Дом тысячи страхов - Елена Усачева

– Ух, – вздохнуло оно, останавливаясь.

– Потом, потом! – отмахнулся Наковальников.

– Ух, – настойчиво повторило привидение.

– Чего еще? – рявкнул Вовка, переходя к третьему винтику.

– Ты почему не спишь? – раздался знакомый голос.

Отвертка выпала из Вовкиных рук. Он почувствовал, как по спине пробежали противные мурашки.

Это был голос его давно умершей бабушки.

– Только плохие мальчики не спят так поздно, – обиженно произнесла она. – Вот придет Игоша и утащит с собой!

– Бабушка! – взмолился Вовка. – Я уже сплю!

– Ну, спи, спи, – миролюбиво согласилась бабушка. – Давай я тебя укутаю, чтобы крокодилы не могли до тебя добраться.

Бабушка протянула руку – Вовка испуганно прижался к стене. Но эта рука прошла сквозь него, как сквозь воздух, и исчезла в стене. Туда же втянуло и всю бабушку.

– Сплю я, – пробормотал Вовка, сглатывая застрявший в горле комок. Он попробовал точно так же пройти сквозь стену, но у него это не получилось. Дерево отказывалось пропускать человека. Тогда он снова взялся за отвертку. Но, как только коснулся винтика, сзади недовольно зацыкали зубом.

– Ай-ай-ай! Как нехорошо!

Рядом снова стояла бабушка, кутаясь в безразмерный пуховый платок, при каждом движении вверх взлетала пыль.

– Ну, бабушка! – начал канючить Вовка, чувствуя себя снова маленьким. Вот он лежит на своей жутко неудобной кровати. Сквозь пододеяльник чувствуется, какое кусачее у него одеяло. В стекло стучится ветер, и даже через все закрытые окна слышно, как скрипит уличный фонарь. По стене ползают размытые пятна. На шатком стуле сидит бабушка и, чуть раскачиваясь из стороны в сторону, приговаривает:

– Спи, спи, солнышко! Утро вечера мудренее. Все заботы оставь до завтра. Спи, а то Игоша придет. Спи!

От ее низкого протяжного голоса становится еще страшнее. Громче начинает скрипеть фонарь, тени на стене вырисовываются в кляксы и глаза. Они задавят, задушат, замучают. Уже слышны тяжелые шаги непонятного Игоши, чем-то напоминающего карапуза-переростка. После таких фантазий не то что спать, лежать на кровати тяжело. Хочется вскочить, включить свет, врубить радио на полную громкость, попрыгать на кровати, размахивая подушкой, покричать. И только после этого можно упасть обратно на кровать, натянуть на голову одеяло и заснуть. А лучше всего смотреть телевизор, пока глаза сами не закроются. И тогда уже не будут волновать ни скрипы, ни шумы, ни звуки.

И только так! Никак иначе! Только так…

– Спи, спи, – бормотал противный голос. Но это уже была не бабушка. На Вовку смотрели пронзительные голубые глаза.

– Усни, и мы навсегда останемся вместе!

Последний винтик скользнул между пальцев и упрыгал в темноту. Дверь послушно отошла от косяка. Сначала Наковальникову показалось, что он стоит перед гигантским, во всю комнату, аквариумом. Там за стеклом – мутная озерная вода, сплетенные водоросли. Припечаталось к стеклу серое лицо русалки, зеленые волосы, голубые глаза. Русалка протягивает костистую руку и хватает Вовку за футболку.

– Иди сюда, мой милый, – нежно шепчет она. – Здесь хорошо. Здесь спокойно. Здесь вечная тишина.

Алина втянула Наковальникова в комнату, и только сейчас он понял, что никакой это не аквариум. Просто каким-то странным образом здесь удерживается вода.

С двух сторон к Бабкиной подплыли еще две русалки. В них Вовка с трудом узнал Майку с Ленкой.

– Отпусти их! – Наковальников перехватил Алину за руку. – Немедленно.

– Они сами захотели, – пропела Бабкина, ласкаясь к Вовке. – САМИ. Ты ведь тоже САМ пришел. А здесь хорошо, очень хорошо. Теперь мы всегда будем. Станем жить, людей привораживать, души их к себе переманивать. Соглашайся. – Голубые глаза становились все ближе и ближе. – Соглашайся… Ты не пожалеешь. Тебе понравится. Только захоти.

Слова застревали в голове, не давая ни о чем думать. Вовке уже чудилось, что он сам это говорит и, что самое ужасное, этого хочет. И всегда хотел. Быть бессмертным, жить в озере. Бабкина такая милая и приветливая. Она его уже не раз спасала и сейчас спасет.

Над головой пронеслась струйка холодного течения. Стало неуютно. Но Алина все еще была здесь.

– Только кивни, и мы уплывем отсюда далеко-далеко. Нас уже ждут, к твоему приходу все готово.

Дом снова вздрогнул. Снаружи не на шутку разгорелась битва, но здесь пока было спокойно. И будет спокойно всегда.

Холодное течение стало сильнее, от него заныл затылок.

В дверь ломились.

– Откройте! – кричали снаружи.

– Быстрее! – торопили голубые глаза. – Один кивок!

– Майка! Ленка! – надрывался голос.

– Пора! – Бабкина потащила Вовку в глубь комнаты, где было гораздо темнее, чем на пороге.

– Вы меня слышите? – Дверь сотрясли частые удары.

Шаг – и Вовку как будто окатили водой. От этого стало зябко и противно. Бабкина тянула его за собой, но двигалась она быстрее, чем ее спутник. От этого рука ее вытянулась, посерела. Проступили редкие длинные волоски. Наковальников остановился. Рука продолжала растягиваться. Бабкиной уже не было видно, только длинная рука указывала то направление, где она скрылась.

Вовка легонько хлопнул по костистой лапе, сжимающей его запястье. По всей длине руки прошла волна возмущения. Он стукнул еще раз. Почувствовал, как сильнее впились в него ногти, как стремительно сокращается невероятно растянувшаяся рука. Но не настолько быстро, чтобы сию секунду Бабкина могла оказаться здесь.

Наковальникова резко потянуло вверх, к свету, к солнцу, заплескалась над его головой вода. Шею сдавил чей-то тяжелый обхват.

Рука Бабкиной разжалась. И Вовка оказался на поверхности воды. Сделал глубокий вдох, забарахтался, пытаясь освободиться от чьего-то объятия.

– Не дергайся, а то как врежу! – заорал ему в затылок хорошо знакомый Спирин голос.

От радости Вовка чуть снова не пошел на дно. Но его дернули за волосы, поднимая вверх лицо.

– Какого лешего ты сюда полез? – яростно шипел Колька, отбиваясь от Вовкиных рук. Пытаясь ухватиться за что-нибудь, Наковальников цеплялся за Спиридонова, утаскивая его вслед за собой под воду.

Неподалеку раздалось знакомое тарахтение. Ребята перестали отпихиваться друг от друга и завертели головами, ища, с какой стороны должна показаться моторка. Лодка вынырнула неожиданно. Глеб успел заметить бултыхающихся пловцов.

– Чего вы? – крикнул он, закладывая крутой вираж. – Нашли где купаться! У нас так далеко от берега не отплывают!

Вовка покрутился на месте. Берег был и правда далеко.

Первым в моторку забрался Спиря, рывком вытащил из воды Наковальникова.

– Как я здесь очутился? – шепотом спросил Вовка, боясь, что Глеб примет его за сумасшедшего, если услышит такой вопрос.