Особняк - Игорь Голубев

Дальнейшее Николай не помнил, так как уснул. Проснулся он от криков хозяйки и боли заламываемых рук. Наряд выехал по устному заявлению гражданина, который, как оказалось, юридически все еще состоял в браке с его знакомой. Барышня соврала насчет развода.

- Все это хорошо, - лениво проговорил краснощекий старший лейтенант, пристально смотря в лицо задержанному. - Но зачем вы его оскорбляли и хватались за нож?

- Да какой нож, - вскричал задержанный, показывая огромную ладонь. - Да я его, если бы надо было, одним пальцем прибить мог.

- Это вы ему говорили?

- Да нет, это я вам говорю.

- А ему что говорили?

- Чтобы разменивался, если жить хочет.

- Так и говорили? - насторожился старлей.

- Говорил, - честно признался Николай и, спохватившись, тут же добавил: - В нормальных условиях.

Старший лейтенант поднялся и куда-то вышел, оставив задержанного под присмотром сержанта, который участвовал в задержании.

- Слушай, сержант, ну хоть ты скажи ему, - попросил Николай.

- Что сказать? - пробасил здоровый, под стать задержанному, милиционер.

- Ты же видел, что не в притон попал, а в нормальную квартиру. И за каким чертом мне этот хозяин сдался? Ну выпил, не отказываюсь. Так проспался бы и домой пошел. Зачем я вообще здесь оказался да еще и по шее схлопотал!

- Ну насчет шеи сам виноват, нечего вырываться было, - заметил сержант.

- Хрен с ней, с шеей, зачем сюда-то привезли? Могли на месте разобраться.

- Что ты ко мне пристал? Мне приказали - я привез.

Начальство, в лице двух лейтенантов, появилось минут через пять. По выражению лиц было видно, что им надоело докапываться до истины и они не прочь покончить с этим делом.

- Хватит выяснений, - решительно сказал краснощекий коллеге. Заявление есть, оформляй задержание, а завтра пусть следователь разбирается.

- Да вы что, ребята! - Давно протрезвевший и тихо проклинающий судьбу Николай встрепенулся. - Меня же дома ждут. Жена с ума сойдет, если я не появлюсь, да и дети. Ну какой я, к черту, убийца. Вы документы мои посмотрите.

- Если о жене так беспокоитесь и дети есть, тогда зачем по чужим женам шастаете, ангел? - язвительно произнес старший лейтенант. - Детей вспомнили, а в паспорте, между прочим, они не указаны.

Милиционер был явно доволен растерянностью задержанного.

- Да не шастал я по чужим женам. Не жена она ему, не жена. Я же все объяснил.

- Итак, вы оказались в постели замужней женщины, причем нагло, на глазах у мужа.

- Ну я же в брюках спал и в майке, спросите у сержанта.

- Но в чужой постели и пьяный.

- Не в постели, а на диване, и пьяный я особо не был. Просто жарко было.

- Да... Жаркое нынче лето. Но в тридцать шестом году еще жарче было. До тридцати шести с половиной градусов тогда жара доходила, - вспомнил старший лейтенант, что говорил капитан на прошлом дежурстве.

Он чувствовал, что задержанный не врет, и понимал его состояние. Однако в другой комнате сидел тот, который принес заявление, и его, как положено, приняли. А что написано пером... Все от этих баб. Одни неприятности. Вон Земфира эта... Сначала убить ее хотелось, а сейчас уже который день перед глазами стоит, хоть баксы копи. Пришлось из-за этой сучки объяснительную писать. Опять же кто накапал - женщины. Старухи, которых черт занес в дежурку.

- Значит, жарко, а вы трезвым были, - продолжал милиционер. - Тогда почему сопротивление наряду оказали? Сопротивлялся, сержант?

- Да нет, товарищ старший лейтенант. В меру. Скорей вставать не хотел, - засмеялся сержант.

- А на роже у тебя что?

На щеке сержанта алела глубокая царапина.

- Так это баба евоная. Тигрица. Когда мы ему наручники надели, как кинется...

- Что ж ты молчишь! Везите ее сюда. Если насчет этого не подтвердится, мы ей впаяем сутки...

Ребров окончательно отупел, слушая "расследование". Одно уяснил для себя четко: никто им здесь не поможет. Только для того чтобы объяснить ситуацию с выселением, надо этим плавленым мозгам под милицейскими фуражками сначала букварь растолковать.

- Эй, а где эти двое? - спохватился дежурный. Но ни Веры Дмитриевны, ни Реброва уже в отделении не было. Они ушли молча, но оба думали об одном и том же. Как ни крути, а получалось, что больших надежд на милицию возлагать не стоит.

На улице уже засветились фонари, зажег свои огни и цирк...

Агеев любил цирк, любил словно родной дом, где все знакомо и все свои. Он мог подолгу от нечего делать бродить по его закоулкам, получая огромное удовольствие. Но в этот же вечер у него было дело...

- Привет, прыгун. Чего дома не сидится? Вы же с Леной на этой неделе не работаете, - услышал Вячеслав голос приятеля, тоже акробата, только на батуте.

- Михалыча не видел?

- Что, проблемы одолели?

- Есть немного...

- А что в наше время Михалыч может? Сейчас нужно личное обаяние и наличный расчет.

- Согласен, только у меня ни того ни другого нет. Так ты видел его?

- Ну что касается первого, то не прибедняйся, а насчет бабок - дело наживное... Михалыч скорее всего у клеток. Там ремонт начался. Сам знаешь, где стучат, там и он.

Все в цирке знали старого клоуна. Еще в 1950 году он вместе с Олегом Поповым закончил училище и вместе с ним работал в молодежном цирковом коллективе. Затем их пути разошлись, один резко пошел вверх и уже в 1958 году стал народным артистом РСФСР, а другой скромно отработал в дуэте музыкальных эксцентриков, любил профсоюзные нагрузки, потому что ему доставляло удовольствие помогать людям.

Вот и сейчас Михалыч, внимательно выслушав Агеева, пообещал:

- Не волнуйся, Славик, ребята к вам подойдут, мы этим говнюкам покажем репризу. Не до смеха будет. Бери гиревиков. Они мужики отзывчивые. Своих нижних пригласи, и все будет тип-топ.

С рекомендацией Михалыча можно было звать хоть на покорение Джомолунгмы.

Глава 29

Первые лучи восходящего солнца только-только заглянули в угол Лехиной комнаты, а он уже лежал с открытыми глазами. Спать не хотелось. И это Леху пугало. Он предался воспоминаниям.

Леха с шестнадцати лет с машинами. Начал с грузовиков на автокомбинате.

Но сверкающие, мощные, тогда еще редкие иномарки привлекали парня больше. И он после службы в автороте больше к отечественным машинам не прикасался. Вот уже почти двадцать лет крутит импортные гайки.

Второй раз уже, пригласив в ресторан, уговаривали Леху вернуться в автосервис, он устоял. И только с третьего захода дал согласие работать, но и то лишь в том случае, если его не будут насиловать нормированным рабочим днем и правилами внутреннего распорядка.

Теперь он как бы арендовал их помещение и все необходимое, исполняя их же заказы. Но цены и время исполнения устанавливались им самим.

Это устраивало и его, и работодателей, так как Лехино слово было железным.

Машина выкатывалась из бокса в срок и отремонтированная большим мастером.

Потом следовал небольшой праздник души, затем восстановительный период, за которым шли двухсменные рабочие будни без капли спиртного.

Сегодняшняя встреча с первым лучом солнца была плохим предзнаменованием. Леха поначалу расстроился. Но вскоре успокоился, придя к выводу, что это результат положительных сдвигов в жизни.

Хватит спать, подумал он, прикинув план на сегодняшний день. До обеда нужно было успеть поставить замок и появиться на работе. Леха легко вскочил с постели и, пару раз присев, побежал в ванную. Холодный душ, стакан чаю, и подъезд огласил визг старой электродрели.

Первой вылетела в вестибюль Вера Дмитриевна.

-Ты что, с ума сошел, посмотри на часы, - закричала она, но, увидев в коробке сверкающий золотом замок, замолчала.

- Что вы. Вера Дмитриевна, на весь дом шумите, - раздался за спиной голос соседки. - Еще все спят.

Удивление тем, что Земфира ночевала дома, было так велико, что старая учительница, ничего не ответив, ушла к себе.

- Доброе утро, - нежно прикоснулась губами к щеке мастера девушка. Тебе помочь?

Так его еще никто не приветствовал. Это Лехе понравилось.

Он ничего не имел против того, чтобы и вторая щека подверглась такому же испытанию.

Леха повернул к ней голову, и Земфира, словно прочтя его мысли, прижалась губами к другой щеке.

Такой он ее никогда не видел. И никто в доме не видел, разве что Вера Дмитриевна. Без косметики Земфира была совсем другой, может, менее эффектной, но не менее милой и желанной.

Леха с нескрываемым восторгом уставился на нее, а когда почувствовал исходящее от ее тела тепло, рабочее настроение куда-то улетучилось.

- Привет. Иди спать, еще рано, - только и смог выговорить он.

- Гонишь? - улыбаясь и игриво изгибаясь просвечивающим через легкий халатик телом, спросила Земфира.

- Тебя прогонишь, - обреченно усмехнувшись, ответил Леха.

- А я все равно не уйду, - прижалась к нему девушка, но, заметив вышедшего в вестибюль Краузе, вмиг вспорхнула к себе на этаж.

Леха тоже заметил соседа и, смутившись, вновь включил дрель.