Топор любви, или блондинка на велике (СИ) - А Ярослава

Пожарные приехали, кода обвалилась крыша на складе.

Две машины с мигалками резво заехали на территорию базы, переругав, коров, которых еще выводили доярки.

Буренки, очумело, кинулись врассыпную.

Мужики поспешили помочь девчонкам, чтобы убрать с дороги беснующихся животных. И только когда проезд был наконец расчищен, пожарные принялись за дело.

К утру очаги возгорания полностью ликвидировали. В лучах восходящего солнца мы с Димой сидели на пороге нашей конторы и смотрели, как на пепелище столярки поднимается тонкая струйка дыма.

Я уже не плакала, а Дима уже ничего не говорил.

Мы просто молчали.

Раздавленные. Еще не до кона верящие в происходящее. Бесконечно уставшие.

Полностью дотла сгорела столярная мастерская с инвентарем, обвалилась крыша второго коровника, немного пострадала родилка. Но самое страшное - был испорчен корм, что бы заготовили на зиму.

- Дим, - произнесла я, глядя, как мужики закидывают на телегу остатки муки и комбикорма, чтобы покормить коров, - Поехали домой. Тебе надо поспать. Потом. Мы подумаем обо всем потом.

Он перевел на меня пустой взгляд и заторможено кивнул.

- Да. Ты права. Поехали.

Глава 21 Вика

Мое паршивое утро выдалось поздним.

Отчего, вы спросите, оно паршивое?

Да оттого, что проснувшись, первое, что я почувствовала - это боль. Казалось, болело все тело, каждая мышца, словно мою несчастную тушку переехали бульдозером, а после раскатали асфальтовым катком.

Попробовала пошевелиться и тут же застонала от жалящего болевого приступа в травмированной ноге. Боюсь, вчерашние геройства мне аукнуться.

Не скоро я смогу танцевать. Ох, не скоро...

Перевернулась на бок и поняла, что в постели одна. Приподнялась на локтях и, глянув на стул, куда обычно Дима, скидывал свою одежду, поняла, что он ушел.

Не иначе, как помчался на ферму.

Кряхтя и поскрипывая, будто старая кошелка, поднялась с кровати и скривилась от острой боли в висках. Ненавижу головную боль. Обычно мигрени со мной случаются от переутомления или как результат стресса. Понервничала, Виктория Максимовна, теперь терпите.

Терпеть я, разумеется, не собиралась и, найдя под кроватью свои теплые тапочки, похромала на кухню, где в аптечке быстро нашла обезболивающее средство.

Судя по наличию в холодильнике еды, Дима уехал на работу без завтрака. Хотя какой уж тут завтрак. Самой кусок в горло не лезет. Как вспомню события сегодняшней ночи, так слезы наворачиваются.

Что теперь будет с фермой даже представить сложно. Я, конечно, к Диме в карман никогда не заглядывала, но мне кажется, что средств на восстановление построек у него не наберется, не говоря уже о закупке кормов.

Гоняя в голове невеселые мысли, отправилась в ванную, чтобы там полюбоваться на свою бледную физиономию с черными кругами усталости под глазами. А эти светло -розовые, пережжённые и торчащие во все стороны патлы? Сейчас похожа я больше не на прекрасную девушку, а на зомби, что при жизни клоуном подрабатывало.

- Красотка, - буркнула своему отражения и взялась за зубную щетку.

Едва выдавила из тюбика немного зубной пасты и открыла рот, чтобы свершить утреннее поклонение чистоте, как в дверь кто-то настойчиво постучал.

- И кого там черти принесли с утра пораньше, - пробубнила под нос, отложила зубную щетку, а потом чертыхнулась, поняв, что время давно перевалило за обед.

Горазда я спать почти до вечера!

Пока натягивала халат и рукой пыталась причесать недоразумение на своей голове, выглянула в окошко - у Бобровского забора белой лебедушкой обосновалась шикарная Ауди Q7 c незнакомыми номерами.

Лешка что ли себе новую машину купил?

Гадать не стала, распахнула дверь и в полнейшем недоумении уставилась на пожилую женщину в модном и стильном пальто за две тысячи долларов.

- Инна Анатольевна? - хрипло спросила я, отказываясь верить своим глазам, - Что вы здесь делаете?

- К тебе приехала, - высокомерно произнесла она и без приглашения переступила порог, локтем отпихивая меня в сторону, - Ну, и теснота у тебя. Всегда знала, что ты деревенщина.

Все еще пребывая в шоке от происходящего я недоверчиво уставилась на маму моего бывшего - Димы Балашова и поплелась следом за ней, когда та прямо в обуви поперлась в мою кухню гостиную.

Инна Анатольевна, словно опальная царица в хлеву, расположилась на моем любимом месте и одарила моя таким взглядом, словно я должна ей по меньшей мере принести чай.

Вот только делать этого, разумеется, я не собиралась.

Первой мыслью, после того, как прошел эффект неожиданности, стало указать мадам царице на дверь. Еще я не терпела хамское обращение в своем же собственном доме! Но тут взыграло любопытство.

Зачем же прикатила старая стерва? Что ей от меня нужно?

- Может кофе предложишь? - наконец изрекла госпожа Балашова.

- Кофе предлагают званным и уважаемым гостям. Вы к этой категории явно не относитесь, - резко ответила я и, почувствовав, как Маркиза потерлась о мои ноги, увереннее, преодолевая боль в мышах, расправила плечи.

- Как ты была вульгарной девицей, так ей и осталась, - язвительно парировала женщина, скривив густо накрашенный рот.

- Так я вам в собеседницы не напрашивалась, Инна Анатольевна. Показать, где выход? Или вы сами запомнили?

Балашова хотела было ответить на мою колкость, но титаническим усилием воли сдержалась. Аж, покраснела вся бедная. Как же ей тяжело приходится - терпеть всяких хабалок.

- Я к тебе с предложением приехала, - после непродолжительно молчания выдала она, чем вызвала во мне зудящее чувство любопытства.

- Страшно спросить каково же оно будет. Неверняка, такое от которого я не смогу откзаться? - с усмешкой изогнула брови и уселась напротив женщины.

Маркиза тут же прыгнула мне на колени и принялась урчать, выражая свою кошачью поддержку.

- Я хочу тебе предложить вернуться назад! - торжественно произнесла Инна Анатольевна.

- В смысле?

- Будешь жить с моим сыном, как раньше.

Я могла предложить все что угодно, вплоть до предъявления каких -то бредовых претензий, но уж точно не предложение вернуться обратно к Димочке.

Причем Инна Анатольевна смотрела на меня с таким благородным видом, словно бросила кость подыхающей от голода собаке.

Ни дать не взять, благодетельница!

Барыня изволила смиловаться!

Тьфу! Зла не хватает, смотреть на ее самодовольную рожу.

- Э-м-м, - промычала я, пытаясь подобрать слова так, чтобы не матерно было, - А с чего б мне такая милость? Дима вроде, как жениться собрался.

Госпожа Балашова, словно не уловив в моей интонации сарказм, соизволила ответить:

- Видишь ли, Виктория. Дело в том, что после разборок, что ты учинила в ресторане.

- Я? - прифигела от такой трактовки событий, - А ничего, что ваш сын вообще не в адеквате был?

- Дело не в этом! - зло отчеканила Инна Анатольевна, - У Димочки очень тонкая душевая организация. Он слишком сильно тебя любил и, я подозреваю, что и сейчас любит. Уж не знаю, что он в тебе такого нашел, но Дима очень сильно переживает ваш разрыв. И в угоду его и семейного спокойствия, мы решили: будет лучше, если ты переедешь обратно. Все будет по-прежнему: ты займешь почетное место Димочкиной девушки и продолжишь получать щедрое содержание. С прибавкой, разумеется.

Если у меня была вставная челюсть, то она бы сейчас уже проверяла чистоту полов в доме. Настолько невероятным по своей вопиющей наглости, лицемерии и веры в собственное превосходство, было предложение Инны Анатольевны.

Ощущение, что человек просто умом тронулся на почве своего финансового благополучия и думает, что вот так запросто может купить сыночке любовницу.

- А как же будущая супруга Димы? - бесцветно поинтересовлась я.

- А что с ней? - не поняла женщина, - Она мать будущих наследников и будет жить в нашем доме, а ты, как и раньше на Диминой квартире. Такой расклад всех устроит.