руках была девушка. Ее звали Мента, и это имя упорно напоминало Зебу органическую мятную жвачку. Глоток свежести. Во время бегства она держалась молодцом, не расклеивалась и молчала. Скорее всего, это был шок, поскольку надолго ее не хватило. Ее разъело изнутри — Зеб не мог бы сказать, был ли этот распад физическим или душевным.

На людях — на улице или в магазине — она вела себя нормально. Она могла вести себя нормально, только недолго. Но стоило им оказаться наедине — в очередном гостиничном номере или даже в машине, которую Зеб вел зигзагами на северо-запад, — девушка принималась за одно из двух занятий: безутешно рыдала или смотрела пустым взглядом перед собой. Зебу не удавалось ее отвлечь ни телевизором, ни сексом. Вполне объяснимо, она не захотела, чтобы Зеб ее трогал, хотя в знак благодарности и в качестве своего рода оплаты предложила удовлетворить его любым способом, при котором только она будет касаться его, а он ее — нет.

— И ты поймал ее на слове? — спрашивает Тоби, стараясь, чтобы голос звучал легко. Как можно ревновать к зыбкому призраку, к настолько изувеченному существу?

— Вообще-то нет. От такого мало радости. Все равно что зайти в будку дроч-бота в торговом центре. Мне было гораздо приятнее сказать ей, что она не должна мне ничего делать. После этого она разрешила себя немножко пообнимать. Я надеялся, что это ее успокоит, но ее только затрясло.

Менте начали мерещиться то крадущиеся шаги, то тяжелое дыхание, то металлическое звяканье. Она все время боялась выходить из тех дешевых паршивых номеров, где они останавливались. Зеб мог бы снять гостиницу и получше, но им нужно было держаться в дебрях плебсвиллей, в стране теней.

Очень печально об этом рассказывать, но Мента в конце концов бросилась с балкона в Сан-Диего. Зеба не было в номере — он пошел купить ей кофе, а когда вернулся, увидел толпу и услышал сирены. Это значило, что ему нужно срочно смываться, чтобы не попасть под следствие, если оно будет; а это, в свою очередь, означало ненулевую вероятность, что его теперь ищут как подозреваемого в убийстве, — если предполагать, что власти решили вести расследование, чего они все чаще теперь решали не делать. Да им и не с чего было бы начать — у Менты не было личности. А Зеб не оставил в номере ничего своего — он каждый раз, выходя, забирал все с собой, но вдруг где-нибудь поблизости стояли видеокамеры слежения? В плебсвиллях, стране теней, — очень маловероятно, но кто их знает.

Он добрался до Сиэтла и мимоходом заглянул в их с Адамом тайник на «Рождении Венеры». Там было для него сообщение: «Подтверди, что ты еще во плоти». Адам иногда подражал речевым оборотам преподобного, и результат получался жутковатый.

«В чьей?» — запостил Зеб в ответ.

Это была его привычная шутка: он постоянно издевался над благочестивыми надгробными речами преподобного, «покинув земную плоть» и все такое. Зеб пошутил нарочно, чтобы доказать Адаму, что это в самом деле он, а не ловкий имитатор. Вообще-то наверняка Адам и запостил вопрос про плоть именно с этой целью. Он знал, что настоящий Зеб не удержится и сострит, а фальшивый ответит на поставленный вопрос прямо. Адам обычно опережал события хода на два.

Затем Зеб перескочил в Уайтхорс. Он услыхал про «Медведелёт» в баре в Рио и решил, что это подходящее место, чтобы спрятаться, поскольку никто не ожидает, что он окажется именно там. Ни сотрудники «Бензопилы», желающие с ним рассчитаться: они будут искать его в других местах массового скопления хакеров вроде Гоа. Ни преподобный: Зеб никогда не демонстрировал ни малейшего интереса к дикой природе.

— Вот так, — говорит Зеб, — я и очутился на бесплодных равнинах среди гор Маккензи, в медвежьей шкуре, атаковал велотуриста и был принят за йети.

— Это как раз естественно. Тебя можно принять за йети и безо всякой шкуры.

— Обидеть хочешь?

— Это комплимент.

— Я еще подумаю. В любом случае я не жалел о том, как все повернулось.

Стремительный наплыв, и вот мы снова видим Зеба в Уайтхорсе: он умыт, одет и вменяем (насколько это в принципе возможно). Он избегал штаб-квартиры «Медведелёта» и привычных баров, поскольку в «Медведелёте» все думали, что он мертв, а зачем отказываться от такого преимущества? Итак, он проводил почти все время в номере мотеля, жевал поддельный арахис, заказывал пиццу в номер, смотрел платные фильмы (какие попало) и обдумывал следующий ход. Куда податься из Уайтхорса? Как выбраться из города? В кого перевоплотиться на этот раз?

И еще он думал: «Кто послал Чака со шприцем? Кто из моих недоброжелателей мог нанять такого дебила в сомбреро, вложив ему в руку ядовитый снаряд?»

Блюдо, которое подают холодным

Он существовал одновременно в двух ипостасях: в живой закамуфлированной — лицо из толпы, с вымышленным именем; и в прежней, обугленной дочерна при крушении топтера. Кто-то о нем, наверное, пожалел, но наверняка нашлись и люди, которых это очень устраивало. Впрочем, это было удобно и для самого Зеба.

Но он не хотел, чтобы Адам считал его мертвым — на время эскапады с «Медведелётом» их общение прервалось, и теперь Зебу надо было срочно связаться с Адамом, пока новости не просочились наружу.

Он надел все, что у него было, включая летный шлем, объемный пуховик из фальшивого гусиного пуха и солнечные очки, и выбрался в одно из двух местных неткафе, чистенькое местечко под названием «Медвежий угол», где подавали вязкие напитки из органической сои и плохо пропеченные гигантские маффины. Зеб заказал то и другое: он принципиально старался питаться местной пищей. Затем он оплатил наличными полчаса сетевого времени и послал весть Адаму через тайник в розах, рассыпаемых зефирами: «Какой-то говнюк хотел меня пришить. Все думают, что я мертвый, на х…»

Ответ пришел через десять минут. «Воздержание от непристойной брани идет на пользу желудку. Оставайся мертвым. М.б. у меня будет для тебя работа. Доберись до Нью-Нью-Йорка АСАП и выйди на связь».

«ОК — личность, с которой возьмут на работу?»

«Будет готова», — ответил Адам. Где он сейчас? Зеб этого не знал. Но Адам явно добрался до места, где чувствовал себя в безопасности, ну или хотя бы в относительной безопасности. Это было большое облегчение. Потерять Адама было бы все равно что потерять руку и ногу. И еще кусок черепа вместе с мозгами.

Зеб вернулся в мотель и продумал логистику своего перемещения в Нью-Нью-Йорк. Будучи покойником и воспользовавшись наскоро сляпанным удостоверением личности, он мог рискнуть и поехать на скоростном поезде — только сначала добраться автостопом на грузовиках до, скажем, Калгари.

Но главная загадка его все еще мучила. Кто же хотел его убрать рукой Чака? Он попробовал сузить круг подозреваемых. Во-первых, кто мог выяснить, где он? Обнаружить его в «Медведелёте»? К этому времени его звали Девлон, а до этого — Ларри, а еще до этого — Кайл. Он был совсем не похож на человека, которого могли бы звать Кайл, но иногда полезно делать что-нибудь идущее вразрез с твоим привычным типом. К тому же он еще до Кайла поменял шесть других имен.

Личности он покупал в основном на темно-сером рынке; и тем, кто их продавал, не было никакого смысла его закладывать. Продавцы фальшивых личностей делали свой бизнес, им надо было поддерживать репутацию фирмы, охраняющей конфиденциальность покупателя, и в любом случае они не смогли бы никого пустить по его следу. Для них он был всего лишь еще одним беглецом от долгов, алчной жены, корпорации, чьи деньги он растратил или чью интеллектуальную собственность похитил. А может, он ограбил мелочную лавочку. Или он серийный убийца, который переодевался женщиной и забивал свои жертвы до смерти монтировкой. Продавцам фальшивых личностей было на это плевать. Они для проформы расспрашивали его, притворяясь, что у них есть определенные этические стандарты — педофилов не обслуживаем, — и Зеб преподносил им заезженное вранье, причем оба — и Зеб, и продавец — прекрасно знали, что это вранье. Но правила этикета предписывали обмен подобной чепухой, точно так же, как предписывали продавцу сказать «Мы будем рады вам помочь», что на самом деле означало «деньги на бочку».

Так что если бы какой-нибудь киберсыщик решил взломать несколько слоев фальшивой скорлупы, в которую спрятался Зеб, для этого пришлось бы потратить немалые деньги. Зеб настолько хорошо замел след, что его нельзя было найти — разве что преследователь точно знал, где искать. И то нужна была большая целеустремленность.

«Голосуев» Зеб более или менее вычеркнул из списка — он не знал ничего такого, что могло бы им повредить. То, что все автоматы для голосования хакнуты, ни для кого не было секретом. Так называемая пресса иногда роптала по этому поводу, но все равно никто не хотел возвращаться к старой системе с бумажными бюллетенями. К тому же корпорация, что владела голосовальными машинами, выбирала победителей и забирала бабки, устроила себе просто звездный пиар, и любого, кто пытался возникать, клеймили извращенцем-коммунистом, желающим испортить всеобщее веселье. Испортить даже тем, кому было не особенно весело. Ну, значит, испортить им будущее веселье. В загробной жизни.