Майенн - Эдвин Табб

Клеть, в которую они были заключены, потеряла прозрачность, стала ощутимой на ощупь и твердой. Теперь лишь сверху к ним проникал свет летнего дня. Карн нервно начал мерить шагами площадку:

— Мне все это очень не нравится, — заключил он, — я не понимаю, что он хочет от нас.

— Еще один тест, — тихо промолвил Дарока, — новая выдумка Тормайла. Но что он хочет выяснить на этот раз? Эрл, может, он объяснял тебе хотя бы намеками, каковы его намерения?

Дюмарест не отвечал, внимательно ощупывая стены, пол, осматривая потолок. Материал, из которого была сделана ловушка, казался твердым и холодным.

Вдруг Майенн воскликнула:

— Смотрите! Что-то происходит!

Внутри их клетки, на одной из стен, возникла большая панель, похожая на приборную доску. На ней были расположены пятнадцать кнопок, каждая из которых имела рядом изображения, символы, слишком хорошо знакомые Эрлу.

Чом был озадачен, как и все остальные:

— Что это? Какой-нибудь шифр? Может, мы должны правильно отгадать его, и тогда сможем улететь отсюда?

Карн покачал головой:

— Это символические изображения молекулярных соединений. Когда-то давно я изучал биохимию, поэтому это мне знакомо. Но что мы должны сделать с этим? Эрл, ты понимаешь что-нибудь?

Дюмарест слишком хорошо все понимал. Эти молекулярные узлы необходимо было соединить в определенном порядке, чтобы получить эффект близнецов. Это был его самый сокровенный секрет, доверенный умершим другом, который он охранял тщательно и долго. Дюмарест задумчиво смотрел вверх: воздуха, имевшегося внутри их цилиндра, не могло хватить надолго. Значит, он должен был взамен жизни своих друзей выдать секрет соединения Тормайлу.

Но зачем? Как он собирался использовать его?

— Эти кнопки вынимаются, — сказал Дарока. Он стоял около панели, исследуя кнопки тонкими пальцами; кольцо на одном из них ярко блестело, — их можно вынимать из пазов и располагать в ином порядке. Но каком?

Он стал перемещать кнопки, давая различные сочетания и комбинации соединения. Эрл наблюдал за ним с бесстрастным лицом. Шанс, что Дарока сможет угадать нужный порядок, был ничтожно мал, но он все-таки был, и поэтому Эрл ждал.

— Это просто бесполезно, — вымолвил через некоторое время Дарока, — существует слишком большое множество возможных комбинаций. Может, мы должны их расположить в последовательности, которая имеет какое-то отношение к биохимии? Карн, ты говорил, что ты знаешь что-то из этой области. Существует ли организм, или вещество, которое можно создать из этих отдельных узлов, расположив их в определенном порядке?

— Эти узлы представляют собой элементарные составные кирпичики любой органической материи, но этим мои знания здесь исчерпываются. — Карн подошел ближе к панели, стараясь рассмотреть отдельные детали. Он попробовал переместить несколько кнопок, потом опустил руку и взглянул на Дароку. — Я ничем не могу помочь. С таким же успехом и ты можешь экспериментировать.

— Воздух становится все плотнее, — заметил, громко дыша, Чом, — нам надо поторапливаться!

Это была игра воображения, решил Эрл. Воздуха было пока достаточно. Но вдруг он почувствовал, как что-то сжало спазмом его горло, и тут же услышал крик Карна:

— Газ! Внутренность заполняется удушающим газом!

Дюмарест чихнул, чувствуя, как легкие разъедает хлор. Майенн зашаталась и опустилась на землю; в ее глазах застыли боль и ужас. Дарока покачнулся и сделал автоматически несколько шагов в сторону от панели; одна кнопка выпала из его разжавшихся пальцев и покатилась по полу.

Эрл поднял ее и решительно повернулся к доске с символами. У него уже не оставалось времени на раздумья, какую цель преследовал Тормайл в этой очередной чудовищной игре. Эрл умирал, как умирали и все его товарищи, и только его знание, его секрет еще могли спасти их. Эрл набрал нужное сочетание, чувствуя, как пелена небытия быстро обволакивает сознание…

Как только последняя кнопка заняла свое место, газ исчез. Исчезли стены, потолок, темнота вокруг. Лишь панель с набранным волшебным кодом осталась, освещенная вечерним солнцем, на фоне голубизны неба.

Дюмарест с трудом поднялся на ноги и, кашляя, стал вынимать все кнопки из проклятой панели…

Оглянувшись, он увидел Тормайла-Лолис, внимательно наблюдавшую за ним…

Глава 15

Она была еще красивей, чем прежде; мелкие черточки, детали сделали ее еще более похожей на Майенн. Но Дженка была живой, по-человечески теплой, со всеми маленькими недостатками настоящей женщины; произведение Тормайла было слишком идеальным и, поэтому, ненастоящим.

Чом замер, затаив дыхание, изумленный, полный восхищения.

— Моя госпожа, — нежно сказал он, — видеть вас — настоящая честь для нас. Никогда прежде мне не доводилось видеть женщину столь редкой красоты и очарования.

Она игнорировала его комплименты, пристально глядя на Дюмареста:

— Я должна поблагодарить тебя за королевский подарок, любимый. Ты видишь, как быстро я меняюсь, усваивая все твои уроки? Дай мне еще немного времени, и я стану настоящей женщиной, которая сможет подарить тебе сыновей.

Ее голос звучал плавно, мягко, словно нежная мелодия, которая подчеркивала красоту и совершенство ее тела.

— Что все это значит, Эрл? — Майенн приблизилась к нему, требовательно глядя в глаза, и коснувшись руки. Она была в ярости, ненавидя соперницу всем существом, чувствуя ее безграничную силу и терзаясь подозрениями ревности, — как это создание может родить детей?

— Она не может, — мягко ответил Дарока, — она просто пытается причинить тебе боль. Не давай ей этого делать, Майенн.

— Но если она смогла бы произвести на свет детей, представьте, какими богоподобными, прекрасными и совершенными созданиями они бы были! — Чом буквально исходил восторгом. — Они бы были усладой глаз и сердец всех, кто их видел! О, госпожа, я — простой смертный, со всеми его слабостями и достоинствами, но, поверьте, я любил бы вас преданно и верно всю жизнь, если бы вы сделали подобное предложение мне!

Улыбаясь, она ответила:

— В этом просто нет необходимости. Ты скоро исчезнешь отсюда, в отличие от Эрла и женщины. Она мне еще понадобится.

Как исходный материал для воспроизведения по волшебному закону дубль-близнецов. Дюмарест посмотрел на Дженку, проклиная себя за опасность, которую он не смог отдалить от нее, за страшный путь, которого не избежал, хотя он просто был вынужден поступить именно так, а не иначе. Мозг Тормайла в теле Майенн, чувствующий каждое ее желание, движение, порыв, желающий познать все о сути настоящей, живой женщины.

Эрл резко и громко произнес:

— Ты не имеешь права делать этого, Тормайл. Это не поможет тебе.

— Я сделаю именно это, милый. И все будет так, как я хочу.

Но откуда он узнал о секрете Эрла? От кого? От Чома? Дюмарест посмотрел на антрепренера; тот стоял, слегка открыв рот, его лицо выражало полное недоумение и непонимание сути происходящего. Карн? Но он бредил только своим кораблем. Дарока? Он стоял молча, ссутулившись, задумчиво теребя свое кольцо. От него самого? Но если Тормайл сумел прочесть все, что хранил его мозг, то зачем ему было заставлять его раскрывать свои знания перед другими?

Может, у Тормайла было иное намерение? Наглядно показать ему, кто был реальным властителем, управляющим ситуацией? А может, это чисто женская прихоть, дань его обличью?

— Нет, — твердо сказал Эрл, глядя в глаза Лолис-Тормайла, — я уже предупредил тебя, Тормайл. Если ты посмеешь воспользоваться телом Майенн, я просто убью тебя. Ты все понял?

— Гораздо больше, чем ты предполагаешь, Эрл, — легко согласилась она, — ты любишь Майенн, а я просто стану ею. Когда это произойдет, ты будешь любить меня. И ты не сможешь убить существо, которое любишь. Понимаешь, милый? Ведь это все очень просто!

Простая, бесхитростная логика ребенка, но человеческие отношения слишком редко подчиняются твердым логическим законам.

— Я бы убил ее, — твердо повторил он, — для ее же блага, если не во имя большего. А ты глубоко ошибаешься в своей уверенности о моей любви к тебе. Никогда не будет так, как ты предполагаешь, потому что я постоянно буду помнить, что ты — захватчик, присвоивший себе то, что принадлежало другому. А если ты успел хоть что-нибудь понять о любви, то ты должен знать, что это нечто большее, нежели просто желание физического обладания телом. Кроме тела есть сердце, ум, душа, тепло и сложная суть конкретного человека, которые не поддаются никакому анализу или химическому повторению. У нее есть многое, а тебе этого не сдублировать никогда. Как я уже много раз повторял тебе, что она — живая женщина, а ты — лишь красивое куклообразное подобие.

Она вдруг пронзительно посмотрела на него и спросила холодно: