Сталин. Операция «Ринг» - Николай Лузан

– Извините, господин Миклашевский, можно я задам прямой вопрос?

– Да, пожалуйста, я открыт для общения.

– Сейчас идет война, народ Германии напрягает все силы, чтобы победить врага, а вы затеваете турнир. Не кажется ли вам, что это звучит неким диссонансом? – задав вопрос-крючок, Курт с нетерпением ждал, что он скажет.

Миклашевский не спешил с ответом, так как хорошо понимал его цену, и испытующим взглядом посмотрел на Курта. Тому показалось, что в его глазах вспыхнул и тут же погас холодный огонек, а губы сошлись в тугую складку.

«Ага, зацепил я тебя! Но ты настоящий артист, хорошо играешь! – отметил Курт и задался вопросом: – Так кто же ты, Игорь? Продажная шкура? Или советский разведчик?»

Ответ Курт искал в глазах Миклашевского. Тот не отвел взгляда и не отделался дежурной фразой. Он был искренен, и это проявилось не только в словах, но и в тоне.

– Да, война, безусловно, это горе и страдания. Но это жизнь. Пусть трудная, связанная с потерей близких, но все-таки жизнь, – старался говорить ровным тоном Миклашевский, но его выдавали глаза, в глубине их была невысказанная боль. – Бокс и турнир это часть жизни, и не только боксеров, но и простых людей. Бокс – отдушина, в которой каждый находит что-то свое от мирной жизни.

– Безусловно, – живо подхватил тему Курт и решил на невидимых весах качнуть его в другую сторону. – Господин Миклашевский, ваша судьба без преувеличения интересна во всех смыслах.

– Что вы имеете в виду?

– Прежде всего то, что вы родились в большевистской России.

– Извините, Курт, если вы хотите сказать: где родился, там и сгодился, то ко мне это не относится. Я сейчас не в Москве, а в Берлине! – ушел от ответа Миклашевский.

Но Курт не оставлял попыток раскрыть его и зашел с другой стороны.

– Кроме вас, господин Миклашевский, в Германии нашел себе вторую родину в прошлом известный большевистский актер Блюменталь-Тамарин. Насколько я знаю, вы находитесь с ним в родственных отношениях?

Миклашевский напрягся, об этом говорили его губы, они снова сошлись в тугую складку, и ограничился тем, что признал:

– Да, он мой дядя.

– Его яркие выступления, обличающие тирана Сталина и преступления большевизма, пользуются популярностью у наших читателей и радиослушателей. Почему бы вам не попробовать себя в этом амплуа?

– У меня плохая дикция и отвратительный слог, – ледяным тоном отрезал Миклашевский и потянулся к саквояжу со спортивной формой.

Беседа грозила на этом закончиться, поэтому Курт поспешил сменить тему и вернул разговор в спортивное русло:

– Господин Миклашевский, позвольте еще несколько вопросов: каковы ваши прогнозы на предстоящий турнир и кто станет победителем?

– В какой весовой категории?

– Скажем, в вашей.

– На мой взгляд, хорошие шансы у француза Пиляса и итальянца Фратти.

– А как вы расцениваете свои возможности?

– Извините, но мне трудно о них судить. Ринг все покажет, кто и чего стоит.

– Я внимательно наблюдал за вашей тренировкой и должен честно сказать: получил истинное наслаждение.

– Спасибо, я польщен.

– Вы великий мастер.

– Ну что вы, великий мастер у нас один – Макс Шмелинг.

– Безусловно, он наша живая легенда.

– Легенда, которая переживет время.

– В таком случае позвольте спросить вас, скажем так, о будущем? Каким оно вам видится? – забросил очередной вопрос-крючок Курт.

– Надеюсь, оно будет лучше, чем нынешнее настоящее. Извините, но меня ждут дела, – закончил интервью Миклашевский и, поблагодарив за кофе, поднялся из-за стола.

– С вами, господин Миклашевский, было интересно, – признал Курт и поинтересовался: – Где можно найти вас, чтобы показать проект статьи?

– В клубе утром, в это же время, или вечером в 18 часов.

– Спасибо. И еще, позвольте ваш номер телефона, чтобы договориться о встрече?

– К сожалению, его у меня нет.

– Так, может, мне подъехать к вам на дом? Домашняя обстановка оживит интервью.

– А если убьет?

– Это же почему?! – удивился Курт.

– Зондерлагерь Восточного министерства, наверное, не самое подходящее место для встречи, – с улыбкой заметил Миклашевский.

Курт рассмеялся и последовал за ним.

Расставшись на выходе из клуба, они договорились встретиться здесь же через два дня, чтобы согласовать текст интервью.

Миклашевский не стал избегать встречи. Она состоялась и носила более откровенный характер. Ее содержание, результаты наблюдения за Миклашевским и его связями позволили резиденту Арнольду сделать вывод: за время, прошедшее с того дня, когда они расстались в лесах под Смоленском, Игорь остался верен присяге. Этот свой вывод и данные о связях Миклашевского среди военных, чиновников и, что немаловажно для задания резидентуры, – выходе на ближайшее окружение Ворона – изменника генерала Власова, Арнольд сообщил в очередной радиограмме Андрею.

Судоплатову, Маклярскому и Фишеру-Абелю она говорила: в лице Миклашевского они получили уникальную возможность для решения более важных задач, чем ликвидация Блюменталь-Тамарина или Власова.

Отложив радиограмму в сторону, Судоплатов обратился к ним:

– Товарищи, какие есть предложения?

– Немедленно восстановить связь с Ударовым! – торопил события Фишер-Абель.

– Так таки немедленно? – не спешил с решением Судоплатов и поинтересовался мнением Маклярского, – а ты что скажешь, Михаил Борисович?

– То, что связь с ним надо восстанавливать, не вызывает сомнений. Вопрос – через кого и как? – ответил Маклярский.

– Не вижу проблемы. Через того же Курта, тем более у них уже налажен контакт, – напомнил Фишер-Абель.

– Тут дело не в контакте, Витя, – возразил Маклярский.

– А в чем, Михаил Борисович?

– В том, что нынешние разведывательные возможности Ударова открывают перед ним и нами широкие перспективы. Поэтому с Куртом не стоит спешить.

– Это же почему? – недоумевал Фишер-Абель.

– А потому, что Ударов может расценить его выход как провокацию гестапо.

– Что-о?! Какая еще провокация, если Курт назовет пароль!

– Витя, вспомни себя на нелегальном положении, когда с тобой выходили на связь. Что для тебя было важнее – пароль или тот, кто с ним пришел?

– Все зависело от ситуации.

– Вот именно, от ситуации. В Смоленске Ударов уже был в ситуации, когда абвер взял его в оборот. Где гарантия, что выход Курта на контакт Миклашевский не расценит как очередную провокацию?

– Ну, Михаил Борисович, если с такой меркой подходить, то…

– Все, товарищи, хватит гадать! Поступим так, на связь с Ударовым выйдет сам Арнольд. Они хорошо знают друг друга, – положил конец спору Судоплатов и предложил: – А сейчас попрошу сосредоточить внимание на том, как с максимальной пользой использовать новые разведывательные возможности Ударова. Задача ясна?

– Так точно! – дружно прозвучало в ответ.

– Жду ваших предложений, товарищи, и попрошу не затягивать, – закончил совещание Судоплатов.

На следующий день он, рассмотрев представленные Маклярским и Фишером-Абелем дополнения к плану операции «Ринг», внес в них коррективы и отправился на доклад к наркому госбезопасности.

Всеволод Меркулов после совещания у Сталина, где была отмечена результативная работа наркомата, находился в приподнятом настроении. Его согревала тщеславная мысль: ни Абакумов и его контрразведка Смерш, находившиеся в фаворе у вождя, ни сам Лаврентий Павлович Берия со своим НКВД не могли похвастаться тем, чего удалось добиться наркомату госбезопасности в ходе стратегической радиоигры «Березино». В течение почти четырех месяцев управление Судоплатова водило за нос асов германской разведки. И не просто водило, а с помощью агента Гейне – разведчика Александра Демьянова и мистифицированной «части подполковника вермахта Шерхорна, героически борющегося с большевизмом в глубоком тылу – белорусских лесах», контрразведчикам удавалось сковать не только значительные силы германской разведки, но и люфтваффе. В то время когда на счету были каждый патрон и каждый солдат, из Берлина продолжали поддерживать боеспособность «доблестных героев Шерхорна», направляя им в помощь лучших профессионалов повстанческой деятельности, оружие, боеприпасы, взрывчатку и продовольствие.

«С момента начала операций «Престол» – «Березино» немцы совершили на нашу территорию 72 самолетовылета тяжелой транспортной и бомбардировочной авиации. Они сбросили 33 агентов (все арестованы) и 570 мест груза. В их числе оказались 5 кадровых работников германской разведки» – эти данные из своего доклада Сталину, Молотову и Берии нарком Меркулов мог назвать не задумываясь, подними его среди ночи.

Особую гордость он испытывал от того, что ни один патрон не выстрелил, ни один килограмм взрывчатки не сработал, а дезинформация, передаваемая по радиостанции Шерхорна, сыграла важную роль в наступательной операции Красной армии «Багратион» – освобождении советской Белоруссии от фашистов.