Жар-птица - Андрей Владимирович Козырев

их. Моя логика была простой: если Европа и сами балтийские государства будут игнорировать права русскоязычного меньшинства, это сыграет на руку имперцам в России. Вряд ли наши партнёры заинтересованы, чтобы эти люди оказались в Кремле и перешли к политике силового давления на соседние государства. После острого обсуждения мы всё-таки договорились учредить надзорную должность. И это принесло пользу: проблемы русскоязычного меньшинства в балтийских государствах постепенно начали решаться.

В 1992 году был также учреждён Совет по сотрудничеству стран Баренцева моря. Когда позднее я стал депутатом госдумы от Мурманской области, смог лично убедиться в эффективной работе этой организации.

Третий Совет по сотрудничеству был вскоре создан странами Чёрного моря, которые вскоре учредили и региональный межгосударственный Банк реконструкции и развития. Эта сеть региональных организаций сотрудничества была жизненно важна для России как инструмент сотрудничества с Европой.

Соединённые Штаты: договор СНВ-2

Визиты российского президента в западные страны были важной частью нашей внешнеполитической деятельности.

Дебют Бориса Ельцина в роли президента независимого государства состоялся на саммите Совета безопасности ООН в начале 1992 года. Надо ли объяснять, насколько важной для страны был этот визит в Нью-Йорк? Подготовка к нему шла нервно, Ельцин явно чувствовал себя неуверенно, и это меня беспокоило. Стресс мог подтолкнуть его к злоупотреблению спиртным — подобное мне уже приходилось наблюдать. Как правило, это было связано с отсутствием у него ясного понимания обстоятельств, в которых он оказывался. Помня об этом, я постарался убедить президента, что в Нью-Йорке он не столкнётся с сюрпризами. Дипломаты заранее всё хорошо подготовили. «Тогда какой мне смысл туда ехать, если я буду просто марионеткой в ваших руках?» — возразил он. Он спросил это в своей фирменной полушутливой манере, что не добавило мне спокойствия. Я помнил о его неудачном экспромте во время выступления перед депутатами в Минске и опасался подобного. Меня мучили мрачные предчувствия.

Через несколько дней после этого разговора я столкнулся в приёмной президента с группой учёных космической отрасли. В ожидании встречи с Ельциным они мне рассказали о проекте космической станции, которая сможет отслеживать военные угрозы на Земле. Беспокойная мысль о том, что нечто вроде этого может привести к проявлению непродуманной инициативы на саммите ООН, мелькнула у меня в голове. Этот проект показался мне классическим образцом прожектёрства, который потребует миллиарды долларов и десятилетия тяжёлой работы. Естественно, с непрогнозируемым результатом. Это было похоже на сюжет из фильма «Звёздные войны», которые мы с моей дочерью с удовольствием смотрели.

Интуиция меня не обманула: в своём обращении к Совету Безопасности ООН 31 января президент Ельцин предложил создать совместными усилиями учёных из России, США и других стран «глобальную систему космического базирования для защиты международного сообщества». Подобная система, уверял он, была необходима против угрозы со стороны преступных диктаторов.

Инициатива была принята вяло. Американцы оценили её как возврат к старой советской привычке привозить на сессии ООН заведомо нереалистичные предложения — вроде полного разоружения, — целью которых было заработать очки в общественном мнении внутри страны и озадачить Запад. Пришлось постоянному представителю России при ООН Юлию Воронцову проводить работу с американскими коллегами, мягко объясняя им, что инициатива Ельцина отражает в равной мере его недостаток опыта и добрые намерения в мировой политике. Это был образец конфиденциальной дипломатии, поскольку всё надо было сделать так, чтобы не унизить Ельцина. Соответственно, мы попросили американцев публично отнестись к странному предложению серьёзно, чтобы российский президент у себя в стране не выглядел глупо. Президент Буш-старший любезно отметил, что инициатива достойна изучения.

Казалось бы, я мог спокойно выдохнуть, но не получалось. Я понимал, что президент в большей степени склонен к эффектным жестам, чем к трудной политической работе, без которой партнёрские отношения с Западом было выстроить невозможно, так же, впрочем, как и демократию в самой России.

Председатель комитета по внешней политике российского парламента и член нашей делегации Владимир Лукин разделял мою озабоченность и помог донести её до президента в юмористической, но довольно ясной форме. На общем собрании делегации его задачей было вечернее подведение итогов, и он рассказал популярный анекдот про общее собрание колхоза. «На повестке дня два вопроса: ремонт свинарника и победа коммунизма во всём мире. Поскольку у нас денег, материалов и рабочих рук для ремонта нет, предлагаю пропустить пункт первый и прямо перейти ко второму». Ельцин притворился озадаченным, а затем рассмеялся вместе со всеми. Я восхищался Лукиным — неизменное остроумие и последовательные демократические взгляды очень помогали нам в работе. К сожалению, испытание временем выдержало только остроумие Лукина. А добродушное отношение Ельцина к критике продлилось недолго.

Но если отвлечься от космических фантазий, в остальном речь Ельцина была принципиально важной. Президент России не только выступал с новыми заявлениями и оценками, он использовал абсолютно нехарактерную для советских лидеров лексику. Когда помощники и спичрайтеры Ельцина обсуждали проект его речи, я боролся за включение в неё определённых понятий и терминов. И был счастлив, что президент сохранил их в итоговом варианте. Он, в частности, говорил:

«Россия рассматривает Соединённые Штаты и Запад не только как партнёров, но и как союзников. Это, по-моему, закладывает основу революционных перемен в мирном партнёрстве цивилизованного мира…

Полномасштабное соблюдение человеческих прав и свобод в соответствии с международными документами является для нас высочайшим приоритетом… Это не внутреннее дело государства, а международное обязательство всех и каждой из стран».

Заявления о партнёрстве с Западом и правах человека как универсальном обязательстве новой России были забыты через несколько лет. И сегодня даже невозможно представить, что нынешние лидеры России могут к ним вернуться. Однако тот факт, что первый всенародно избранный российский лидер выразил эти идеи в своём выступлении на Совете Безопасности ООН, вошёл в историю. Рано или поздно обещание, данное с высокой трибуны, будет выполнено Россией, потому что это в её интересах и в интересах всего мира. Я и сегодня в этом убеждён.

Ответ США на заинтересованность Ельцина в новых паритетных отношениях с Западом появился на следующий день. Президент Буш пригласил российского коллегу в качестве специального гостя в Кэмп-Дэвид, где два президента подписали Кэмп-Дэвидскую декларацию о новых отношениях. Документ констатировал, что Россия и Соединённые Штаты не рассматривают друг друга в качестве потенциальных противников и что их отношения с этого момента — это отношения дружбы и партнёрства, основанные на взаимном доверии, уважении интересов друг друга, приверженности демократии и экономической свободе. В практической плоскости государственному секретарю США Джеймсу Бейкеру и мне было поручено начать переговоры о новом соглашении, которое вскоре превратилось в СНВ-2, договор