Я хочу на тебе жениться - Бетти Райт

Да, он любит ее.

Но было уже поздно: она уходила, ускользала из его жизни.

Джеймс пересек кабинет, достал из буфета бутылку старого шотландского виски и наполнил бокал. Отпив несколько глотков, он почувствовал опьянение. Но опьянение не заглушило в нем боль от осознания того, что он потерял единственную женщину, в которую влюбился по-настоящему.

Кэтрин была для него идеальной представительницей прекрасною пола. Она имела все, что он искал в женщине. Она была умна, сообразительна и ценила его за личные, чисто человеческие качества. Для нее он не был перекидным мостиком к богатству или верной дверью в высший свет. Для нее он был просто Джеймсом. Именно к таким отношениям с женщиной он стремился с юных лет. Стремился так долго, что стал забывать о них и привыкать к мысли, что они нереальны и невозможны. Но вот ему встретилась Кэтрин — и мечты юности вернулись к нему. Отношения с женщиной, о которых он мечтал столько лет, теперь представлялись ему реальными и возможными.

Кэтрин с удовольствием вместе с ним обсуждала, оценивала документы, которые он ей давал в работу. До нее ни одна секретарша не выказывала желания работать вместе с ним, потому что они боялись его. Кэтрин же не боялась. Эта женщина внесла свежую струю в его работу, в его жизнь.

Несомненно, Кэтрин была красива. На его взгляд, даже очень красива. И страшно темпераментна. Сама же она считала себя, особенно свою фигуру далекой от совершенства. Ее бедра, к примеру, казались ей слишком широкими; он же находил их просто потрясающими. По его твердому убеждению, имея под боком такие бедра, любовью можно было бы заниматься всю ночь напролет.

Вчера, когда они вышли из библиотеки после опьяняюще сумасшедшего схлеста их тел, после околдовывающей музыки скрипучего дивана, и спустились в танцевальный зал, он еще долго не мог забыть именно ее бедра…

И это было всего лишь вчера? Как круто может измениться жизнь всего за одну ночь.

11

Кэтрин прилагала максимум усилий, чтобы приспособиться к рабочему ритму на новом месте. Она будто пробуксовывала. Но не потому что работа у Джеймса была легче. Нет, у него она трудилась с полной отдачей сил и способностей. Просто в отделе Пита у нее были несколько иные функции. Когда она ехала в офис Джеймса, у нее было такое ощущение, будто ее ожидала там не просто работа, а нечто более интересное и значимое. Теперь же, несмотря на всю доброту Пита, она не вскакивала каждое утро с постели в радужном настроении, чтобы побыстрее собраться и выехать в центр Нью-Йорка.

Неужели прошла всего неделя? Ей казалось, пролетел целый год с тех пор, как она последний раз видела Джеймса. Он всплывал перед ее глазами по несколько тысяч раз в день. Но боль воспоминаний о нем и о том, что между ними было, не уменьшалась. Наоборот, эта боль только усиливалась.

Вторая неделя в офисе Пита была не легче первой. Кэтрин старалась с головой уйти в работу, но чувство серого однообразия и скуки не проходило. И в этом не был виноват Пит. В этом никто не был виноват. Более того, в ней появилось ощущение, будто ее начал охватывать какой-то общий всепроникающий недуг, и она терялась в догадках, сможет ли когда-нибудь вновь почувствовать вкус настоящей, здоровой жизни. Ей казалось, что теперь лишь одна Энни могла заставить ее улыбнуться или рассмеяться.

К концу третьей недели даже Пит не мог выносить такого ее состояния.

— Кэтрин, — обратился он к ней как-то утром, когда она только что пришла на работу, — у меня к тебе есть просьба. Я хочу, чтобы ты слетала во Флориду и привела в порядок новый коттедж, который мы купили всего неделю назад. Это недалеко от Дейтона-Бич.

— Ты что-то сказал, Пит?

— Ты не ослышалась, Кэт. Я оформлю твое отсутствие как рабочий отпуск.

— Но, Пит, в самом деле…

— Я говорю серьезно. В коттедже надо поклеить обои, закупить продукты… Я познакомился с новой пассией и хочу показать ей те места.

Кэтрин понимающе улыбнулась. Хотя разница в возрасте между ними была небольшая, она относилась к нему скорее по-матерински, чем чисто по-женски.

— Пит, — сказала она, — тебе не следовало бы загружать меня такими заботами. Наверняка ты мог бы обратиться с такой просьбой к кому-то…

— Разумеется, я мог бы нанять декоратора-профессионала. Но дело в том, что ты сейчас должна побыть одна. И твое настроение поднимется.

Женщина потупила глаза; ей стало неловко при мысли, что ее хандра была такой очевидной. Она полагала, что ей все-таки вполне удавалось сохранять присутствие духа. Но, оказывается, когда вода в котле кипит, пар все равно рано иди поздно выходит наружу.

— Это так мило с твоей стороны, но ведь ты же знаешь: я мать-одиночка, и оставаться одной мне никогда не приходится.

— Хорошо. Я уверен, что и для Энни морской воздух и южное солнце тоже будут полезны. — Пит лукаво улыбнулся и тут же стал серьезным. — Послушай, Кэт, я знаю, что ты сейчас несчастна. Поезжай в Дейтона-Бич, это райский уголок. Отдохни, приди в себя. А если по возвращении все равно не почувствуешь себя лучше, я перепишу наше трудовое соглашение, чтобы развязать тебе руки, и ты сможешь поступать, как захочешь.

— Это более чем великодушно с твоей стороны. Я не заслужила этого.

— Я поступаю так, потому что ты мне нравишься. В тебе есть то, чего не хватает многим женщинам, — высокая порядочность. — Он снова улыбнулся и взметнул вверх бровь. — Ну, хватит спорить. Я дам указание в бюро поездок, чтобы на твое имя было забронировано два билета на послезавтра. В отношении коттеджа даю тебе полную свободу действий. Все расходы будут оплачены.

Возраставшие день ото дня боли в области сердца вынудили женщину с благодарностью принять предложение Пита.

Миссис Марджери вышла на работу лишь через три недели после ухода Кэтрин. Когда Джеймс приехал утром в офис и увидел ее за секретарским столом, это немало удивило его. Он до сих пор еще не отвык от мысли, что на этом месте должна сидеть Кэтрин, которая, казалось, только на время покинула его.

От неожиданности он остановился в дверях и произнес:

— Миссис Марджери?

— Слушаю, мистер Роккаттер.

Тринадцать лет вместе! Впервые за тринадцать лет Джеймс почувствовал раздражение из-за того, что эта женщина никогда не называла его по имени. Еще давно она сказала, что не может называть его Джеймсом, потому что при ее статусе это не подобает, и он больше никогда не обсуждал с ней этот вопрос.

— Слушаю, сэр, — повторила бесстрастным тоном женщина.

— Что вы думаете о наших шансах слияния с чикагской «Рич харвест»?

Ее глаза за очками сделались круглыми, как перепелиные яйца, и она испуганно произнесла: