Чернобыльская тетрадь - Григорий Устинович Медведев

Управления Гидроэлектромонтаж Анатолий Викторович Трапиковский, заядлый рыбак, рано утром 26 апреля на служебной машине спешил к подводящему каналу, чтобы наловить мальков и двинуть далее на судака. Но обычным путем ему проехать не удалось. Загородила милиция. Тогда он развернулся и с другой стороны попытался проскочить на теплый канал — тоже милицейский кордон. Тогда он по едва заметной стежке проехал лесом и выехал к каналу. Расположился рыбачить. Рыбаки, сидевшие здесь с ночи, рассказали о взрывах. Думали, говорят, что это сработали главные предохранительные клапаны. Такой звук выброса пара. А потом произошел взрыв с сильным огнем и искрами. Огненный шар пошел в небо…

Постепенно и как-то незаметно рыбаки исчезли. Трапиковский еще некоторое время порыбачил, но в душу стал пробираться страх, и он тоже собрался и уехал домой…

Утром с ночной смены со строящегося 5-го энергоблока прошли два рабочих-изолировщика, Алексей Дзюбак и его бригадир Запёклый. Они держали путь в сторону конторы «Химзащита», расположенной в трехстах метрах от 4-го блока. Топали по следу ядерного выброса, то есть по ядерной трухе, которая просыпалась из радиоактивного облака. Активность «следа» на земле доходила до десяти тысяч рентген в час. Общая экспозиционная доза, ими полученная, составила около 300 рад у каждого. Полгода провели в 6-й клинике Москвы…

Охранница (работник ВОХР) Клавдия Ивановна Лузганова, 50 лет от роду, дежурила в ночь с 25 на 26 апреля на строящемся здании ХОЯТа (хранилище отработавшего ядерного топлива) в двухстах метрах от аварийного блока. Получила около шестисот рад. Умерла в 6-й клинике Москвы в конце июля 1986 года…

На пятый энергоблок утром 26 апреля выехала бригада рабочих-строителей. Туда же, на пятый блок, приехал начальник Управления строительством Василий Трофимович Кизима — бесстрашный, мужественный человек. Перед этим он на машине объехал и осмотрел завал вокруг 4-го блока. Никаких дозиметров у него не было, и он не знал, сколько получил. Рассказывал мне потом:

— Догадывался, конечно, уж очень сушило грудь, жгло глаза. Не зря ведь, думаю, жжет. Наверняка Брюханов выплюнул радиацию… Осмотрел завал, поехал на 5-й блок. Рабочие ко мне с вопросами. Сколько работать? Какая активность? Требуют льготы за вредность. Всех и меня тоже душит кашель. Протестует организм против плутония, цезия и стронция. А тут еще йод-131 в щитовидку набился. Душит. Респираторов ведь ни у кого нет. И таблеток йодистого калия тоже нет. Звоню Брюханову. Справляюсь о ситуации. Брюханов ответил: «Изучаем обстановку». Ближе к обеду снова позвонил ему. Он опять изучал обстановку. Я строитель, не атомщик, и то понял, что товарищ Брюханов обстановкой не владеет… Как был размазня, так и остался… В двенадцать часов дня я отпустил рабочих по домам. Ждать дальнейших указаний руководства…

Свидетельствует председатель Припятского горисполкома Владимир Павлович Волошко:

«В течение всего дня 26 апреля Брюханов вводил в неведение всех, заявляя, что радиационная обстановка в городе Припяти нормальная. Внешне весь день 26 апреля Брюханов был невменяемый. Какой-то на вид полоумный, потерявший себя. Фомин, так тот вообще с перерывами между отдачей распоряжений плакал, скулил, куда делись нахальство, злость, самоуверенность. Оба более-менее пришли в себя к вечеру. К приезду Щербины. Будто тот мог привезти с собой спасение. К взрыву Брюханов шел закономерно. Это и не мудрено. Сам Брюханов знал только турбину и подбирал себе подобных турбинистов. Фомин — электриков. Представляешь, Брюханов каждый час отправлял в Киев донесения о радиационной обстановке, и в них значилось, что ситуация нормальная. Никакого тебе превышения фона». — Волошко с возмущением добавил: — «Послали на полторы тыщи рентген Толю Ситникова, отличного физика. И его же не послушали, когда он доложил, что реактор разрушен…

Из пяти с половиной тысяч человек эксплуатационного персонала — четыре тысячи исчезли в первый же день в неизвестном направлении…»

В 9 часов 00 минут утра 26 апреля 1986 года на связь с Управлением строительства Чернобыльской АЭС вышла дежурная Союзатомэнергостроя из Москвы Лидия Всеволодовна Еремеева. В Припяти трубку поднял главный инженер стройки Земсков. Еремеева попросила у него данные по стройке за сутки: укладка бетона, монтаж металлоконструкций, средства механизации, число работающих на 5-м блоке…

— Вы уж нас не беспокойте сегодня. У нас тут небольшая авария, — ответил В. Земсков, только что добросовестно обошедший аварийный блок и сильно облучившийся. Потом у него была рвота и медсанчасть…

В 9.00 утра 26 апреля из Московского аэропорта «Быково» вылетел спецрейсом самолет Як-40.

На борту самолета находилась первая оперативная межведомственная группа специалистов в составе главного инженера ВПО Союзатомэнерго Б. Я. Прушинского, заместителя начальника того же объединения Е. И. Игнатенко, заместителя начальника института Гидропроект В. С. Конвиза (генпроектант станции), представителей НИКИЭТа (главного конструктора реактора РБМК) К. К. Подушкина и Ю. Н. Черкашова, представителя Института атомной энергии имени И. В. Курчатова — Е. П. Рязанцева и других.

Группу, как я уже говорил, собрал для вылета Б. Я. Прушинский, обзвонив каждого по телефону.

В распоряжении вылетевшей группы была небогатая информация, переданная Брюхановым:

— реактор цел, охлаждается водой, — что очень льстило Подушкину и Черкашову, как представителям главного конструктора аппарата. Приятно это было знать и Конвизу, как генпроектанту, ибо он применил этот «надежный» аппарат в проекте атомной станции;

— радиационная обстановка в пределах нормы — это успокаивало всех и особенно представителя Института атомной энергии имени И. В. Курчатова — Е. П. Рязанцева, ибо активная зона, рассчитанная институтом, оказалась надежной, прочной и управляемой, раз в столь критической ситуации реактор уцелел;

— всего два несчастных случая со смертельным исходом — для взрыва это не так много;

— взорвался 110-кубовый бак аварийного охлаждения приводов СУЗ (системы управления защитой), видимо, от взрыва гремучей смеси. Что ж, надо продумать защиту бака на будущее…

В десять сорок пять утра 26 апреля аварийная оперативная группа специалистов была уже в Киеве. Еще через два часа машины подкатили к зданию горкома партии Припяти.

Необходимо было как можно быстрее ознакомиться с истинным положением дел, чтобы к прилету членов Правительственной комиссии иметь достоверную информацию для доклада.

Прежде всего, надо проехать к аварийному блоку и посмотреть все своими глазами. Еще лучше осмотреть блок с воздуха. Выяснилось, что поблизости есть вертолет гражданской обороны, приземлившийся недалеко от путепровода, что возле станции Янов. Какое-то время ушло на поиски бинокля и фотографа с фотоаппаратом. Бинокль так и не нашли. Фотограф отыскался. Перед вылетом были уверены еще, что реактор цел и охлаждается водой. Через час-полтора после приезда оперативной группы вертолет Ми-6 поднялся в воздух. На борт поднялись фотограф, главный инженер ВПО Союзатомэнерго