Vip-зал - Йенс Лапидус

– Нет уж, я первый, – сказал Филип.

Он встал.

Девушка все еще смотрела на него.

Неделю спустя Ян хвастался, что он тоже переспал с этой девицей. Это было как раз за десять дней до той истории со льдом. Это все теперь казалось таким нереальным, таким обычным.

Хотя если это были те же люди…

Нет, хватит об этом думать.

Вот он и на месте. Каждый шаг – всего на пару сантиметров передвинуть коленные чашечки по холодному полу. Все время прижимаясь руками к стене, чтобы не упасть.

Осталось немного, всего несколько часов.

Маленький обломок металла в руке. Его острый конец.

Между большим и указательным.

Острие.

Он приступил к тому, что должен сделать.

Настало утро, и Эмили уже кое-что успела сделать. Но сейчас ее ждал неприятный разговор с Яном.

Только что ей позвонил Магнус. Она никогда еще не слышала, чтобы он говорил так быстро и взволнованно.

– Немедленно позвони этому мальцу, – такой был смысл его слов в связном виде.

Пока Эмили настраивала себя на разговор, она успела погладить блузку.

Как ни странно, она заснула, едва придя домой. Не думая о том, что случилось в той квартире. Наверное, она слишком устала. Но теперь она видела перед собой огромные от страха глаза этого парня, когда Тедди чуть не сломал ему шею. Слышала, как другие кричали. Почему Тедди поддался, почему он как будто сознательно позволил себя ударить битой?

Квартира Эмили стоила целое состояние. Год назад она заплатила по семьдесят семь тысяч за метр за эту крохотную полуторку в тридцать семь квадратов. Родители спрашивали, не сошла ли она с ума. Их дом был в сто шестьдесят метров площадью, с гаражом, скважинным отоплением и видом на озеро, но им бы за него не выручить и половины того, что Эмили отдала за свою квартирку на Рерстрандсгатан, 36, четвертый этаж. За то время, пока она здесь жила, цены выросли всего на пару процентов, так что о выгодном капиталовложении речи не шло.

Она рассуждала так. Она умная, амбициозная и работает в одной из лучших юридических фирм в стране. Ей платят около двадцати шести тысяч в месяц, что, конечно, смешно, учитывая, сколько она работает, – это она поняла еще до того, как Юссан об этом упомянула. Но скоро дела пойдут в гору. Сейчас, на четвертый год работы в «Лейонс», она получает сорок две. В следующем году зарплата должна подняться по крайней мере до пятидесяти, в первые четыре года фирма обеспечивала стабильный рост. Потом зарплата назначалась индивидуально, с оглядкой на систему бонусов. Другими словами, Эмили была уверена, что сможет выплатить все за квартиру в ближайшем будущем. Но сейчас она была в кредитах по уши, и даже если выплачивать по десять тысяч, что она все равно не может себе позволить, она не расправится с долгами меньше чем за двадцать лет. Если размер выплат поднимется или Эмили по какой-то невероятной причине лишится работы – тогда останется только сказать «адью» и продать жилплощадь.

И если рынок недвижимости именно тогда вдруг вздумает обвалиться, тогда ей придется остаток жизни перебиваться на хлебе и воде. Но эту квартиру она обожала. И что можно сделать с рынком недвижимости в Стокгольме? За последние двадцать лет цены выросли вчетверо, в то же время снять жилье почти невозможно.

Еще в полдевятого Эмили позвонила Кевину Андерссону. Объяснила, что она юрист из «Лейонс», что она хочет встретиться с ним и поговорить об иске против Филипа Шале и «Пиксель Флоу». А потом началась святая ложь: она рассказала Кевину, что ей кажется, будто ему нужна помощь хорошей фирмы в споре с Шале.

Он согласился встретиться сегодня же после обеда.

– Отлично, продолжим работу. Замечательно, что Кевин так быстро согласился.

– Я хочу еще кое о чем поговорить, – начала Эмили. – Дело в Тедди. Мы не могли бы…

Магнус оборвал ее:

– С ним трудно работать?

Похоже, Магнус предвидел этот разговор, подумала Эмили.

– Не то слово. Ты не видел, как он вчера обошелся с Акселем. Но я же рассказывала. И вчера, перед тем как мы пошли в ту квартиру, я пыталась с ним поговорить об этом. Но он просто отказался что-то обсуждать и заявил, что я могу поговорить с тобой, если я недовольна. И я так и делаю. Мы не можем вместе работать.

– Эмили, дорогуша, почему ты не можешь смотреть на него как на обязательную опцию? Он из такого мира, о котором мы ничегошеньки не знаем.

– Не знаю, Магнус. Может быть, это прозвучит резко, но я не могу работать с человеком, который считает, что жестокость нам поможет. И думает, что я тупая секретутка и меня взяли на работу не за мои собственные заслуги.

– Так вот в чем дело? – спросил Магнус жестко. – Вот этого я от тебя не ожидал. Вопрос престижа. Что же, разбирайся тогда сама. Позвони, когда встретишься с Кевином Андерссоном.

Эмили так и осталась сидеть с трубкой в руке, ругая себя за несдержанность. Но нет времени разбираться с Тедди. Она позвонила Яну из «Редвуда» и попросила, чтобы он или кто-то из фирмы поехал во вчерашнюю квартиру и осмотрел ее. Пусть заодно взглянут на открытки с кроликом, Эмили хотела, чтобы они сняли отпечатки и поискали следы ДНК.

Затем она села за компьютер и стала собирать информацию о конфликте между Кевином и Филипом. Она попыталась разузнать что-то о Даниэле Байлане и всех этих Хамонах Ханна. Тут снова позвонил Магнус и рассказал самое главное: Патрик Эрн получил договор, который, кажется, подписан Филипом Шале. В конце разговора Магнус попросил ее связаться с Яном. Он угрожал Магнусу, что пойдет в полицию. Нужно позвонить ему как можно быстрее. Она, однако, продолжала гладить блузку. Разговор будет неприятным.

Многие из ее коллег в «Лейонс» предпочитали отдавать блузки и рубашки в химчистку, которая располагалась в том же здании, что и фирма. За двадцать пять крон можно получить рубашки аккуратно сложенными, за двадцать – висящими на плечиках. Это, конечно, удобно, особенно потому, что вещи будут идеально отглажены, стрелки на рукавах окажутся безукоризненно ровными, а манжеты аккуратно подвернутыми.

Эмили занималась глажкой сама. Ей лучше думалась, когда она стояла перед разложенной доской. Минутка спокойствия, когда она работала руками и давала отдых голове. Обычно она занималась этим в половине восьмого по утрам, но не сегодня. Не после вчерашних событий.

Большинство ее знакомых избавились от всех телефонов, кроме мобильного, ведь работодатель оплачивает счета. Она в очередной раз обрадовалась, что оказалась настолько старомодной и сохранила обычный домашний телефон. И все равно она чувствовала себя как голая без мобильного. Первый она получила, когда ей было тринадцать.

С Тедди ей связаться не удалось. Было бы слишком оптимистично надеяться, что у него есть домашний телефон. Но почему бы ему не купить новый мобильный и не позвонить? Он же обещал.

Нет, не об этом нужно сейчас думать.

Пора перестать размышлять и позвонить наконец Яну.

Эмили стянула футболку и надела блузку, все еще теплую после утюга.

– Добрый день, это Эмили из юридической фирмы.

– Слушаю.

– Магнус рассказал мне, что у вас есть кое-какие соображения.

– Да, можно и так сказать. Я собираюсь заявить в полицию.

– Не думаю, что это хорошая мысль.

– Вот как. – Он говорил так отрывисто, что Эмили едва разбирала слова.

– Нам бы не хотелось, чтобы вы это делали.

– Но послушайте, мне кто-то угрожает. И Филипа похитили. Я прямо сказал Магнусу, что раз вы не добились какого-либо результата, я позвоню в полицию и заявлю сразу за себя и за Филипа.

Ян снова рассказал, что он боится и очень обеспокоен.

Эмили встала. Она давно заметила, что тяжелые разговоры легче проводить на ногах.

– Я не могу этого допустить.

В ожидании ответа она рассматривала свои ногти. Вопрос в том, какие аргументы на него лучше подействуют.

– Ян, дела обстоят так: мы контролируем ситуацию насколько это возможно. И вы не будете звонить в полицию. Скажу сразу. Я не знаю, что вам известно или неизвестно. Но если в газеты просочится, что Филип пропал, это отразится на делах Карла-Юхана, и вы это понимаете.

– Да, но…

– Никаких «да, но». Вы и ваши друзья подписали договор о неразглашении, когда были у нас. Вы читали, что там написано. Я могу вас заверить, что если ваши действия как-то повлияют на ход дела, то Шале из вас душу вытрясут. Думаю, у вас сейчас нет финансовых проблем, но я лично прослежу, чтобы после судебного разбирательства с семьей Шале вы так просто не оправились. Я ясно выражаюсь или мне нужно прояснить детали?

В ожидании Кевина Андерссона Эмили вертела в руках новый мобильный. В «Лейонс» работала женщина лет пятидесяти, единственной задачей которой было помогать сотрудникам разобраться с их телефонами, включить синхронизацию между телефоном и почтовой программой, настроить планинги и календари. Ее звали Ингела, но среди сотрудников в ходу было прозвище Мобингела.