Степная царица - Джон Робертс

Вначале он обследовал местность. Что-то в этом совершенной формы углублении беспокоило Конана. Оно не походило ни на какое естественное образование пустыни, поскольку барханы надвигались неумолимо, песок сдувался с их вершин и накапливался на подветренной стороне. И таким образом барханы передвигались, будто бесконечно медленные волны желто-коричневого моря. Обычно они не образуют совершенных по форме кратеров. Здесь же, вокруг мертвого города, будто был возведен кольцевой барьер.

Вдруг Конан вспомнил, что это ему напоминает: границу травы вокруг разрушенного храма, где близнецы молча общались с бородатым стариком. Там невидимый барьер имел форму огромного прямоугольника, здесь это был круг, но киммериец ощущал сходство.

Он подошел к воротам и осмотрел их. Рассказы об опалах оказались правдой. Они сверкали среди вычурного геометрического узора, и края узора были четкими и чистыми, будто он выполнен несколько дней назад и не был подвержен выветриванию в течение веков. Но еще более странными казались створки, поскольку даже самое крепкое дерево в этом климате уже давно должно было погибнуть. Киммериец чувствовал, что это не самое таинственное из того, что он встретит в Джанагаре.

Он медленно обошел стены вокруг, осматривая каждый камень, отыскивая трещины, свисающие лианы, что угодно, что может облегчить доступ в город. Но стены находились в безупречном состоянии, и он не видел на них никаких следов растений. Стены были не настолько высоки, чтобы он не смог забросить на них петлю, но парапет был гладким, без каких-либо выступов. Ни Конану, ни кому другому и в голову не пришло взять с собой кошки, и не имели они также и кузнечных инструментов, чтобы сделать кошки из имеющегося у них металла.

Город казался грандиозным призраком среди безлюдной пустыни, но он был меньше многих городов, какие видел Конан во время своих путешествий. Когда он обошел стены кругом, полдень еще не настал. Гирканийцы и карлик завтракали. Ки-Де улыбнулся, увидев приближающегося киммерийца:

— Нашел для нас черный ход?

— Нет. И помощи от вас, подлецов, валяющихся все утро в постели, я не дождался. Мог бы подкрасться враг и перерезать вам глотки.

— Кто-то рожден для того, чтобы вставать рано и работать. Остальные из нас знают, как хорошо пожить. Что ты нашел?

Конан описал то, что увидел, и гирканиец кивнул:

— Про вас, киммерийцев, говорят, что вы ближайшие родственники горных козлов. Ты пытался влезть на стену?

— В десятке мест. Камни слишком тщательно подогнаны друг к другу, и они совершенно не выветрены. Если бы я мог зацепиться хоть пальцем, я бы влез — стены не так высоки, но даже этого не сделал. Это ненормально, когда древние камни остаются такими гладкими.

— Заколдованное место, — произнес карлик, нахмурившись. — Здесь мы не найдем ничего хорошего.

— Посмотрим, сказал Конан. — Я не уйду, пока не получу некоторые ответы.

— Он обратился к Джебе: — Как себя чувствует твоя царица?

— Она отдыхает. Утром она ненадолго проснулась, и мы дали ей воды. Сейчас она снова спит.

— Это хорошо, что она спит. Тело ее заживет быстрее. — Киммериец поднялся. — Пойдем, Джеба, вместе посмотрим на ворота.

Они подошли к воротам, и карлик пнул тяжелое дерево, будто проверяя, нет ли там термитов.

— Может быть, попробовать поджечь? — предложил он.

— Такое плотное дерево тяжело загорается. Чтобы прожечь его насквозь, потребуется много дней. Но я отозвал тебя в сторону не для этого.

— Для чего же?

Конан пристально посмотрел на карлика:

— Как она потеряла свое царство, Джеба? Как случилось, что она сделалась скиталицей без племени?

Карлик нахмурился и отвел взгляд в сторону:

— Не знаю. Об этом она не говорит даже мне, а я верно иду за ней несколько лет.

— А женщины, они ничего не говорили?

Джеба неловко потоптался.

— И что за слова? — не отставал Конан.

— Ладно… — Джеба оглянулся по сторонам, будто убеждаясь, что никто не подслушивает. — Расскажу тебе, поскольку ты доказал свою преданность царице.

— Понятно, — нетерпеливо произнес Конан. — Давай рассказывай!

— Ладно, однажды, несколько лет назад, Ломби напилась в пивной деревни, которую мы грабили. Она рассказала мне, что, когда Акила не процарствовала и двух лет, она так сильно согрешила против своего народа, что почти все обратились против нее, возглавляемые младшей сестрой царицы. С царицей осталось лишь ее «степные сестры». Те женщины, которые в юности вместе с ней провели время, оставленные одни среди холмов. Такие женщины сохраняют свой союз в течение всей жизни. Их изгнали из племени, а младшая сестра сделалась царицей. Когда Акила взяла меня к себе, оставалось еще два десятка степных сестер. Теперь их у нее только три.

— И больше Ломби ничего не рассказала?

Карлик покачал своей большой головой:

— У нее не было возможности. Вошла Паина и услышала несколько слов. Она до полусмерти избила Ломби и обещала обойтись со мной еще хуже, если я повторю когда-нибудь то, что слышал. Вот, киммериец, моя жизнь в твоих руках, поскольку Паина сделает то, что обещала.

— Тебе нечего бояться, — успокоил его Конан. — В любом случае сейчас меня беспокоит другое.

— То, как проникнуть в город? — спросил карлик.

— И это в том числе. Потом у нас есть преследователи, которые шли сразу за нами. Где они сейчас? Шли они сюда, но здесь не показались. Они должны были пройти мимо, когда я шел пешком, но они не прошли. В какую игру эти люди играют?

— Вероятно, они задохнулись в песчаной буре, — предположил Джеба. — Митра знает, мы сами едва остались живы!

— Сомневаюсь, — мрачно проговорил Конан. — Стал бы колдун вызывать бурю, которая их всех погубит? Нет, из его слов я понял, что он тот человек, что ждет и наблюдает, пока другие рискуют, а потом добычу забирает себе. Думаю, что он рядом, за барханами, и наблюдает.

Весь тот день они отдыхали, чинили поврежденное снаряжение и ухаживали за верблюдами. Вечером появилась Акила, вся в ожогах, но на ногах.

— Завтра идем в город, — объявила она.

Глава 9

Конан не мог сдержать улыбки, когда следующим утром увидел Акилу, появившуюся из палатки.

— Ты уверена, что сможешь?

Она сурово взглянула на киммерийца:

— Небольшой ожог от солнца и жажда не могут остановить такую, как я, киммерийская собака.

Он тут же расхохотался. Шла она еще более неуклюже, чем человек, полностью закованный в броню, а кожа лезла с нее так, будто царица, как змея, линяла. Новая кожа была розовой, как у ребенка. Акила попыталась сохранить суровость, но улыбнулась и слабо засмеялась:

— Хорошо, вид у меня как у умирающей ящерицы. Но я воин и готова грабить этот город. — Она показала рукой на Джанагар.