Готов или нет, приготовься к вайпу (СИ) - "Oni Kage"

— Странно, зачем перерождённым оркам возвращать память? — удивился я. — А у ушедших на перерождение людей тоже будет память о том, что произошло здесь?

— Нет, не будет у них воспоминаний, — уверенным тоном заявил он. — Так делает только наш Покровитель в отношении достойных. Сам рассуди, что лучше: молодой и неопытный орк, который не знает как развиваться и становиться сильнее, или тот, кто уже опытный воин и чувствует за собой долг перед собратьями? Тут дважды думать не надо, и так понятно. Лет пятнадцать и они войдут в полную силу, и смогут уже наравне сражаться с другими… а если они окажутся в этой жизни так же полезны Покровителю и смерть будет доблестной, то он их снова вернёт обратно.

«Интересная стратегия. Это как вечная жизнь со сменой тел, которую даёт их бог самым полезным оркам. На какой–то культ войны похоже… Доблестная смерть — можешь вернуться обратно. А еще и тела дают молодые. Небось все старики только в бой и рвуться, чтобы доблестно умереть… Жуть…»

Между тем, Рогдар уже частично расчистил пристройку, как мне показалось, под костёр. А ведь, по сути, только я удерживаю его здесь. Возможно…

Я залез в свою сумку и достал украшенный рунами камушек.

— Эй, Рогдар, — позвал я орка и, когда тот с немым вопросом в глазах повернулся в мою сторону, кинул ему филактерию. — Можешь её разрушить?

Глава 21

Орк уставился на пойманный камень, пару раз моргнул и перевёл полный подозрения взгляд на меня.

— Зачем?

— Ну так, ты сам рассказал о перерождении. Умереть сейчас и родиться заново не помня всего того, что творилось здесь. Разве это не лучшее решение?

Орк продолжал смотреть на меня как–то странно не спеша с ответом, потому я решил обосновать такое решение:

— Я скован силами, которых не понимаю. Не знаю, что мне делать со всем этим, как жить дальше, да и желания особого выживать с таким раскладом нет. В любой момент управление телом могут перехватить и творить что вздумается. Возможно, лучше бы сделать это самому, разрушить её, но, боюсь, мне просто не позволят так поступить. К тому же, там не так и много прочности осталось.

Рогдар перевёл взгляд с меня на филактерию, поднёс её к глазам, повертел между пальцами и отрицательно покачал головой.

— Судя по внешнему виду, прочности явно больше половины, она почти целая. К тому же, я не могу её разрушить чисто физически.

Он небрежно достал из–за пояса один из двух кинжалов, висевших там, и замахнулся. По лезвию скользнуло серебряное свечение, удар…

Я весь сжался и зажмурился, так как не знал чего ожидать. Будет ли мне больно, или сразу мир померкнет? Вот только после звона соприкосновения лезвия о камень я продолжил сидеть в пыльной пристройке. Всё тот же запах, шум леса невдалеке.

Открыв глаза, посмотрел на Рогдара, что ковыряет ножом камень и при этом ровным счётом ничего не происходит.

— Но как?! — воскликнул я, поражённо смотря на свечение лезвия кинжала.

— Они неразрушимые, — хмыкнул орк и бросил в мою сторону филактерию, которую я инстинктивно поймал.

— Этого не может быть, я ведь разрушил другие филактерии!

— Ой, — Рогдар закатил глаза, — мне–то врать не надо, а? Созданное высшими сущностями может быть разрушено только энергией их уровня. Я скорей поверю, что на тебя Ар–Элайниэль залезла, перепутав с дружком, уж больно ты на него «похожий», чем в то, что ты смог разрушить эти камушки…

Что орк говорил, я уже не слушал. Высшие сущности? Да гори оно всё синим пламенем!

Я положил лук рядом, чтобы тут же выхватить кинжал и, напитав его Ки, ударить по филактерии.

«Только бы получилось…»

Увы, мимолётный порыв не привёл к ожидаемым результатам. Я на миг понадеялся, что Система не успеет перехватить контроль, но ошибся. Стоило лишь кинжалу приблизиться к треклятому булыжнику, как свечение пропало — навык деактивировался сам собой. Лезвие ударило по филактерии не оставив на ней даже царапины.

— Что случилось? — услышал я удивлённый голос Рогдара.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— То, чего я и опасался. Мне просто не дали это сделать, — вяло ответил я. Испытывая разочарование, убрав кинжал, уставился на камень в своих руках. — Но есть ещё способ, — я посмотрел в глаза орку, — тебе нужно убить меня. Всего лишь ещё пять раз, и всё закончится.

— Я же уже сказал, — в его голосе послышалось раздражение. — Во–первых, твоя филактерия почти максимальной прочности, а это где–то больше полусотни перерождений. Во–вторых, я просто не могу такое сделать, ведь мой Покровитель не для этого вернул меня.

«Твою ж… А я уже было понадеялся»

Я начал перебирать в голове варианты: сброситься со скалы, дождаться возвращения баладуров, утопиться в каком–нибудь водоёме…

Внезапно надпись над филактерией, которую я всё это время рассматривал, держа в руке, дрогнула и изменилась.

~~ {Анализ} ~~~

Внимание! Привязка души: (5)% {Алан Райт}

Прочность: (69)%

— Что-о?! — воскликнул я, не сдержав собственного удивления.

«А ведь и правда, все надписи дело рук Системы!»

И тут я рассмеялся. Как же я глуп и наивен! До сих пор надеюсь хоть на что–то повлиять. Как же это иронично и бессмысленно. Марионетка пытается переиграть кукловода — разве это не смешно?

— Что с тобой?

Орк смотрел на меня как на какого–то психа, что только подстегнуло мой нервный приступ.

— Разве не забавно? — попытался я ответить сквозь смех. — Я ведь принял тебя за галлюцинацию. И сразу понял, что мёртвые эльфы были галлюцинациями, сам ведь убил их. А вот то, что и собственные смерти могут быть ненастоящими, не подумал. И ведь ты прав, здесь на самом деле больше полусотни прочности.

Внезапно меня осенило, я перестал смеяться и, нахмурившись, посмотрел на Рогдара.

— Позови его, — потребовал я.

— Кого? — не понял орк.

— Своего Покровителя, естественно. Ты же сам сказал, что только высшие сущности могут разрушить филактерию, мне же моего звать без толку, он далеко отсюда, очень далеко, как я понял…

Краснокожий снова покачал головой и посмотрел на меня как на неразумное дитя. Или глупого сумасшедшего. По всему видно было, что он испытывает не агрессию, а какую–то жалость к убогому мне и разочарование, что такой как я смог его убить уже несколько раз.

— Это очень плохая идея, — ответил он. — Он не придёт, и так увёл Богоубийцу за собой. А если ты попытаешься снова привлечь внимание высших сущностей, то этот Первородный тёмный эльф вернётся. И уж кто, но он не даст тебе умереть просто так. Он не такой, как все смертные, совсем не такой… Ты же не думаешь, что смертный может просто так убить бессмертного? Я даже поцарапать филактерию не смог, а здесь речь идёт об убийстве бога… Я бы сказал — это самый последней в Картеноне, чье внимание стоит привлекать… он пустит тебя на эксперименты, распотрошит не только тело, но и душу, а затем сделает своей марионеткой… Про него ходят легенды одна нелепее другой, и на своей шкуре я не хочу проверять, что из них правда, а что вымысел…

«Променять одно высшее существо на другое? Есть ли разница, чьей марионеткой быть? В то же время, этот Богоубийца явно вызывает ужас у орка, а это что–то, да значит… К тому же, распотрошить и изучить меня пока еще никто не хотел… так ведь?»

Рогдар не спешил продолжать диалог. Он сходил в конюшню и вернулся оттуда с несколькими метрами толстой веревки. Его телодвижения оторвали меня от безрадостных размышлений о собственном будущем и вызвали неподдельный интерес. Он смастерил большую петлю, после чего достал кинжал и сделал им отверстие, в аккурат между брусками, примерно посередине над дырой, что осталась от попадания стрелы. После чего просунул в неё другой конец верёвки; открыв дверь, он выбрался наружу и продолжил свои манипуляции уже с той стороны.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Ты чем занят? — не выдержал я.