Раскаянье дьявола - Фруде Гранхус

готовая ударить, если зверь приблизится. Хотя она и не видела его уже некоторое время, но слышала быстрые всплески воды — такие же, как когда она плескалась в ванне.

Девочка регулярно ударяла солдатиками по теням в воде, но из-за разлетающихся брызг теней становилось больше, казалось, что в воде уже не один зверь, а много.

Она попыталась представить себе технику плавания: гребок ладонями, подтянуть к себе ноги. Снова и снова. Двенадцать гребков. Столько она смогла сделать самостоятельно, без того чтобы родители поддерживали ее под живот. Двенадцать гребков в комфортной теплой воде. Здесь же вода была ледяной. Ноги уже онемели от холода. Перед ней проплыл стол, а тарелка со сладостями покачивалась на воде у двери. Телевизор ушел под воду почти полностью, большинство книг плавали вокруг. Она устала, очень устала, и все-таки держала солдатиков в руках, готовая ударить.

Ида снова и снова видела зверя, но стоило ей моргнуть, как он исчезал. Девочка стояла на диване по колено в воде, и ей постоянно приходилось прислоняться к стене. Если она упадет, ей придется выпустить солдатиков и сосредоточиться на гребках. И тогда она попадется в лапы к зверю. Ида вздрогнула, представив прикосновение мокрой шкуры к голой коже.

— Мама! Приди прямо сейчас! — она обещала себе не плакать, но не удержалась. И снова представила себе мать. Мама тоже не могла сдержать слезы. Они теряли друг друга навсегда и плакали вместе.

— Здесь чудовище, мамочка, оно плавает в воде. А я ведь умею… — сопли смешались со слезами. — Я умею делать только двенадцать гребков. — Она сильно зажмурилась, чтобы остановить поток слез, и ударила вслепую на случай, если зверь был близко.

— Мамочка, приди! Иначе я уто… — она не могла произнести это слово. От одной мысли у нее перехватило дыхание.

Ида постепенно успокоилась и смогла расслышать другие звуки помимо собственного дыхания. Сначала шум ливня. Потом отчаянное мяуканье котят. По всей видимости, напуганные до смерти животные плавали по кругу, пытаясь отыскать выход. Один гребок, пятьдесят гребков, сто гребков, до тех пор пока не иссякнут силы. Она вспомнила, как Бустер приходил домой мокрый и потрепанный. Лапки напоминали маленькие птичьи ножки. Она попыталась посмотреть на свои ноги, но они были скрыты под черной поверхностью воды. Она стояла, вглядываясь в темную жидкость, и начала было молиться, но вдруг подпрыг­нула, услышав новый звук. Она начала заново, в этот раз стараясь не открывать глаза. Сначала она молилась о том, чтобы кто-нибудь прямо сейчас пришел и спас ее. Потом вспомнила слова отца и поспешила исправиться. Ни в коем случае нельзя молиться о невозможном. Пару раз ей очень хотелось приоткрыть глаза, но потом к ней вдруг пришло ощущение покоя, то самое, которое она не ощущала с того момента, когда собирала букет возле дома. Снова и снова она молилась о том, чтобы этот кошмар поскорее закончился. Она представляла себе, как ее выносят из подвала и держат так высоко, что зверь не может ее достать. Иногда ее несла на руках мама, иногда папа, но вдруг картинки стали настолько явными, что она могла бы протянуть руку и потрогать их. И видела она совершенно иное. Она лежала в воде на животе, вытянув ноги и руки. Она покачивалась. А потом ее утаскивали под воду.

Задрожав, она открыла глаза. Она не могла понять, что именно видела. Солдатики лежали на раскрытых ладонях, платье распустившейся розой плавало вокруг нее. Ида осторожно повернулась. Платье медленно двинулось за ней. От воды движения стали вялыми, словно во сне. Она покачалась, как в том видении, которое только что у нее было. В этот момент раздался новый звук. Царапающий. Прошло несколько секунд, прежде чем девочка поняла, откуда он шел. Из угла за диваном. Зверь пытался прогрызть спинку. Чтобы ее достать.

Глава 54

Семицилиндровый двухтактный двигатель Burmeister & Wein изо всех своих 3325 лошадиных сил сражался с волнами точно так же, как он делал это с 1963 года. Более двух тонн тяжеленной стали, распределенной на 87 метров. Никаких стабилизаторов, ничего, что лишило бы судно возможности естественным образом двигаться по морю. Любители старины молились на «Лофотен» — единственный корабль с душой, единственный корабль, от которого на лице моряков старой закалки появлялась улыбка.

Некоторые из членов экипажа перевелись на другие, более новые корабли, но большинство решили остаться со своей старой любовью. Корабль выходил из Варангерфьорда и должен был прибыть в Вадсё через три часа. Плотные тучи закрывали большую часть вида, точно так, как в худшие зимние месяцы это делает морозная дымка. Экипаж использовал мертвое время, чтобы провести простые ремонтные работы внутри корабля. Те работники, кто не сбежал в свои каюты.

Глава 55

— Чарльз Тровик, 64 года. Родом из Рисёйхамна, но последние сорок лет живет в Стокмаркнесе. На борту работает с 1982 года. Три года назад овдовел, двое детей — 32 и 36 лет.

С волос текла вода, Рино вытирал лоб тыльной стороной ладони.

— То есть во время похищения Ангелики Биркенес и Сары Санде он был молодым отцом, — парировала Гюру.

— Это вообще ничего не значит. Многие знаменитые убийцы были прекрасными отцами семейства. А вот это, напротив, очень важно. — Рино показал пальцем в экран компьютера. — Чарльз Тровик хромает.

Гюру, после встречи с Эйнаром Халворсеном казавшаяся очень рассеянной, нахмурилась. Она была самым молодым сотрудником участка, но события последних дней состарили ее на несколько лет.

— Что-то подсказывает, что мы двигаемся с черепашьей скоростью. Ида живет не дальше трех километров от пристани.

Гюру закусила нижнюю губу.

— Хенрик Хансен. Живет на Вествогёй на Лофотенских островах. Не женат. В разводе с незапамятных времен. Взрослый сын.

— Хромоты нет?

— Насколько я знаю, нет. Но ему семьдесят четыре.

— Бывают очень бодрые старички.

— Да, бывают. Но это значит, что он на пенсии. Хотя, по данным судоходной компании, его вызывают по необходимости.

— И значит, сейчас он на борту?

— Где-то в Баренцевом море.

— А он был на борту, когда корабль выходил из Будё?

— Да. Он сошел в Страмсунне, но через несколько портов вернулся на борт. Большая часть экипажа поймала какой-то вирус.

— Хенрик Хансен…

— Похоже, это он…

Полиция Свольвера только что сообщила, что они готовы обыскать дом Симона Бергхейма. Пока никакой важной информацией они не располагали.

— Я бы проверила, связан ли он каким-нибудь образом с Эйнаром Халворсеном.

— Они работали вместе.

— Помимо этого. — Гюру встала. — Все указывает на Эйнара Халворсена.

— И Хенрика Хансена.

— Ида… — Казалось, что у Гюру вот-вот сорвется голос.

Рино взял в руку телефонную трубку, но звонить не спешил.

— «Хуртирута» прибудет в Вардё в 16:00. Быстрее всего туда можно добраться на нашем любимом вороне «Видерё». Следующий самолет в 14:55, прилетает в 19:03. К этому времени «Лофотен» уже уйдет в Ботсфьорд. Нужно предупредить коллег в Вардё.

Гюру задумалась, а Рино продолжал:

— У нас есть три человека, которые были на борту в момент похищения. Симон Бергхейм, скорее всего, сидит в лесном домике в Свольвере. Он работал на камбузе. Это совсем не значит, что он вне подозрений, однако маловероятно, что наш преступник он. Чарльз Тровик — хромой, как морской пират. Это должен быть…

— И как сюда укладывается твоя теория о педофиле?

— Не знаю.

— Звони!

Рино несколько секунд молча смотрел на телефон. А потом набрал номер полицейского участка в Вардё.

Глава 56

В 12:52 ленсман региона Лауритц Хартвиксен позвонил на корабль «Лофотен». Сообщение было абсолютно четким: ни пассажиры, ни члены экипажа не имели права покидать борт судна во время стоянки в Вардё до тех пор, пока трое сотрудников полиции не выведут с борта человека. Капитану сообщат о личности этого человека сразу же, как только сотрудники полиции поднимутся на борт. Операция займет не более десяти минут, если подозреваемый не окажет сопротивления.

Глава 57