Наперегонки со смертью - Дмитрий Старицкий

Ударили по рукам.

Когда уходил с каменного двора, в спину мне уже ударили визги скульптурных пил, отсекающих от выбранного мною камня все лишнее.

Чурочники, как и ожидалось, располагались рядом с каменщиками, через забор.

Кроме гробов они там еще и мебель делали, как на заказ, так и на холодную — самые расхожие предметы. Хорошую мебель. Из местного аналога красного дерева, впрочем, скорее — розового. С резьбой.

А вот готовых гробов там не было, но на этот товар у них как в лучших домах существовал фотокаталог. Осталось только ткнуть пальцем и размер сказать.

Цветочницу они также брали на себя. Ей я написал тексты для веночных лент.

И по срокам успевали.

Каптан-генерала нашел на стрельбище. Заехал пригласить его на похороны, заодно попросить шестерых «казадорес» — гроб нести.

Отказа не получил.

Уходя, случайно увидел в бурьяне лесополосы за периметром колеса с единственной широкой станиной. Вернулся — узнал, что это лафет от старой 105-мм полевой гаубицы, качающуюся часть которой поставили на самодельную канонерскую лодку. Давно уже.

Поделился своей идеей, которая дону Паулино сразу пришлась по душе.

Дальше завертелись хлопоты калейдоскопом. Не успел появиться я в нашем пункте временной дислокации, как всем разу я стал нужен. Как будто без моего «мудрого» совета ничего не могло с места сдвинуться. Я понимаю, что вопрос о количестве присутствующих на поминках они не могли решить сами. Но что купить и что на стол поставить… Не маленькие уже.

Валлийцев я припахал на всякий случай сколотить козлы, столешницы и лавки из досок, найденных в сарае. Лишнее — не «нехватает».

Вроде все успели и в назначенное время я, мои девочки и охраняющие их валлийцы, стояли строем перед входом в госпиталь.

Мы с девчатами для последнего салюта Синевич все взяли «наганы». Пусть он прозвучит для нее из отечественного оружия. Она тоже не с импортным пистолетом ступила в свой последний бой.

Гроб из госпитальных дверей вынесли шесть «казадорес» в парадной форме и аккуратно опустили на станины пушечного лафета, который прицепили к колесному броневику. И накрыли российским триколором, оставив ей только лицо открытым. По бокам шли «казадорес», неся винтовки со штыками в последнем карауле.

За ними несли знамя «милисианос рэкете».

Потом шел я с большим портретом Наташи в руках.

За мной девчата мои с венками.

Валлийский кирасиры.

И остальные «Казадорес» с крышкой от гроба.

Даже кто-то из госпитальных в хвост пристроился.

И вся эта процессия медленно пошла в сторону кладбища. Броневик ехал, не превышая скорости пешехода.

Вскоре улица по обеим сторонам дорожного полотна была плотно забита зеваками и прохожими, провожающими нас хоть и скорбными, но весьма любопытными взглядами.

Неожиданно на перекрестке, выехав с боковой улицы впереди процессии пристроился небольшой трак, в кузове которого расположился скрипичный квартет — три скрипки и виолончель. Музыканты как бы возглавили нашу колонну.

И через минуту, выбивая слезы у всего города, выматывая душу грянул «Третий Бранденбургский концерт» Баха.

Новая земля. Европейский союз. Город Виго

22 год 5 число 6 месяца, четверг, 22:27

Держался я долго. Весь это длинный день. Но вечером, на поминках, когда официальные гости уже ушли, набрался разного спиртного выше бровей.

До изумления.

До забытья.

Только чтобы быстрее отключиться и избавить себя от этой нестерпимой боли, что весь день давит мое сердце.

Новая земля. Европейский союз. Город Виго

22 год 6 число 6 месяца, пятница, 01:55

Ночью мне девчата вызвали врача из католической больнички, потому как я не подавал никаких признаков жизни, а сефардскому госпиталю они решили больше не доверять. Вот и расстарались.

Врач из неотложки, поколдовав надо мной пару минут, и приведя меня в квазисознание, выматерил девчат по-испански, заявив.

— Дайте хоть проспаться мужчине, если позволили ему так напиться.

Новая земля. Европейский союз. Город Виго

22 год 6 число 6 месяца, пятница, 07:16

Проснулся я у себя в комнате весь разбитый, уставший, похмельный и в постели с Розой. Одетой Розой. В смысле не я был одет Розой, а Роза спала в одежде.

Девушка тихонечко похрапывала во сне, и от нее выхлоп перегарный шел очень даже неслабый.

Что же мы вчера такого сотворили непоправимого?

Ах, да… Наташку мою схоронили.

Зарыли такую красоту неописуемую в чужую планету на новоиспанской сторонушке.

И помянули.

По-русски.

Точнее, по-новорусски. С размахом. Анфиса процессом рулила так, что приглашенные испанцы только удивлялись. Стол был больше под стать свадебному, нежели поминальному. И вино рекой. Бочонками закупали.

От осознания того что Наташки больше нет крупные слезы покатились непроизвольно по моему небритому подбородку.

От ощущения горечи утраты.

Непоправимой утраты.

Невосполнимой утраты.

Да как же я дальше жить-то буду, когда жить совсем не хочется?

И сушняк этот чертов привязался.

Но если поискать, то все можно найти. Фляжка плохого местного коньяка была там, куда я ее и положил вчера.

Четверть литра в одно рыло вошло без препятствий, только вот снова развезло и в сон кинуло со страшной силой. А я тому и рад. Может, во сне я снова с Наташкой встречусь? Да хоть на австралийской каторге, если все сюжеты с Россией кончились.

Новая земля. Европейский союз. Город Виго

22 год 6 число 6 месяца, пятница, 12:23

Анфиса с Розой к моей действительной побудке подошли обстоятельно. Наверное, у Бульки консультировались как у самого опытного в нашем отряде врача-похметолога. Но саму ее до моей тушки они не пустили. Допуск к телу теперь только для старших жен, оказывается. Началась, блин, бабавщина в гареме.

Так хотелось выматериться забористо и заковыристо, послать всех к…

И даже в…

Объявить, что у меня траур, и я никого не хочу видеть. Но слаб человек, и отказаться от лечения мучившей меня абстиненции было выше моих сил. Тем более что они в этой испанщине даже капустный рассол где-то достали!

Потом холодная водочка русская из Новой Москвы. Без фанатизма — два писярика. Больше не дали. Сказали, что им для полного счастья только моего запоя не хватает.

Потом был горячий острый томатный суп местной кухни.

И что-то мясное типа грузинских купат, но вкуснее, хотя и острое до жути. До слез из глаз. Но огонь во рту благотворительницы дали мне залить холодным пивом.

Потом выдали халат и погнали на первый этаж — отмокать в джакузи. Пузырьками лечиться. И контрастным душем.

Новая земля. Европейский союз. Город Виго

22 год 6 число 6 месяца, пятница, 17:32

Кладбищенским скульпторам кроме щедрой оплаты заказа надо еще и пузырь поставить, если уж совсем по-людски. За сутки все успели сделать. Вчера только земляной холмик над могилой был, а сейчас вон — целый обелиск стоит, черными гранями на солнце отсверкивая. Нужно спросить их, как они догадались сделать Наташе Синевич памятник в форме нашей фронтовой фанерной пирамидки. Только звезды сверху не хватает. А так все правильно. Как павшему русскому бойцу и положено.

И ступенька в основании пирамидки есть, куда цветы положить и стакан поставить.

Лавочку каменную рядом соорудили для нас безутешных.

И крошкой мраморной вокруг посыпано, как гравием.

Черное с белым на фоне сизого неба. Лишь холмик могильный венками покрыт в разноцветье.

И Наташка как живая смотрит с обелиска на меня. Улыбается счастливо, навсегда оставшись молодой и красивой.

Что ж приступим как русские люди. Вынул пару пластмассовых стаканов. Заленточных. В которых на всяких презентациях плохое шампанское подают. Налил каждый до половины водкой. Свой стакан на лавочку поставил, а Наташкин — на приступочку обелиска. И покрыл ломтем серого хлеба. Ну, нет тут на этой испанщине ржаной черняжки, что поделаешь. Надеюсь, Наташка за это на меня не обидится.

— Пусть эта земля тебе будет пухом, любимая, — помянул ее успевшей нагреться водкой.

Хорошо тут мне с ней. Спокойно. Никуда отсюда уходить не хочется. Никого видеть.

— Сын мой, зачем вы пришли в эту юдоль упокоения с оружием? Вы же не хотите его применить к себе? Господь это очень не одобряет. А главное, вас не похоронят тогда рядом с ней, а закопают где-нибудь за городом. Вы же не хотите себе такой участи? Это все же освященная земля и в ней самоубийцам не место.

— И вам не хворать, падре, — поприветствовал я священника. — Присаживайтесь. Помяните по русскому обычаю новопреставившуюся рабу божию Наталию.

И достал из пакета третий стакан. Их только по полудюжине продавали в целлофан запечатанными. Я еще ругаться начал тогда с продавцом, что мне всего два стакана надо… А вот гляди ж ты пригодились.