Белые пятна Тёмных Времён - Александр Машошин

Она пояснила, что имеется в виду. Перевозки. Торговля топливом, материалами, кораблями с верфей «Индесела». А в заключение добавила:

— Более того. В нашем распоряжении имеются ненужные нам крупные корабли: пять разрушителей «Зверолов», крейсеры «Неустрашимый», фрегаты ДП-20 и «Пелта». Мы готовы безвозмездно передать их вам. Однако. Воевать на вашей стороне мы не будем, на это не рассчитывайте. Перевозить военные грузы – тоже.

— Что ж, меня такой расклад вполне устраивает, — с неожиданно тёплой улыбкой сказал Бэйл Органа.

— Меня – не вполне, но тоже устраивает, — Мон Мотме удалось вернуть самообладание, она встала, подошла ко мне и пожала руку: — Благодарю. Дискуссия была предметной и весьма поучительной.

— Надеюсь, вы не откажетесь отужинать с нами сегодня? — продолжал хозяин дворца. — Присутствуют только свои.

— О, будем очень рады, — улыбнулась Осока.

— Тогда жду вас через час.

Падме встречала нас у трапа.

— Брат, ты был неподражаем! — воскликнула она. — Так вовремя перевёл разговор с высоких идей на банальные интересы бизнеса.

— Молодчина, молодчина, — одобрила и Осока. — Сладкоголосая Мон Мотма чуть не уговорила Рийо обеспечить их пушечным мясом.

— Да ничего она не уговорила! — фыркнула панторанка. Вздохнула: — Хотя, вообще-то, да. Почти. Спасибо Алексу, вовремя вмешался.

— Давайте пройдёмся по парку, — предложила голограмма. — Полагаю, Бэйл Органа не будет против, если мы покажем Алексу и Рийо место действия того инцидента…

— Главное, чтобы он тебя не увидел откуда-нибудь из окна, — заметила моя подруга. — Или на экране камер наблюдения. Иначе придётся вызывать врачей.

— Здесь нет камер, — возразила Падме. — Это же Альдераан, островок мира и спокойствия.

— Ах, да, забыла. Давно мы здесь не бывали. Помнится, надо обогнуть дворец слева, оттуда всё как на ладони.

Дорожки парка то поднимались на пригорки, то спускались в низины. Строители не стали выравнивать ландшафт, сохранив естественность и прелесть альпийских лугов. На нескольких небольших холмах стоял и сам комплекс зданий. Заходящее солнце спустилось к самой гряде недалёких гор, освещая дворец с одной стороны. Покои хозяев и гостевые комнаты располагались, как раз, в этом крыле, а зал заседаний, где состоялось то самое выступление Падме, куполом возвышался в противоположной, деловой части замка. Осока только начала рассказывать, как на вечернем заседании они придумали заменить живую Падме дистанционно управляемой куклой, как сверху послышались голоса. Они доносились из-за одного из балконов в нижних этажах дворца. В первые секунды слова разобрать было невозможно, только сердитые интонации говорящей женщины. Затем послышался мужской голос, хозяина дома:

— Это твоя обязанность, и ты не можешь относиться так пренебрежительно, — укоризненно говорил Бэйл Органа.

— Визит официальный? — спросила собеседница. Голос женщины был молодой, немного отрывистый, и всё же у меня моментально возникло ощущение, что интонации мне знакомы.

— Нет, — ответил сенатор. — Деловой.

— В таком случае, точно нет, — сказала невидимая девушка. — Присутствовать ещё и на встречах с твоими деловыми партнёрами мне вовсе не обязательно.

— Но, детка, госпожа Чучи не просто деловой партнёр, она заседала вместе со мной в Сенате ещё во времена Республики.

— Восхитительно! Ещё одна старая скучная тётка-политик.

— Это я-то ста… — возмущённо начала Рийо. Я взял её за плечи, призывая к молчанию.

— И вовсе она не старая! — Бэйл, кажется, начинал терять терпение. — Молодая эффектная женщина. Умная и тактичная.

— О, в таком случае, тётушки Тия, Руж и Селли весь вечер будут ставить её мне в пример. Ах, как она элегантна, как одета, какие манеры! — девушка иронизировала, и от этого речь её становилась ещё более знакомой.

— Кроме неё, у нас ещё одна гостья, — не сдавался Бэйл. — Её тётушки не будут ставить в пример, однако, ты очень много о ней слышала и наверняка будешь рада познакомиться.

— Кто?

— Не могу сказать заранее.

— Глупо будет утверждать, что меня не гложет любопытство, но третий званый ужин за неделю для меня чересчур. Час наряжаться и причёсываться ради этого, потом сидеть за столом, как пришитая, и изображать из себя мороженую рыбу квекка. Нет, извини, сегодня без меня.

— Ну что ж, не буду настаивать. Сама пожалеешь, что не познакомилась.

— Пусть так, — ответила девушка, и легко можно было представить, как она упрямо взглянула на сенатора исподлобья.

— Ох-хо, — вздохнул он. — Ладно, что с тобой поделать.

Бэйл, очевидно, удалился, а девушка толкнула в стороны раздвижные створки французского окна и вышла на балкон. Солнце к тому времени коснулось недалёкого хребта, мы оказались в тени, балкон же был ярко освещён последними лучами заката. Девушка оказалась совсем юной, лет двенадцати-тринадцати, худенькой, но круглолицей, тёмные волосы небрежно заплетены в две пухленькие косички на плечах. И она была невероятно похожа на…

— Святые звёзды! — прошептала Рийо. А Падме, судорожно сжав мне запястье, выдохнула:

— Лейя… Моя… дочь.

Лейя не заметила нас на лужайке под балконом. Положив на балюстраду маленький голопроектор, она стала кому-то звонить, как оказалось – подруге по имени Винтер. Спрашивала, долго ли та ещё пробудет в Апалисе. Голограмма подруги была слишком мала, чтобы я мог её рассмотреть, видел только, что у Винтер длинные светлые волосы. Подруга Лейи сказала, что вернётся только завтра к вечеру, и расстроенная девушка, попрощавшись, разорвала связь.

— Я должна с ней поговорить, — шёпотом сказала Падме.

— Хорошо подумала? — спросил я.

— Да. Никогда себе не прощу, быть так близко и просто улететь, не сказав ни слова.

— Осока, а у тебя на этот счёт никаких предчувствий?

— Вроде бы, нет, — покачала головой Осока. — По крайней мере, на ближайшее время.

К этому моменту линия тени, поднимаясь всё выше и выше, закрыла балкон и коснулась следующего этажа. Юная Лейя задумчиво смотрела в сторону гор, на последние лучи уходящего дня. Сделала движение, чтобы повернуться и идти к себе, и в это время Падме, воспарив ввысь, как самый настоящий призрак, поравнялась с балконом и присела на край балюстрады. От неожиданности Лейя отшатнулась. Повисла долгая тягучая пауза. Наконец, девушка, сглотнув комок в горле, произнесла:

— Ты – ангел?

Тут уже вздрогнула голограмма. Фраза эта означала для Падме нечто особенное, всплеск эмоций почувствовала и Осока, и я.

— П-почему ангел? — спросила Падме.

— Но ведь ты умерла… моя настоящая мама.

— Да. Умерла, — произнесла Падме. И замолчала, не зная, что ещё сказать, как объяснить. Они смотрели друг на друга, мать и дочь, такие похожие… и такие разные. Пауза затягивалась. Первой нарушила молчание Лейя.

— Какая ты красивая… — тихо сказала она и сделала шаг вперёд. — Ты не исчезнешь, если я до тебя дотронусь?

— Нет, конечно, нет, — Падме спрыгнула внутрь балкона, не заметив, что ноги её прошли сквозь пермакрит, и протянула к дочери руки.

— А я думала, призраки бесплотны, как туман, — Лейя взяла ладони матери в свои. — В легендах всегда так.

— И я так думала, — призналась Падме. — А потом научилась прикасаться. Мне подсказал один очень мудрый человек. Его зовут Оби-Ван Кеноби.

— Магистр? Папа… — Лейя запнулась, смутившись, — то есть, Бэйл Органа, говорил мне о нём.

— Ты так много знаешь…

— Иногда мне кажется, что слишком много, и моя голова лопнет от постоянной учёбы, — пожаловалась девушка.

— Покажешь мне, как ты живёшь?

— Ну конечно. Идём.

— Нелепое какое-то получилось знакомство, — проворчала Осока, наблюдая, как Её Высочество Лейя вместе с Её Величеством Падме скрываются за балконными дверьми. — Я ожидала чего-то более прочувствованного. Что ты смеёшься, Алекс??

— Могу напомнить не менее нелепую сцену, — улыбаясь, сказал я. — У нас в рубке, после бегства с Шили.

Теперь смутилась Осока. Изо всех сил укоризненно на меня посмотрела и сказала:

— Ладно, пусть теперь пообщаются, и… — она вдруг повернула голову в сторону ближайших кустов и продолжала резко: — А ну-ка, выходи оттуда, Ферус Олин! Ты бы ещё с мечом на меня накинулся, право слово.

Кусты раздвинулись, и на аллею выбрался худощавый мужчина в невообразимо драной куртке, с которой тут и там свисали лоскуты материи. Застёжек на куртке давно не было, и, чтобы не болталась, она была подпоясана грубым плетёным ремнём. На этом ремне висел видавший виды, отполированный ладонями до характерного тусклого блеска световой меч.

— Что здесь происходит? — резко спросил он. — Осока Тано, для чего вы подсунули девочке голозапись её матери? И кто управляет ею? Неужели не понимаете, что это жестоко??