Второй Договор. Закрепление - Владислав Мацко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Её сметает в сторону, отправляя в ту же самую стену дома, куда несколько ранее приземлился я. Арес несколько раз поднимает её тело и сильно бьёт о землю.
«Всё, спеклась», ощущаю, как сознание покидает сфинкса. Главное, что она пока жива, значит…
— Не хочешь сразу закончить со мной? — вместе с обильным количеством крови умудряюсь выдавить ещё несколько слов, обращаясь к этой твари.
— А, да, точно. Некрасиво будет заставлять тебя ждать, верно? — усмехнулся он.
Мои способности окончательно не пропали. Я чувствую, как излишек сил начинает быстро покидать его тело. Ну и правильно, какой смысл держать в себе столько энергии, когда тебе ничего уже не может угрожать? Главный оппонент повержен, рядом нет никого, кто мог бы даже поцарапать тело, что уж говорить про убийство и уничтожение личности и души?
Он неспешно подходит ко мне, с каждым шагом становясь всё слабее и слабее, возвращаясь к своим стандартным показателям. Да, с таким богом можно было бы побороться, находись я в несколько лучшем состоянии, чем сейчас.
— Как тебе… — начинает он, но я перебиваю очередной поток слов, который он планировал высыпать в мою сторону.
— Хочешь покажу прикол? — спрашиваю, вытягивая руку из левого кармана пиджака. В дрожащей ладони покоятся шесть колб с бесконечно опасными воронками внутри.
Вижу, как расширяются зрачки Ареса, как спешно он начинает стягивать в себя все распущенные силы, как пытается отпрыгнуть от меня на максимально возможное расстояние…
У него ничего не выходит. Последние капли той энергии, что я умудрился в себе сохранить, подхватывают смертельное оружие и помогают мне усилить бросок. Без них я и руку не поднял бы, что уж говорить про бросок стекляшек в бога, который находится в полуметре от меня.
Да, он умудряется выставить слабенькую защиту, стекло разбивается, едва касается заклинания, но воронкам плевать на это. Они продолжают свой путь, останавливаясь лишь в тот момент, когда врезаются в тело Ареса.
«Красивое зрелище, но я предпочёл бы наблюдать за ним в нескольких кварталах от этого места», восхищаюсь я буйством красок, появившимся из-за объединения сразу шести воронок.
Оно охватило всё вокруг. Оглядываюсь — Даша лежит без сознания в считанных метрах от буйства той стихии, что неспешно разрывает на части Ареса. Это хорошо, из «Чистилища» он мог бы выбраться, но уничтожение души не дает ему даже малейшего шанса на выживание.
Я точно не смогу уползти в сторону, меня подтягивает к самому эпицентру происходящего. Сопротивляться бесполезно, да я и не пытаюсь. И так понимал, на что иду, это был единственный шанс разобраться с этим существом у меня вышло его реализовать, значит я могу быть доволен.
Кажется, что все эти действия заняли несколько минут, но это ошибочное впечатление, которое появляется из-за того, что время в этой области течёт несколько иначе, чем вне её. Для всех остальных прошла секунда, не больше. Вижу, как вдалеке сюда несётся Алиса, она даже новый шаг сделать не успела, а я уже вплотную оказываюсь к погибающему тёмному богу. Он всё понимает, но не может сдвинуться с места. Энергия отказывается слушаться его, а тело медленно распадается…
— Нет, дружище, это ты глуп и бесполезен, — вместе с кровью выхаркиваю эти слова, после чего мир взорвался белым цветом, а затем потух…
Глава 21
Жутко холодно. Чувствую, как окоченели руки и ноги.
«Ноги? Я же не должен их чувствовать. Я и жить не должен, должно было разорвать вместе с Аресом! Ох, нет, только не говорите, что…»
— А-ха-ха-ха-ха, — смех сам выбивается у меня из груди, едва открываю глаза.
Серость и холод. Бескрайнее каменное плато из бесцветных камней. Никаких облаков и солнца, ни малейшего намёка на что-то живое.
— Да, именно так, как джин и описывал, — выдавливаю сквозь смех, осознавая, что ситуация ничуть не лучше, чем моя окончательная смерть.
Тело почему-то восстановилось, это великолепно, я даже спорить не буду. Никаких ран, сломанных рёбер или каких-то других проблем, зато энергия…
Её нет. Резерв максимально пуст, энергоканалы разрушены до основания, на их восстановление в идеальный период ушли бы годы!
— Убить боги, выжить, но оказаться в «Чистилище» в качестве мальчика для битья, что может быть хуже? — задаю риторический вопрос.
На него никто не отвечает, это вполне логично, рядом же никого нет. Молчит и моё подсознание, ему нечего сказать, оно пребывает в таком же шоке, как и я.
Интересно, сколько здесь созданий, которых я сюда отправил? Понятия не имею, как это работает и как они сюда попадают, но, уверен, их тут должно быть очень много.
Нервы крепкие, пережил много, из-за этого, наверное, окончательно и не впал в истерику. Мозг начал работать, вытягивая из памяти все воспоминания, в которых хоть где-то фигурировало это самое «Чистилище».
«Страшное место», «никогда не хотел бы в него вернуться», «грусть, печаль и тлен», лишь самые простенькие описания из всего того, что я умудрился восстановить в памяти.
— Забавно… — пробормотал.
Оказывается, что у меня нет вообще ничего, что помогло бы понять, куда двигаться и что делать. Ни один из тех, кто посещал это место, не рассказывал о своих злоключениях в этих местах. Раньше я не обращал на это внимания, думая, что они просто не хотят вспоминать эти моменты, а сейчас осознал этот момент и сильно задумался.
Надолго, в прочем, это состояние меня не захватило. Какой смысл размышлять, если не на что опереться в своих мыслях? Думать, куда идти? Толку-то, если все направления максимально одинаковы. Нигде не видно лесов, гор или тех же холмов, ровное плато с очень низкой температурой. Благо ещё, что на мне сохранилась одежда, в который я сражался против Ареса. Причем она выглядит новой, словно её только что сняли с вешалки, ничего не напоминает о моих полетах в стену и о кувырканиях по земле.
Ориентирование в пространстве не работает. На Земле всегда чувствовал все четыре стороны света, тут же стрелка моего внутреннего компаса крутилась без остановки. Печально, эдак и круги можно будет наматывать.
— Ладно, чего стоять, надо двигаться… — пробормотал я. Хотя бы греться буду, а то совсем холодно и неприятно.
Москва. Моу
– Новокосино и раньше называли «филиалом Ада», а сейчас… — пробормотал стоящий рядом с эльфом Разумов, подав голос в первый раз за прошедшие десять минут.
Моу, сидящий в инвалидном кресле, ничего не ответил, продолжая рассматривать многочисленные разрушения.
«Ангелы» не сдерживали себя в силе, точно так же, как и демоны. В радиусе трёх километров от выхода из метро не осталось ни одного целого здания. Подавляющее большинство разрушены до основания, некоторые могут похвастаться двумя-тремя сохраненными этажами. И то, это те, которые оказались максимально далеко от эпицентра событий.
Часть расчищенной площади до сих пор невозможно рассмотреть. На том месте, где в последний раз видели Андрея и тёмного бога установилась непонятная фиговина в виде черного столба диаметров в десять метров. Оттуда ничего не выходит, но и внутрь она ничего не пропускает.
Туда пытались закинуть всё, начиная от разорванных останков «ангелов», заканчивая видеокамерами, но эта пелена попросту отталкивает всё от себя.
—…полиция оценивает примерное количество жертв, по самым скромным подсчётам речь идёт о десятках тысячах погибших… — доносились многочисленные реплики понаехавших репортёров.
Бледные, как смерть, они бродили среди многочисленных останках, в первый раз за свою жизнь сожалея, что органы правопорядка не отгоняют их от места происшествия.
Тут нет практически никого из нелюдей. Алиса вместе с бессознательной Дарьей отправилась к лекарю за три сотни километров от Москвы. Не доверяет ведьма местным больницам, да и вряд ли человеческие доктора смогут как-нибудь помочь столь занятному созданию.
Те, кто сражался против «ангелов», валяются в глубоком отрубе, восстанавливая как физические, так и моральные силы. Сам эльф тоже не отказался бы подремать часиков эдак под сорок, но пост и положение обязывает его находиться тут, в каком бы состоянии он сам сейчас не пребывал.
Немногочисленные выжившие воины церкви тоже зализывают свои раны, по полю битвы бродит лишь с десяток местных священников. Они искренне пытаются уложить в своей голове новую информацию о тех созданиях, которых считали своими
