Заклятье зверя - Юлия Набокова

Вернер замер на месте. К счастью, воины были слишком увлечены купанием, а Ивонна с Бенедиктой, отойдя к лесу, наблюдали за белками, резвившимися в кронах деревьев. Слышать Хартвига никто не мог.

– Если видел, что же не остановил? – выдавил Вернер.

– Я заметил, что ты ушел в лес, и не придал этому значения. А уже потом забеспокоился, что тебя долго нет, и увидел, что эльф пропал. – Хартвиг смахнул со лба выступивший пот. – Тут-то и смекнул, что к чему. Да только что толку шум поднимать было? Если бы Лайнус понял, кто освободил пленника, всем нам не поздоровилось бы, а тебе – больше других. Эльфа бы уже не догнали, а ты нам еще нужен.

– А если бы я не вернулся? – угрюмо возразил Вернер.

– Вернулся бы, – убежденно сказал Хартвиг. – Ты бы не смог оставить ее. – И он кивком указал на Ивонну.

– Я не понимаю, о чем ты. – Вернер в замешательстве отвел взгляд.

– Зря ты это, парень, – просто сказал Хартвиг. – Знаю, сердцу не прикажешь. Но ты ей не пара.

От продолжения тяжелого разговора Вернера спасла сама Ивонна. Девушка махнула рукой в их сторону и звонко крикнула:

– Харт! Мы с Бенедиктой отправляемся купаться. Туда, подальше.

И она указала в сторону берега, окруженного лесной чащей.

– Я провожу, – торопливо вызвался Вернер, почувствовав беспокойство оттого, что девушки будут в одиночку бродить по лесу.

– Не нужны нам провожатые, – вспыхнула монахиня.

И Вернер тут же устыдился своего предложения. Конечно же девушки хотели уединиться, искупаться в стороне от мужчин. Наверняка теперь решат, что его желание помочь – не что иное, как желание подглядеть за ними!

– Пускай, – мягко удержала ее Ивонна.

И Вернер с благодарностью взглянул на нее.

– Если Вернер будет неподалеку, нам ведь будет спокойнее, правда? – добавила Ивонна, положив руку на плечо монахини.

Вернер взглянул на Хартвига: а тот как? Позволит ли? – Ступай, – одобрил воин. – Я пока за лошадьми присмотрю, костер разожгу. В округе вроде все тихо, но ты уж будь поблизости, пригляди за нашими девочками.

– Вот уж приглядывать за нами не надо! – Монахиня ракраснелась как рак.

– Да не буду я за вами подглядывать! – рассердился Вернер. – Больно надо!

Развернувшись, Бенедикта торопливо зашагала по лесу вдоль берега. Ивонна не спеша тронулась следом, то наклоняясь к красивому цветку, то застывая на тропинке с запрокинутой головой, следя за какой-нибудь птицей.

Вскоре коричневого платья монахини уже не было видно – так далеко вперед та оторвалась. Вернеру можно было представить, что в лесу они вдвоем с Ивонной. И не было большей радости, чем не таясь разглядывать ее гибкий стан, обернутый в легкий шелк платья, изучать ее прелестный профиль, когда она оборачивалась к птичке, присевшей на ветку с боку от тропинки, и оставлять свои широкие следы рядом с отпечатками ее изящных туфелек – словно они шли вровень.

Волк появился из ниоткуда. Только что лес был тих и спокоен, а вот уже летит в прыжке гибкое серое тело, скалит острые зубы опасный хищник, собираясь напасть на жертву со спины. Молния сорвалась с пальцев быстрее, чем Вернер успел сообразить. Защита Ивонны уже вошла в его кровь на уровне инстинктов. Как есть, как спать, как дышать. Охранять, оберегать, защищать.

Она даже не обернулась, не увидела, какую опасность он от нее отвел. Ее силуэт скользнул в солнечный круг: там, впереди, лес расступался, тропинка сходила на берег реки. Вернер же согнулся пополам, упал на колени, пронзенный болью внизу позвоночника. Затрещали, разрываясь в лоскуты, штаны.

Для волка, пусть и крупного, одной молнии было достаточно. Зверь погиб, и заклятье Гидеона не замедлило напомнить о себе, по иронии Всевышнего, уподобляя его точно такому же зверю, как поверженный хищник. «Что же на этот раз?» – промелькнуло в голове у Вернера.

И мгновением позже черный плащ взметнулся за его спиной, волчий хвост с силой ударил по бедрам, разодранные штаны упали к ногам. Вернер остолбенел. Потом торопливо запахнул плащ, испуганно огляделся: не заметил ли кто?

Сердце колотилось как бешеное. Он нащупал нарост, ставший продолжением спины, и сквозь стиснутые зубы вырвалось проклятье. Хвост! Теперь у него хвост, как у настоящего зверя! И хвост этот живет своей отдельной жизнью: виляет, хлещет по бокам. И как теперь скрывать это от спутников?

И в этот момент с озера донесся истошный женский вопль. Ивонна! Вернер с рычанием сорвался с места, молясь об одном: только бы успеть, только бы спасти! Опрометью выскочив на берег, он замер. Девушки, раздетые до рубах, как ни в чем не бывало плескались в воде.

Солнце ярко освещало девичьи фигуры, делая скрывающее их белье почти невидимым, открывая взору тонкие силуэты с высокой грудью и стройными ногами, которые по колени скрывала вода. В самом центре озера цвели водяные лилии, такие же белоснежные, как кожа Ивонны.

Раздался еще один истошный визг. Это Ивонна, воспользовавшись тем, что Бенедикта засмотрелась на что-то на другом берегу, сложила руки ковшиком и, набрав в них воды, вылила монахине за шиворот. Так вот в чем дело! Купальщицы просто веселились, обливая друг друга. Никакой опасности нет.

Вернер в смятении попятился, молясь уже о другом – только бы его не заметили, только бы не подумали, что он явился на них поглазеть. Оглушительно громко треснула под ногами сухая ветка, и Бенедикта моментально обернулась. Увидев Вернера, закрыла себя руками и гневно заголосила.

«Вот влип!» – мелькнуло в голове Вернера, пока он размахивал руками и пытался оправдаться:

– Простите, я услышал крик, и решил что…

– Бесстыжий! – верещала монашка. – Немедленно поди прочь!

А хуже всего было то, что Ивонна теперь тоже смотрела на него, прячась за спину монахини. И во взгляде ее было столько негодования и упрека, что Вернер почувствовал себя последней скотиной.

– Ухожу, ухожу! – Он слабо махнул рукой и, отвернувшись, опрометью бросился в лес. Хвост, выдавая волнение своего хозяина, с силой рассек воздух. И Вернеру оставалось только молиться, чтобы купальщицы этого не заметили.

Удалившись от берега, он плюхнулся к корням косматого дуба и тут же заскулил от боли – дал о себе знать отдавленный хвост. «Похоже, скоро придется забыть о человеческих привычках, – с тоской подумал Вернер, высвобождая хвост и осторожно усаживаясь между корней. – Буду ходить на четырех лапах и отмахиваться хвостом от комаров. Если повезет, меня пристрелит какой-нибудь ловкий охотник, и не буду долго мучиться».

Со стороны озера донесся задорный женский смех, от которого Вернеру сделалось еще горше. Он готов за Ивонну жизнь отдать. Что ему хвост, если она осталась цела? Он бы согласился обзавестись еще дюжиной хвостов, лишь бы сберечь ее от опасности. Вот только она никогда об этом не узнает. Что ей до деревенского ученика мага, когда ее жених – племянник инквизитора, сын знатного господина? Пользуясь недавним привалом, Вернер осторожно расспросил Хартвига о Дамарисе. И каждое слово воина кинжалом рвало сердце.