Граф Орлофф (СИ) - Валентин Егоров

— Послушай, Франсуа-Мишель, ты стал слишком много попусту болтать языком. Видимо, служба при королевском дворе тебя все-таки испортила. Раньше, мой друг, мы брали в руки шпаги, рассаживались в седлах горячих скакунов, и нам становилось все нипочем, рубили в капусту фламандцев, испанцев и англичан.

Мне так и не дали выспаться, да и к тому же этот въедливый запах мочи, исходящий от жандармов все больше и больше портил мне настроение. Мне совершенно не хотелось стать непосредственным участником больших или королевских разборок, да еще в качестве невинного агнца. То, что демон Марбас дал мне подсмотреть и подслушать, прямо говорило о том, что со мной, не испрашивая на то моего мнения, решили просто-напросто расправиться. Как в свое время говорил великий народный вождь, нет человека и нет проблему, которую он собой представлял. Вот так и со мной, меня решили убрать, даже не поинтересовавшись, что же конкретно государь Петр Алексеевич через мое посредство хотел достичь?! Обидно стало за себя и за свою державу!

Появился какой-то офицеришко, ну, знаете, такие офицеры обычно хорошо из геев сержантов получается. Не мальчик и не девочка, а нечто среднее! Одет, как девочка, но по лицу и тому, что между ног, — мальчик, но обычно ведет себя так жеманно, словно шлюха с базарной площади. Так этот офицеришко что-то мне свысока говорит и пальцем в потолок тычет. Видя, что я не вполне понимаю то, что мне говорит эта шлюха в офицерском мундире, мосье Слюсар вспомнил о своих секретарских обязанностях и решил разговор провести вместо меня. Минут пятнадцать каждый из них талдычил что-то свое, совершенно не обращая внимания на то, что говорила противоположная сторона. В конце концов, они о чем-то договорились, нас, меня и мосье Слюсара, под караулом уже новых жандармов куда-то повели.

Полное сознание с уже принятым решением вернулось ко мне в тот момент, когда караул нас вводил в кабинет военного министра. Маркиз де Лувуа семимильными шагами измерял расстояние от письменного бюро, за которым с великим удобством устроился маркиз де Юксель, до раскрытого настежь окна. Когда офицеришко-шлюха рапортовал военному министру, то тот с нескрываемой брезгливостью слушал этого офицера и тут же его вместе с караулом жандармов погнал вон из своего кабинета. Затем маркиз де Лувуа с нескрываемым интересом подошел ко мне и, приподнявшись на цыпочках, долго всматривался в мои глаза.

— Ничего бесовского я там не нашел! — Сказал он, разворачиваясь в сторону маркиза де Юкселя, который в этот момент в свое бездонное горло опрокидывал очередной лафитник бренди.

— Ничего бесовского там и не может быть! — В аналогичной тональности ответил я Франсуа-Мишелю Летелье маркизу де Лувуа граф де Тоннер. — Вы бы лучше взглянули в глаза моему секретарю, мосье Слюсару!

И что вы думаете, министр лягушатник тут же направился к мосье Слюсару. Тот, увидев приближающегося министра, вытянулся в струнку, словно мушкетер на королевском смотре, задрал подбородок и застыл в этой идиотской позе. Маркиз де Лувуа, этот человек был невысокого роста, взял моего секретаря за руку и подвел к одному из свободных кресел. Затем забрался с ногами в это кресло и долго всматривался в глаза демона Марбаса.

— Интересная вещь наблюдается в этих глазах, — сказал Франсуа-Мишель, опять-таки обращаясь к маркизу де Юксель, — у этого демона самые настоящие человеческие глаза! Что ж тогда получается, старина, что ты совершенно прав в том вопросе. Мне совершенно не следует, даже по личному приказу короля, залезать с головой в дело, в котором творится одна сплошная чертовщина.

Маркиз де Юксель продолжал, как ни в чем не бывало, попивать свое бренди, изредка кивая головой в подтверждение высказанных идей военным министром Франсуа-Мишелем Летелье. Я же пока не мог въехать в суть дела, творящегося на моих глазах. Эти два маркиза о чем-то уже договорились, но я пока не знал, о чем же именно они договорились?! Разумеется, я мог бы при посредстве ментального зонда прояснить всю ситуацию, но тогда мне пришлось выдать самого себя перед этим демоном преисподней, который подвязался поработать у меня секретарем. А главное, мне совершенно не хотелось копаться в головах ни у своего друга маркиза де Юкселя, ни у военного министра маркиза де Лувуа. Зачем мне нужные чужие государственные тайны, так запросто можно и в Бастилию загреметь!

Тем временем, Франсуа-Мишель Летелье маркиз де Лувуа подошел к своему другу Николе Шалону де Бле, взял большой серебряный кубок и до краев наполнил его ароматным бренди, запах которого дошел и до моего носа, из-за чего мне пришлось сделать непроизвольное глотательное движение. Маркиз де Лувуа услышал этот звук, с ужасно серьезным лицом посмотрел в мою сторону и строжайшим голосом произнес:

— Капитан лейб-гвардии Иван Орлофф вам совершенно не позволительно пить в присутствии двух маршалов Франции. Вы должны стоять по стойке смирно, выпятив грудь вперед и поджав живот, с раскрытым ртом наблюдать за тем, как два высших офицеров ублажают себя благородным французским вином!

— И вовсе не вино вы пьете монсеньор, а французский коньяк! — Со всей накопившейся злостью, брякнул я на это замечание старшего по званию офицера. Здесь следует специально заметить, что этот бренди только-только появился на внутреннем рынке Франции, всего четыре года назад его попробовал и одобрил французский король Луи XIV. Но, пока оно еще не получило этого названия «коньяк[17]», под которым завоевало весь мир.

— Коньяк, говоришь, — тут же ухватился за мою оговорку военный министр Франсуа-Мишель Летелье, — очень неплохое название для этого бренди. Завтра шепну его на ушко королю, глядишь, он и согласится с моим предложением по твоему поводу! Как ты думаешь, старина, согласится ли Луи XIV на мое и твое предложение по этому русскому из Московии, который может усладить медведицу. Сегодня об этом шушукаются все дамы Парижа, достигшие половой зрелости, обсуждая, какого размера для этого требуется детородный орган.

От всех этих слов и стыда, охватившего меня, я был готов провалиться в тартарары, полный провал терпела моя тайная политика всего добиваться в Париже через посредство женщин. Но, как всегда случается в трудную минуту, друзья приходят на помощь, так сейчас случилось и со мной. Не успел я покраснеть лицом и начать извиниться за свою несдержанность перед военным министром, как в разговор вступил Никола Шалон де Бле маркиз де Юксель, который резонно проговорил:

— Мы же договорились, Франсуа-Мишель, разыграть карты с Московией и надавать по гнусной морде этим англичанам, которые на севере Европы пытаются себя показать гегемоном прогресса и пупом земли. Они лижут зады и Московии, и Швеции одновременно, стараясь, чтобы ни одна из этих сторон не выбралась бы сильной стороной из Северной войны. Наш Луи XIV уже стар и мало на что годен, он долго не проживет… Когда ты сказал, что наш король умрет? — Маркиз де Юксель с этим вопросом обратился к моему секретарю, мосье де Слюсару или, по-простому, демону Марбасу.