Роковое возмездие - Мэри Ройс

– Жива?! Что тебе может быть известно об этом? Ты ничего не знаешь! Ты не знаешь, что я пережила! Не знаешь, какой стала! И не смеешь сейчас стоять передо мной, а тем более отдавать указания! – Приближаюсь к его губам. – Я не твоя.

Сжав дрожащие руки в кулаки, я отстраняюсь, но ладонь дьявола, обхватившая мой затылок, возвращает меня в опасную близость к нему.

– Мне невыносимо думать о том, через что тебе пришлось пройти. – Хриплый густой бас будоражит мою душу, зарождая в ней сотни противоречивых эмоций.

Как же я мечтаю, чтобы ничего с нами не случалось. Как же я мечтаю убить воспоминания, заставляющие ненавидеть стоящего передо мной человека. Как же я мечтаю по-прежнему желать прикасаться к нему. Желать раствориться в его объятиях и скрыться от всего мира. Ведь когда-то все так и было…

На секунду я поддаюсь необъяснимому порыву, и с моих губ срывается то, что он никогда не должен был узнать.

– Я потеряла нашего ребенка.

Лицо Рафаэля в ту же секунду вспыхивает шоком и недоумением, но после осознания моих слов его искажает гримаса боли. Он медленно убирает от меня руки, а его глаза начинает затягивать клубами черного дыма и радужка сливается с темной бездной зрачков. Понятия не имею, что происходит в его голове, однако то, что вижу сейчас, пугает меня. Глубоко вздохнув, я пытаюсь заговорить, но при первой же попытке ощущаю сковывающую резь в горле.

– Боже, – хрипит Рафаэль, проходясь ладонями по лицу, после чего упирает их в бока и громко выдыхает остатки кислорода из легких.

Теперь он смотрит на меня как-то опустошенно. Сейчас мы оба уязвимы, и я больше не могу молчать. Мне больше не с кем поделиться своей болью. Я не рассказывала этого ни одной живой душе. Даже самой себе…

– Я до сих пор слышу его плач. – Голос дрожит, и я запинаюсь от нахлынувших переживаний. – Я даже не знала о нем. Не ждала и не хотела. Но… – говорить становится все сложнее и сложнее, – но почему-то он приходит ко мне. Я не вижу его, только слышу, чувствую… этот малыш словно напоминание о тебе. Напоминание о том, что мы могли бы быть… счастливы… – В этот момент я проигрываю сама себе и ощущаю, как крупные капли обжигают щеки. – Ты думаешь, у нас получилось бы стать ему хорошими родителями?

– Сола…

На лице Рафаэля отражается страдание, он делает шаг ко мне, но я отступаю.

– Нет, прошу, не трогай меня. – Качаю головой и вытираю предательские слезы, продолжая нести какой-то бред. – Господи, он же был всего лишь маленькой горошинкой, срок совсем маленький… Ну почему я думаю о нем? Почему мне хочется увидеть, как бы он посмотрел на меня? Я схожу с ума…

Запускаю онемевшие пальцы в волосы и пячусь назад, испытывая непреодолимое желание просто исчезнуть и ничего не чувствовать. Рафаэль срывается с места и одним резким движением притягивает меня к себе, вынуждая уткнуться ему в грудь, вдохнуть родной запах мужчины, забравшего мою душу. Я слишком много времени старалась не думать об этом, горевала по близким людям, словно нарочно игнорируя факт, что во мне была жизнь. Часть Рафаэля. Зажмуриваюсь и стискиваю в кулаках его рубашку, с такой силой зарываясь носом в жилистую шею, что начинаю задыхаться.

– Ты бы хотел его? – спрашиваю, не в силах побороть горечь утраты. – Хотел бы подержать в руках нашего ребенка?

– Сола, не надо, – с болью в голосе рычит Рафаэль и еще крепче стискивает меня в объятиях.

– Ты бы хотел мальчика или девочку?

– Сола! – Он рывком отстраняет меня за плечи и встряхивает. – Не говори ничего!

Однако я словно его не слышу. Никак не могу остановиться. Эмоции берут верх над разумом, стирая в пыль все мои установки.

– Ты любил меня? Скажи, Рафаэль… любил? – теплым шепотом слетает с моих соленых от слез губ.

Он обнимает мое лицо шероховатыми ладонями, сталкивает нас лбами и устало вздыхает, но так ничего и не отвечает. Ни словечка. Позволяет только ощущать свое горячее дыхание, пробуждая во мне эмоции, которые никому больше не под силу пробудить. Только ему. Так было, есть и будет.

– Я думал, ты умерла. – Его тон меняется, становится более жестким, но эта жесткость разбавлена мягкими переливами сожаления. – Я собственными глазами видел, как твое изувеченное тело безжизненно рухнуло на холодный бетон. Поверил в то, что тебя больше нет. Я пересматривал это видео до черных дыр перед глазами… прости. Прости, что сдался в тот момент…

Рафаэль выдыхает, словно сбросил с себя тонну груза, и начинает тереться своим носом о мой. Кажется, я слышу, как по его венам бешеным потоком несется закипающая кровь, погружая нас обоих в жаркое пламя. Воздух пронизывает терпкая сладость рома. Мой дьявол всегда им пах, несмотря на то, что пил совершенно другой алкоголь.

– Мне нужно было уехать, ведь нас осталось всего двое. Я был слаб, разбит и убит горечью потери, превратился в живого мертвеца. Моргана уничтожила все. – Сглатывает. – Мне требовалось найти поддержку за пределами Италии, чтобы вернуться и отомстить за тебя. Это было моим последним желанием перед тем, как я повстречаюсь со своей пулей. А когда я узнал, что ты жива… – У Рафаэля на пару мгновений перехватывает дыхание, он слегка отстраняется и поднимает мою голову, чтобы посмотреть мне в глаза. – Ты никогда в полной мере не поймешь меня, а я не смогу до конца прочувствовать, через что пришлось пройти тебе. Не пойму твоей боли, как и ты – моей. И пусть нам никогда не понять друг друга, но в одном ты права: я виноват перед тобой, Сола.

Признание Рафаэля касается моего разума, заставляя его гудеть, будто через него проходят волны вибрации. Мы сейчас напоминаем два оголенных провода, бьющих друг друга яркими вспышками исповеди. Наверное, это именно то, чего мне и не хватало. Где-то в глубине души, под слоями многочисленных масок, я давно желала поговорить с ним. И пусть его слова могут оказаться лишь пустым звуком, я нуждалась именно в них.

– Ты так и не ответил на мой вопрос, – шепчу бесцветно, утопая