В плену огня - Татьяна Мещёрская

держать кулачки за сестру. Веселясь, я стараюсь не обращать внимания на досаду на лице Натана.

В конкурсе лоскут ткани на запястье Селивана затянула будущая свекровь Стефи. Затянула на совесть. Конечно же для того, чтобы выставить бедняжку в невыгодном свете. Не сумеет — все станут смеяться. А уж сколько поводов для колких замечаний! Не только на празднике, но и потом. Мать жениха показала себя языкастой особой. Поэтому вдвойне желаю удачи, сестра! Справься во что бы то ни стало. С волнением слежу за её тонкими пальчиками. А пока переживаю, мне мерещится, будто чьи-то пальцы касаются и моего запястья. Поглаживают, надеясь найти несуществующую тряпочку. Кошусь вниз. Ох, нет. Не мерещится. Это Натан дотронулся до моей руки, и выражение лица у него самое мечтательное. Осторожно утягиваю руку. Через удар сердца, резким контрастом невесомым прикосновениям НК, на талию собственническим жестом ложится другая рука. Запускает мысль вскачь, а сердце падает в пятки.

— Ксания, ты почему здесь? — знакомый голос иголками проникает под кожу. — Два танца подряд с Натаном — это перебор.

И сцапал меня за локоть, придвигая к себе ближе. Вот ведь… Зазнаище! Натан мрачнеет.

— Ты против? — он говорит вроде бы спокойно, но интонации таковы, что мне не до смеха.

Мне страшно.

Мужчины неотрывно смотрят друг на друга.

— Можно и так сказать. Я думаю, тебе пора уйти, ты уже достаточно натанцевался.

— Достаточно или нет, это я сам решу. Не стоит тебе командовать.

— Ты в прошлый раз чего-то недопонял, НК? — голос у Андриана низкий, с хрипотцой. Угрожающий.

— Я всё понял отлично, Адди.

Мне откровенно жутко. В глазах мужчин ледяное бешенство, а я тихонько кошусь по сторонам, боясь, что мы привлекаем внимание. Что если Андриан и НК бросятся друг на друга? Поубивают друг друга прямо здесь, на празднике? Очень хочется бежать со всех ног к выходу, но нет, я не уйду.

— Натан! Мистер Алмазов! — пытаюсь достучаться до них.

— Позже, Ксания.

Андриан так на меня посмотрел, что стало понятно: действительно лучше позже. Но когда я отступала если мне страшно? К тому же я не позволю, чтобы праздник сестры был испорчен. С Натаном мне всегда было уютно и комфортно. С Андрианом опасно и будоражаще до мурашек, поэтому давя инстинкт самосохранения, встала перед женихом.

— Нам нужно потанцевать. Срочно.

И положила руки ему на лечи.

Оба мужчины в недоумении уставились на меня. Вздёрнутая чёрная бровь Демона без слов сигнализирует об изумлении, но я не отвожу глаз. Смотрю настырно, решительно, и Андриан сдаётся. Шагает ко мне, почти грубо привлекая за талию. Молчит. Злится. Если раньше я думала, что Натан горячий, то теперь понимаю, где настоящий жар. Алмазов почти кипит. Притискивает меня крепче. И его ничуть не смущает, что на нас начинают с улыбками поглядывать гости.

— Что от тебя хотел этот какабар? — с сердитым придыханием выдавил он. — Приставал? Я видел, он к тебе наклонялся.

— Ничего особенного.

Горячие ладони скользят по бокам, в намерении обладать. Андриан сминает ткань платья, хмурится, но двигаться под музыку не перестаёт.

— Не ври мне, Ксани.

Тем временем толпа возле жениха и невесты разражается громкими криками. Развязывание узелка всё-таки завершилось победой Стефании, не смотря на почти морской узел. Жених, кажется, доволен больше Стефи. А вот его мама не очень. Но всё это я отмечаю лишь краешком сознания. Зал полон томных звуков медленной мелодии и Андриан влил нас в танец настолько горячо, будто живёт им. И я тоже… живу. Обнимает, презирая все правила приличия.

— Вы оттанцевали полный танец и чуть было не пошли на второй, — рычит он.

— Кто-то считает?

— Я считаю! И всё это время он на тебя смотрел.

— В таком случае расслабьтесь и постарайтесь забыть, потому что в танце люди смотрят друг на друга. Касаются, а иногда даже склоняются и шепчут. Это естественно.

Желание защищать Натана у меня не такое уж сильное, но оно есть. К тому же, я не вру. Ничего особенного ведь не случилось! НК не сказал то, что собирался; попросту не успел. Поэтому, если я сейчас и лукавлю, то совсем чуть-чуть.

Однако Алмазова не проведёшь.

— С ним — неестественно. С Натаном ты больше не танцуешь.

— Танцую.

— Нет.

Моя категоричность его совсем не впечатляет. А меня медленно, но верно начинает захлёстывать изменённое сознание и дрожь от горячих мужских рук. А ещё потрясение. Оказывается, сильный выносливый Зазнаище танцует так, что его пластике могут позавидовать бывалые танцоры. Двигается замечательно. Мы вместе двигаемся замечательно, даже спорить успеваем. Всё выходит естественно, как дышать. Потрясённая этой мыслью, я споткнулась, но Алмазова опять не смутило. Обхватив за талию, он прокрутил меня так, что носки туфель прочертили по полу, а затем вжал в себя, наклонил, нависая сверху. Вокруг нас уже пустое пространство: люди расступаются, давая волю разошедшейся паре, но я почти ничего не вижу, кроме лица Андриана. Когда он меня поднял, заботливо поддерживая под спину, я вынужденно уткнулась носом ему в шею. Вцепилась в лацканы пиджака, вдохнула терпкий дурманящий аромат.

Сразу пропала.

— Так лучше, Ксани? — шепнул на ухо непонятно что имеющий в виду Андриан, и я ошарашенно моргнула. — Да, так точно лучше, — ответил он сам себе.

А после и вовсе совершил дикое: приподнял моё ослабевшее тело и поставил к себе на ноги. Теперь наш танцевальный ритм сильно замедлился, но на движениях Андриана это почти не сказывается.

— Ваши ботинки пострадают, — ворчу я.

— Ты лёгкая.

Андриан вроде как успокоился. Наша близость умиротворила его, зато я не могу успокоить собственное сердцебиение.

— Почему Вы третируете Натана? — решила дожать жениха, пользуясь тем, что при всех сбежать от меня (и ответа) он не посмеет. — Почему донимаете?

— О, я даже не начинал!

— Я заметила. У вас постоянно стычки.

— Только не говори, что он стал тебе настолько дорог, после одной минуты танца… Ксани.

— Ничего он не стал! — я задета тем, как едко звучит голос мужчины. Обвиняюще. И меня это заводит. — Не стал, но Вы удивитесь, когда узнаете, насколько Натан… Какой он… Ммм… — не могу подобрать слов.

— Хороший? — подсказывает Андриан.

— Да! Да, хороший. И ещё добрый. И умный. И…

— Сильный?

— Без сомнения. И… и…

— Внимательный?

— Пожалуй. С ним есть о чём поговорить. Он…

— А со мной, значит, нельзя?

Снова обозлившись, Андриан перехватывает меня ровно в тот момент, когда я соскальзываю с его стоп и пытаюсь сбежать. Хватит с меня! Но Андриан не отпускает. Он задаёт новый ритм, более страстный, и мы снова движемся под музыку, как единое целое, привлекая внимание.

— Вы ревнуете! — догадываясь, выдыхаю я, и Алмазов фыркает.

Андриан

Догадка Ксании в самую точку на самом деле. Сегодняшний праздник просто вечер открытий. Я поражён. Давай, Андриан, ты же никогда не врал сам себе. Признай, что девчонка тебе нравится! Нравится настолько, что ты ревнуешь. Сходишь с ума, иначе не реагировал бы так на кузена.

Скольжу руками по талии девушки, растопыренной пятернёй перехожу на обнажённую спину, и делаю это намеренно медленно. Чувственно. Пристально наблюдая, как Ксания краснеет и дрожит. Пытается выбраться из моих объятий, шипит нечто невнятное, судя по тону — вразумляющее.

…Что-то вроде того, что на нас смотрят.

Плевать.

…Что она устала.

Обнимаю крепче, намекая, что могу и на руках носить.

…Третьим вариантом идёт то, что устал я.

Не устал. О чём прямо и сообщаю. Не отпущу ни на этот, ни на последующие танцы, пусть даже не надеется.

— Чёрта с два я тебя выпущу, — ворчу на ушко невесте, с удовольствием наблюдая, как по нежной коже шеи бегут мурашки. — Твой Демон бодр, полон сил, и отдыхать не собирается.

А про себя думаю: Андриан, какой же ты дурак! И когда эта история с невестой стала для тебя больше, чем вынужденный брак? Сам не заметил. Так хотел добиться цели и обойти бабушку, сохранив за собой компанию, что незаметно угодил в другую ловушку. Посмотрел на свою возмущённую невесту. Взъерошенная, забавная, негодующая. Когда впервые увидел её такую, сразу понял, что сделал правильный выбор. И не желаю видеть других мужчин рядом с ней. Мысль о мужчинах возвращает меня к Натану. Затаённо рычу: никакого НК больше! Но так и хочется спросить, понравилось ли Ксании в объятиях моего брата. Извечное мужское желание быть первым, чтоб его. На эмоциях так прижал девушку к себе, что Ксания тихонько охнула.

К сожалению, приходится прерваться. Мелодия заканчивается, и к нам, сияя