Отчаяние - Ильяс Есенберлин

Кудабай, как было положено, ловко скатился с коня и пал на колено перед ханом Абулхаиром.

— Здравствуй, здравствуй, свет моих глаз! — ответил на его приветствие хан, ощупывая фигуру доверенного гонца и задержав взгляд на новом дорогам серебряном кинжале у его пояса.

Кудабай заметил это и быстро сорвал кинжал с пояса:

— Вот видите, мой повелитель-хан, что преподнесли мне в Среднем жузе как гонцу хана Абулхаира!

— Вижу, вижу…

Абулхаир и в голову не пришло связать этот кинжал с тайной, доверенной им дочери. Он подумал, что, если Абильмамбет с молодым Аблаем разорились на такой подарок для его писаря — значит, дела идут не так уж плохо.

— Ну, говори, что видел, слышал? — сказал он, когда они прошли в среднюю ханскую юрту и остались вдвоем.

— Много увидено, услышано, мой повелитель-хан. Но главное то, что не хотят в Среднем жузе ссоры с царицей.

— С контайчи, насколько я понял, они ведут разговоры лишь для отвода глаз!

— Султан Аблай едет с Абильмамбетом?

— Да, мой хан!

— А Бухар-жырау?

— Я его не видел.

— Как же тогда?.. Ведь его считают оком народа… Раз его нет с ними, не значит ли это, что народ не совсем одобряет поступки своих ханов?

— Не знаю. Губернатор просто не пригласил посторонних людей.

— И это может быть…

Хан Абулхаир удовлетворенно кивнул головой и закрыл глаза…

20 августа 1742 года оренбургский губернатор Неплюев велел поставить большие воинские палатки в урочище Тас-Откель вблизи Орской крепости для проведения встречи с казахскими ханами. И только тут прибывший три дня назад хан Абулхаир узнал, что помимо Абильмамбета, Аблая и Барака из Среднего жуза на встречу приглашены джунгарские послы Кошку и Бурун, а также их спутники — каракалпакские батыры Момор и Кучак. К этому времени по личному приглашению губернатора в российские пределы прибыли два сына хана Абулхаира — Ералы и Нуралы. Менять что-либо уже поздно…

По всему было видно, какое большое значение придается нынешней встрече. Два эскадрона драгун и батальон гренадер разбили здесь свой бивак. Когда они строились по утрам или выполняли воинские экзерсисы, на чистом степном солнце ослепительно сверкали эфесы офицерских шашек и солдатские штыки. Шесть больших пушек палили время от времени, и ядра взрывали целые горы песка на далеких холмах.

Однако вожди Среднего жуза запаздывали. Не прибыли они и на следующий день. 22 августа начавший нервничать губернатор узнал от одного из многочисленных своих соглядатаев, что хан Абильмамбет, султаны Аблай и Барак встретились на полдороге сюда с абулхаировским писарем и толмачом Кудабаем, после чего неожиданно повернули коней обратно в степь. Люди из окружения вождей Среднего жуза предполагают, что это произошло потому, что хан Абильмамбет узнал каким-то образом о нахождении джунгарских послов при губернаторе и не захотел в их присутствии вести переговоры. Как-никак, а тумены контайчи всегда готовы обрушиться на их кочевья…

Да, в этом, очевидно, и правда! — решил губернатор. — Но как они пронюхали об этих джунгарских послах? И при чем тут толмач?.. А ну-ка, позвать его!..

Кудабай был немедленно вызван к грозному губернатору. По тому, как крупными, тяжелыми шагами мерил Неплюев губернаторскую палатку, и по тому, как задергались кончики его рыжих усов, опытный Кудабай понял, что шутить тот не собирается.

— Здравия желаю… ваше… ваше… — по-русски закричал писарь приложив трясущуюся руку к малахаю.

Генерал лишь махнул рукой, выпученные глаза его остекленели от гнева:

— Говори, толмач, зачем ездил от Абулхаира на встречу к Абильмамбету?!

Перед глазами хитрого Кудабая мгновенно встала картина, как приехавший в конце концов Абильмамбет рассказывает этому грозному генералу о том, что ему известен совет удерживать его в Орске и требовать сыновей-аманатов. А об этом совете, выведанном у Жанат, рассказал вождям Среднего жуза он, толмач Кудабай. Нет, уж лучше все рассказать тому, кто главнее всех…

— Ваше превосходительство, мой повелитель-губернатор! — снова закричал он, путая русские и казахские слова. — Это верно, что меня послали навстречу Абильмамбету и султанам. Не было только возможности доложить вам!..

Неплюев продолжал мерить шагами палатку. "Что же, толмач, по-видимому, говорит правду. Абильмамбет не приехал, узнав о том, что его могут задержать здесь и потребовать аманатов. И толмач говорит, что он предупредил вождей Среднего жуза об этом именно по поручению хана Младшего жуза Абулхаира. Но почему же этот чертов Абулхаир одной рукой подает мне столь благой совет, а другой предупреждает об этом своего противника? Видно, он попросту испугался этих буйных молодцов-султанов из Среднего жуза и решил сыграть отбой… Да, по всему видать, что хитрый Абулхаир решил во что бы то ни стало поссорить меня со Средним жузом. Оно и понятно. Ему ведь хочется, чтобы я все дела со степью вел только через него. Что же, будем делать вид, что нам неведомы его штуки!..

Генерал взглянул на Кудабая:

— Послушай, милейший… Твое усердие будет отмечено нами. Однако надо еще послужить государыне-царице, голубчик!

— Рад стараться, ваше…

— Ладно… А про все ли, что услышал, рассказал мне?

— На хлебе и Коране, ваше превосходство.

— Да, нам обоим известно, как значительна клятва на Коране… — Неплюев усмехнулся. — Что ты слышал насчет сестрички твоего хозяина Абулхаира… Ну, той, по калмыцкой линии, которую сватают джунгарскому контайчи?

Кудабай открыл рот от удивления:

— Не ведаю, мой повелитель-губернатор, ваше…

— Ну, Бог с тобой, голубчик…

По всему было видать, что толмач говорит правду. Между тем губернатору стало известно, что обидевшийся на него Абулхаир забрасывал удочки через хивинского хана в сторону Галден-Церена, обещая ему в жены свою сестру Карашаш. Нуралы рассказал про все губернатору.

— Вот за этим-то и следи, милейший Кудабай!

— Рад стараться, ваше…

— Иди, иди…

А через полчаса, вызванный в юрту хана Абулхаира, толмач Кудабай передал ему все, что касалось сватовства Карашаш.

— Неплюеву все известно!.. — захлебываясь, говорил Кудабай. — И кто ему доносит про нас?!

— Да, уж это я узнаю когда-нибудь! — загадочно пообещал побледневший от всех этих новостей Абулхаир.

Абулхаир прекрасно знал, что Кудабай связан с канцелярией губернатора. Но хан не знал о связи своей дочери Жанат с этим писарем. Многое происходящее при его ставке становилось через толмача известным в Оренбурге. Хотя хан порою о чем-то и догадывался, но держал это при себе. Лучше знать человека, который приставлен следить за тобой. К тому же Кудабай доносил и ему про все, что делалось при губернаторской канцелярии.

Самое главное, хан теперь понял, что сын Нуралы предает его. Только как далеко зашли его отношения с губернатором? А может быть, решена уже где-то там судьба хана Абулхаира и завтра царица признает одного лишь хана Нуралы?! А как бы поступил он сам на месте Нуралы?..

Абулхаир опустил голову.

А Кудабай с понимающим видом смотрел на своего повелителя и думал о своем. Как говорится: «Кто поверит — одарит, а кто усомнится — тронуть побоится!» Самое удобное положение у него. Все три стороны одарили его за сведения: Неплюев — своим вниманием и обещанием награды, Абильмамбет — дорогим кинжалом, а хан Абулхаир — темно-серым иноходцам, о котором денно и нощно мечтал Кудабай.

— Да, возьми его насовсем! — сказал хан Абулхаир. — Вижу, что ты верен мне…

Правда, при этих словах что-то промелькнуло в тигриных глазах хана. Ну да ладно, тигр уже стар, и когти у него не те. Две другие стороны защитят, если понадобится.

Пока что мысли Кудабая полетели к красному офицерскому седлу, которое он видел на губернаторском подворье. Как бы хорошо подошло оно к иноходцу. Но чтобы заслужить такое седло, надо еще что-нибудь выведать у своего хозяина и передать в губернаторскую канцелярию. Что же, придется смотреть в оба, повнимательней слушать, что шепчет ему в ночи разгоряченная Жанат…

Оренбургский губернатор генерал Неплюев и виду не подал, что его заботит отсутствие вождей из Среднего жуза. Он приказал начинать празднества, и на следующее утро специально привезенные длинные столы были расставлены в тени деревьев неподалеку от реки. Здесь было все, что любят казахи и джунгары: мясо в различных видах, самый лучший кумыс, баурсаки. А рядом стояли русские и европейские блюда, приготовленные крепостным поваром губернатора. При этом было прослежено, чтобы не попали на столы блюда из свинины. Зато вина, водки, настойки и наливки стояли на столах в изобилии. Губернатор знал уже, что знатные люди из «киргиз-кайсаков» с превеликим удовольствием грешат против этой заповеди пророка Магомета. И, словно напоказ, там, где собрались толстые и приземистые баи, на столе стояли такие же толстые и округлые бутылки с российским бенедиктином…