Человек по имени Как-его-там - Пер Валё

— Конечно.

Она встала и провела его туда. Дверь в комнату выходила в прихожую, напротив входной двери. Комната оказалась площадью около восьми квадратных метров. Здесь стояла кровать, рядом с ней небольшой столик и кресло, а также старый громоздкий платяной шкаф с овальными зеркалами на дверках.

— Соседняя дверь ведет в туалет, — сказала женщина. — У нас с мужем своя ванная, вход в нее через спальню.

Скакке кивнул и огляделся вокруг. Комната напоминала номер в третьеразрядной гостинице. Стол был покрыт клетчатой льняной скатертью. На стенках висели две репродукции и гирлянда искусственных цветов. На полу лежал дешевый коврик, а покрывало на постели и занавески выцвели от многочисленных стирок.

Скакке подошел к окну. Отсюда были видны телефон-автомат на углу и урна, в которую Скакке опустил конфискованную им у норвежца пивную бутылку. Чуть дальше по улице часы на часовой мастерской показывали десять минут четвертого. Он посмотрел на свои часы. Действительно, было десять минут четвертого.

Бенни Скакке поспешно распрощался с фру Борг и ринулся вниз по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. У выхода он кое-что вспомнил, бросился к лифту и снова поднялся на пятый этаж. Женщина изумленно уставилась на него, она, очевидно, не ожидала, что он вернется так быстро.

— Вы убирали в комнате, фру Борг? — спросил он, едва переводя дыхание.

— Убирала ли я? Конечно, я…

— Вы подметали там? Вытирали пыль с мебели?

— Ну-у… Я обычно убираю в комнате перед тем, как туда должен вселиться жилец. Сейчас в этом нет особой необходимости. Комната может пустовать несколько дней, даже недель, поэтому я обычно снимаю постельное белье, опорожняю пепельницу и проветриваю комнату после того, как жилец съехал. А почему вы об этом спрашиваете?

— Пожалуйста, ни к чему не прикасайтесь. Мы скоро вернемся и тщательно осмотрим комнату. Может, удастся обнаружить отпечатки пальцев или какие-нибудь другие улики.

Она пообещала ему не входить в комнату. Скакке снова попрощался и помчался вниз по лестнице.

Безнадежно опаздывая, он бежал на встречу с Моникой и размышлял по пути над тем, удалось ли ему на этот раз напасть на верный след.

К тому моменту, когда он вбежал в ресторан, где вот уже двадцать пять минут его ждала Моника, он успел мысленно получить повышение и сделал еще один шаг к тому, чтобы стать начальником полиции.

Однако на Кунгсхольмсгатан Гюнвальд Ларссон спросил:

— Во что он был одет?

И еще через несколько секунд:

— Какое на нем было пальто? Костюм? Ботинки? Носки? Рубашка? Галстук? Он пользовался бриллиантином? Курил? Если да, то как часто? В чем он спал? В пижаме или ночной рубашке? Подавала ли она ему по утрам кофе?

И еще через тридцать секунд:

— Почему эта глупая женщина не сообщила в бюро регистрации, что у нее жил иностранец? Видела ли она его паспорт? Надеюсь, ты ее хорошенько припугнул?

Скакке расстроено посмотрел на Гюнвальда Ларссона и направился к двери.

— Постой, Раке.

— Слушаю.

— Возьми с собой дактилоскописта.

Скакке вышел.

— Идиот! — обращаясь к закрытой двери, произнес Гюнвальд Ларссон.

В комнате обнаружили несколько отпечатков пальцев. Когда исключили принадлежащие фру Борг и Скакке, то осталось три, одним из которых был отпечаток большого пальца, измазанного бриллиантином.

Во вторник, двадцать первого мая, они отослали копии отпечатков пальцев в Интерпол. Это было единственное, что они могли сделать.

XXV

В понедельник, после Вознесения, Мартин Бек позвонил в Мальмё и поинтересовался, как идут дела.

Хаммар, стоящий в двух метрах от него, только что сказал:

— Позвони в Мальмё и поинтересуйся, как идут дела.

Мартин Бек пожалел, что позвонил, в тот момент, когда услышал голос Монссона, потому что внезапно вспомнил, как ему самому в течение многих лет бесчисленное количество раз задавали тот же идиотский вопрос. Начальство. Пресса. Жена. Глупые коллеги. Любопытные знакомые. Как идут дела?

Он кашлянул и все же спросил:

— Привет. Как идут дела?

— Ну… — ответил Монссон. — Когда мне будет что сообщить, я тебе позвоню.

Естественно, именно такого ответа и заслуживал Мартин Бек.

— Спроси у него, есть ли какие-нибудь новости, — сказал Хаммар.

— Есть ли какие-нибудь новости? — повторил Мартин Бек.

— Об Олафсоне?

— Да.

— Кто это там бормочет рядом с тобой?

— Хаммар.

— Угу, — сказал Монссон. — Тогда понятно.

— Спроси у него, учитывает ли он международный аспект, — сказал Хаммар.

— Ты учитываешь международный аспект? — спросил Мартин Бек.

— Да, — ответил Монссон. — Я это учитываю.

Наступила неловкая пауза. Мартин Бек кашлянул. Хаммар вышел и закрыл за собой дверь.

— Послушай, я не хотел…

— Угу, — сказал Монссон. — Я сам оказывался в таких ситуациях. А что касается Олафсона…

— Да?

— Его, вероятно, не очень хорошо знали здесь. Но у меня все же есть пара зацепок. Я нашел людей, которые хотя бы знают, кто он такой. Он им не нравился. Говорят, он был хвастлив и слишком важничал. Они считают, что он был…

Монссон замолчал.

— Да?

— Обычный сопливый стокгольмец, — произнес Монссон, и по его тону чувствовалось, что он в общем-то согласен с таким определением.

— Им известно, чем он занимался?

— И да, и нет. Понимаешь, я нашел только двух человек, которые знали Олафсона по имени, и которые признаются, что встречались с ним несколько раз. Они говорят, что он занимался контрабандой наркотиков, на не по-крупному. Он время от времени появлялся здесь и они иногда с ним виделись. У них создалось впечатление, что он приезжал сюда непосредственно из Стокгольма. Он каждый раз приезжал на новой машине и сильно важничал, хотя, судя по всему, денег у него было не много. Он редко проводил в Мальмё больше одного-двух дней, но через несколько дней мог появиться снова. Никто из этих парней не видел его в последнее время. Впрочем, один из них сидел всю последнюю зиму и освободился только в апреле.

Пауза. Мартин Бек молчал. Наконец Монссон продолжил:

— Думаю, это ничего не проясняет, так что не имело смысла звонить тебе и сообщать, как мало мне известно. У меня имеется еще кое-какая информация, но она нуждается в дополнительной проверке. Часть сведений мне сообщили эти два человека, и кое-что мне удалось раскопать самостоятельно.

— Да, понятно, — сказал Мартин Бек.

— Он часто ездил в Польшу, — сказал Монссон. — Это установлено совершенно точно. Кстати, его костюм польского производства.

— Не значит ли это, что он продавал автомобили именно там?

— Да, возможно, — ответил Монссон. — Но это не имеет особого значения. Гораздо важнее то, что…

Он замолчал.

— Что?

— Мальм и Олафсон несколько раз были здесь вместе. Это тоже установлено. Их здесь видели вдвоем.

— Вот как?

— Да, но не в этом году. Мальма здесь знают лучше, чем Олафсона. Кроме того, он им больше нравился. Оба моих информатора видели их вдвоем, по крайней мере, дважды, и у них создалось впечатление, что Мальм и Олафсон работают вместе… Впрочем, я хотел сказать не об этом. Гораздо важнее другое.

— Что именно?

— В этом деле много неясного, — неохотно сказал Монссон. — Например, Олафсону нужно было ведь где-то жить, когда он сюда приезжал. Снимать комнату или останавливаться у кого-нибудь. Однако мне не удалось установить, где или с кем он жил.

— Да, это нелегко сделать.

— Думаю, со временем мне все же удастся это выяснить. Где останавливался Мальм, когда он бывал здесь, я уже знаю. Обычно он проживал в одной из маленьких гостиниц в западной части города. Таких гостиниц полным-полно на Вестергатан и Мастер-Юхансгатан. Да ты, наверное, и сам знаешь?

Мартин Бек плохо знал Мальмё, и эти названия ничего ему не говорили.

— Хорошо, — сказал он, за неимением лучшего ответа.

— О, это было легко, — продолжил Монссон. — Не думаю, что это важно. Гораздо важнее другое.

Мартин Бек начал испытывать некоторое раздражение.

— Что другое?

— Ну, то, где жил Олафсон.

— Возможно, он останавливался в Мальмё всего лишь на несколько часов, чтобы встретиться с Мальмом, или просто проезжал через город.

— Ну-у, — сказал Монссон. — Не думаю. У него где-то здесь было логово. Но где?

— Откуда мне знать? Кстати, с чего ты это взял?

— У него здесь была подруга, — сказал Монссон.

— Что? Подруга?

— Да, вот именно. Его видели с ней несколько раз в самое разное время. В первый раз восемнадцать месяцев назад, а в последний, о котором мне известно, — незадолго до Рождества.

— Мы обязаны найти ее.

— Именно этим я сейчас и занимаюсь, — произнес Монссон. — Мне о ней кое-что известно, как она выглядит и все такое прочее, но я не знаю ее имени и адреса. — Он несколько секунд помолчал, потом сказал: — Странно.