Стыд - Рушди Салман Ахмед

— Крути не крути, все одно, — искряхтев и исплевав в трубку все свое унижение, признал Миир. — Мне нужна твоя помощь.

Рани Хараппа исполнилось сорок. Она наконец одолела всемогущую искандерову няньку, попросту говоря, пережила ее. И уже давным-давно забыты дни, когда деревенские служанки могли, бесстыже посмеиваясь, копаться в хозяйкином белье, Рани взяла бразды правления в Мохенджо в свои руки, во многом благодаря неколебимому спокойствию, с которым она украшала вышивкой шаль за шалью, сидя на веранде дома. В деревне решили, что хозяйка вплетает в шали орнамент их судеб, и, пожелай она, враз может испортить жизнь каждому, изобразив на волшебной шали неблагоприятное будущее. Завоевав уважение селян, Рани, как ни странно, примирилась и с остальным в жизни, даже с мужем поддерживала добросердечные отношения, хотя он редко наведывался домой и никогда — в спальню к супруге. Рани уже знала, что с Дюймовочкой у него все кончено и лелеяла надежду (в сокровеннейших уголках своей женской души), что мужчине, избравшему политическую карьеру, рано или поздно придется позвать за собой и жену, дабы утвердиться на высшей ступеньке. Так что ей и пальчиком шевельнуть не придется, Иски сам вскорости объявится рядом. И Рани, уверовав в такой поворот судьбы, поняла, что все еще любит Иски — и не удивилась. С годами ее чувство к мужу лишь наполнилось покоем и силой. В этом они очень разнились с Билькис. От обеих мужья удалились в загадочные чертоги Судьбы, но если Билькис ударилась в сумасбродство (чтоб не сказать сильнее), то Рани доверилась рассудку, отчего и стала сперва могущественной, а потом и опасной личностью.

Когда позвонил Миир, Рани смотрела в сторону деревни: близился вечер, и на улице белые девушки — младшие жены крестьян — играли в бадминтон. В те годы многие селяне ездили на заработки на Запад и те, кто возвращался, привозили с собой белых женщин. Жизнь в деревне, да еще в роли второй жены представлялась им неисчислимым кладезем эротических ощущений. Первые жены относились к белым девушкам как к куклам или любимым кошкам. И, случись какому несчастливцу приехать с заработка без «куклы», он подвергался ругани и поношениям со стороны собственной супруги.

«Деревня белых куколок» прославилась на всю округу. Издалека сходились селяне, чтобы посмотреть на девушек в чистых белых платьях, подивиться, как, крича и визжа, гоняются они за воланом, и под короткими юбочками на бегу мелькают трусики с кружевной оборкой. Первые жены истово болели за своих «дублерш», радова-лись их победам — так радуются успехам детей, — утешали при поражении. И до того приятно было Рани наблюдать, как играют куколки, что она не вслушивалась в слова Миира Хараппы.

— Рани!—вскричал наконец тот, едва сдерживая бунтливую гордость. — Забудь о былом. Ведь дело-то больно важное! Мне срочно нужна жена!

— Что ж, можно понять…

— Ах ты, незадача! Ну не вредничай ты, ради Бога! Не мне жена! Неужто для себя б стал просить?! Для Гаруна. В этом—его спасение.

Столько отчаяния слышалось в сбивчивых словах Миира: как образумить непутевого сына, если не найти ему славную жену?!—что Рани преодолела начальную холодность и сразу же предложила:

— Сватай Благовесточку.

— Так она уже?!.. Ну, женщины, вы время даром не теряете! — воскликнул Миир, неверно истолковав слова Рани.

Так устраивается женитьба: Рани порекомендовала Навеид Хайдар, рассчитывая, что свадьба в доме Билькис будет той на пользу. Телефонные разговоры подруг к тому времени по характеру своему изменились: для Рани они уже не представляли единственную возможность узнать, что творится на белом свете, для Билькис — поделиться последними сплетнями да снисходительно посочувствовать бедняжке Рани (а та смиренно отделяла от многословья подруги скромные крохи событий истинных). Теперь набрала силу Рани, а Билькис, забыв, что она «принцесса», похоронила все устремления (после отставки Резы с поста министра) и нуждалась в поддержке. И поддержка нашлась: неизменно-неколебимо твердая Рани дала и подруге силы выдержать бремя грядущих, все более беспокойных дней.

«То, что ей нужно: окунуться в заботы, — довольная собой, думала Рани. — С приданым, с угощением, со свадебными шатрами ей дел по горло будет. Да и доченьке ее замуж не терпится».

Миир, прежде чем согласиться на брак сына, посоветовался с президентом. Ведь и последнее время семью Хайдар преследовали беды: не затихли еще стародавние слухи о зверствах в К.; да и «индюшачий погром» тоже не удалось скрыть от газет. Но президент, перебравшись в новую столицу, где попрохладнее, чувствовал, что поостыл не только воздух, но и народ, нет былой любви к президенту. А потому он дал согласие на брак: пора, по-видимому, вновь прикрыться героем Ансу —точно теплым одеялом или шалью.

— Я не возражаю, — сказал он Мииру, — поздравьте от меня счастливых молодоженов.

Чтобы обговорить разные свадебные мелочи, Миир даже приехал к Рани в Мохенджо. Держался он скованно и смиренно, старался говорить кротко, но скрывать раздражения не умел.

— Чем только отец не поступится ради сына!—обратился он к Рани — та сидела на веранде и вышивала очередную шаль, спутницу своего одиночества, — Станет мой парень сам отцом, тогда и поймет отцовские чувства. Надеюсь, что эта Благовесточка не бесплодна.

— Что посеешь, то и пожнешь, — глубокомысленно отвечала Рани. — Выпейте чаю, прошу вас.

Реза Хайдар не возражал против помолвки. В то время единственной его заботой было следить за набором и обучением курсантов; каждый день напоминал генералу о закате, напоминал многообразно и многолико, в том числе и глупыми курсантскими мордами — парни, похоже, не знали, каким концом штыка орудовать. Конечно, Хайдар с трудом подавлял зависть, следя за взлетом Искандера Хараппы.

— Чего доброго, придет час, — пророчествовал он,—и мне у него очередную звездочку на погоны вымаливать придется.

Положение у правительства было шаткое, время — неспокойное, и Реза Хайдар гадал, к кому же ему примкнуть: то ли поддержать требование Народного фронта о всеобщих выборах, то ли употребить остатки своего влияния для помощи правительству и тем самым заслужить повышение. И сейчас ему представился случай, заполучив Гаруна Хараппу в зятья, убить двух зайцев. Совершенно очевидно, президенту этот брак по душе. С другой стороны, Реза знал, что Га-рун люто ненавидит отца, значит, он верный сатрап Искандера Хараппы.

А еще возможно, что Реза был рад-радешенек сбыть с рук Благо-весточку; та выросла, унаследовав от Синдбада Менгала не только толстые губы, но и полное безразличие к окружающим. Гарун тоже губастый (у них в семье все такие).

— Да они прямо созданы друг для друга, один другого губастей! А уж дети, небось, и вовсе на сомов будут смахивать, — говорил он с непривычной для подобных разговоров игривостью жене, на что та ответила:

— Да не все ли равно?

Так устраивается женитьба. Я, кажется, забыл представить мнения самых что ни на есть заинтересованных лиц — то есть молодых. Невесте прислали фотографию жениха, ему — невесты. Гарун повез коричневый конверт к дядюшке домой и вскрыл его в присутствии Искандера и Арджуманд — редко-редко, но все ж обращаются молодые люди за советом к родне. Цветная фотография невесты была искусно отретуширована: кожа у Благовесточки получилась розовая как промокашка, а глаза синие, как чернила.

— А косу ей подлиннее пририсовали, — заметила Арджуманд.

— Пусть парень сам разбирается, — укоризненно прервал ее отец, но двадцатилетняя Арджуманд почему-то сразу невзлюбила девушку на фото.

— Уродина, да и кожу ей подсветили!—провозгласила она.

— Нужно ж мне на ком-нибудь жениться. А у этой вроде все на месте.

— Да как у тебя язык поворачивается такое говорить?!—возопила Арджуманд. — Глаз, что ли, нет?

Искандер снова осадил дочь и попросил слугу принести сладости и лаймовый сок — отметить заочное знакомство с невестой. А Гарун как зачарованный смотрел на фотографию Навеид Хайдар и поскольку ни ретушь, ни уловки фотографа не сокрыли в лице невесты непреклонной решимости понравиться, так она и понравилась; жених очень скоро подпал под чары ярких и бессмысленных, словно целлулоидных, глаз и счел свою избранницу красавицей. Удивительный обман зрения! Он полностью порожден волей Благовесточки, он полностью подтверждает влияние души на тело. И он будет жить долго-долго, переживет и свадебный скандал, но, увы, не переживет Искандера Хараппу.