Черный трибунал - Виктор Доценко

Заснеженные горы Большой Ялты возвышались над побережьем, и вершины их расплывались в белесых облаках. Величественные контуры горных хребтов спорили со вздорной пестротой двухэтажных домиков, газетных киосков, и даже дворцовая церковь казалась легкомысленной на их фоне. Воздух был светел, прозрачен и неподвижен. На аккуратных дорожках Ливадийского парка шуршали опавшие листья — желтые, с красноватыми прожилками, они покрывали влажную после ночного тумана землю. Привычного ветра с моря не было, полуоблетевшие кроны деревьев высились спокойно, как застывшая без движения дворцовая стража.

Из уличного кафе доносилась негромкая музыка, и это, наверное, было единственным звуком, нарушавшим спокойствие и умиротворение природы.

Сидя на гнутой парковой скамеечке, Нечаев аккуратно подкручивал колесико настройки приемника подслушивающего аппарата, лежащего в атта-шекейсе.

Плавно дернулись стрелки приборов, мигнула лампочка индикатора, и спустя несколько секунд из наушников послышалось:

«Года три назад журналисты о какой-то тайной организации писали. То ли „Белая стрела“, то ли „13-й отдел“, то ли еще что-то… Говорят, был когда-то этот самый „13-й отдел“ в Москве, а потом исчез куда-то. Значит, все-таки „Черный трибунал“… Беспредел против преступности. Верится с трудом», — отозвался некто, явно не веривший в существование «Черного трибунала».

Услышав этот голос, Максим внутренне напрягся: уверенный бас принадлежал Лебедевскому.

«Почему?» — возразил кто-то.

«Времена уже не те!»

«Наверное, ментовская провокация, — резюмировал Лебедевский. — А то зачем эти приговоры рассылать? Все очень просто: перепились твои пацаны в номере, сигарету не потушили — вот и пожар. А этим проходимцам из долбаного „Черного трибунала“ их смерти легче всего приписать себе. Мол, видите, какие мы крутые? И потом, как ни крути, а это нарушение всех законов. А если на поверхность всплывет, прикидываете, какой кипиш начнется? Да элементарный депутатский запрос из Думы — головы и погоны на хрен полетят!»

«Значит, не веришь?» — послышался вопрос.

«Да байки все это! — уверенно продолжал говоривший. — Придумали, чем народ пугать. Ладно, братва, у меня на сегодня сауна в „Ореанде“ на всех заказана. Правда, бассейн там для всех номеров общий, да ничего, телок голых напустим, будут, как русалки, плескаться! Немец, ты идешь?»

Из наушников донесся характерный звук отодвигаемого стула, звон посуды, негромкий говор, меньше чем через минуту хлопнула дверь, и Максим, сняв наушники, выключил подслушивающее устройство.

— Значит, в «Ореанду», в сауну, — с хитрой улыбкой проговорил Лютый вполголоса.

И с приятностью подумал: какой все-таки славный город Ялта! Славный потому, что быстро притупляет бдительность, располагая к праздности и беспечности.

Такси довезло Нечаева до «Ореанды» раньше, чем туда прибыл Лебедевский, что дало Лютому возможность осмотреться. Достав из портмоне телефонную карточку и вставив в таксофон, висевший справа от входа, Максим с сосредоточенным видом принялся набирать несуществующий номер, то и дело поглядывая в сторону входной двери.

Лебедевский появился не один: его сопровождали двое телохранителей и трое кавказцев, вида надменного и гордого; судя по всему, для них главным предметом вояжа были не столько переговоры о послекризисных реалиях, сколько непритязательные развлечения, которые Ялта могла предоставить даже в послекризисную эпоху.

План дальнейших действий был прост.

Сперва следовало дождаться, пока Лебедевский со товарищи вдоволь насладятся в сауне банным развратом и выйдут из «Ореанды». Не будут же они там ночевать!.. Затем проследить, когда жертва отправится в санаторий имени Кирова.

Посмотреть, когда зажжется в пятьсот девятнадцатом номере свет. Обождать, пока свет погаснет, и, стараясь никому не попадаться на глаза, пройти в «Черное море». Ночной клуб работает до четырех утра, что очень кстати. Окна и лоджии нечетных номеров санатория отлично просматриваются со стороны клуба, что еще более кстати.

Дальше Максима, по его замыслу, ожидала приятная расслабуха: посидеть, послушать музыку, каким-нибудь образом обратить на себя внимание — то есть создать алиби: все время сидел тут, никуда не выходил… Достаточно отлучиться всего на десять минут, где-то в половине третьего ночи, когда пьяный Лебедевский заснет сном младенца, проникнуть в санаторий через пищеблок, где-нибудь переодеться в спортивный костюм, подняться в шестьсот девятнадцатый номер и незаметно спуститься с балкона на один этаж.

Номер Лебедевского одноместный, стало быть, охрана вряд ли будет пасти его ночью. Шпингалет, запирающий балконную дверь изнутри, предусмотрительно расшатан еще вчера: минувшей ночью Максим уже отрепетировал свои действия с секундомером: сделал необходимые приготовления, осмотрел и шестьсот девятнадцатый и пятьсот девятнадцатый номера…

Спуститься на балкон пятьсот девятнадцатого, быстро и, главное, бесшумно открыть дверь, нанести Лебедевскому оглушающий удар по голове, подтащить тело к балкону и сбросить вниз головой, на бетонные плиты под санаторием.

Летальный исход гарантирован…

А дальше — те же самые действия, но в обратном порядке: оставив дверь номера Лебедевского открытой, подняться в шестьсот девятнадцатый, захлопнуть дверь, спуститься в пищеблок, надеть на спортивный костюм пиджак, сорочку и брюки, вернуться в «Черное море». Досидеть до закрытия и по возможности снять какую-нибудь телку: мол, надоело нам тут, пошли дальше гудеть! Завести эту девицу в какое-нибудь заведение на набережной, угостить дорогим спиртным, пожать под столиком ляжку, потрогать за сиську, телефончик обязательно взять…

Как-никак, а в случае чего телка всегда сможет подтвердить: целую ночь с этим мужчинкой гуляла и бухала, все время при мне был, никуда не отлучался.

Естественно, смертью Лебедевского займутся ялтинские милиция и прокуратура. Главное — не оставить в санатории никаких зацепок: отпечатков пальцев, микрочастиц ткани спортивного костюма…

Впрочем, ялтинским ментам вряд ли с руки раскручивать эту смерть по полной программе:

Крым все-таки Украина, а Лебедевский, кем бы он там ни был, гражданин России… Вскрытие непременно покажет наличие алкоголя в крови. Банальная по пьянке травма: приехал москаль в Ялту, в первый же день нажрался в «Ореанде» с блядями, решил, то же мне каскадер, в санатории с балкона на балкон перелезть, и на тебе, упал!

Не он первый, не он последний. Вон в шестнадцатиэтажном «Интуристе» каждый сезон пять-шесть падений с высоты. Как нажрутся, сволочи, так суперменами себя и воображают! Так что делаем, друзья безвременно ушедшего, тут хороним или в Москву с собой заберете?!

Таков был план Нечаева, и плану этому трудно было отказать в логической завершенности.

В распоряжении Лютого было около пяти часов: сауна в «Ореанде» работала до полуночи, и можно было не сомневаться, что жертва пробудет там до закрытия.

А потому, дождавшись, пока Лебедевский в сопровождении своей охраны и многочисленных друзей спустился вниз, Максим извлек из таксофона карточку и направился на улицу.

В дверях он столкнулся с высоким, кареглазым, горбоносым мужчиной, одетым в архаического вида кожаный плащ с меховым воротником. Мужчина этот шел прямо на Лютого, и Нечаев, не желая вступать в конфликт, уступил ему дорогу.

Что-то в облике этого человека не понравилось Максиму: то ли нагловатая манера держаться, то ли вызывающе резкие движения…

Выйдя из «Ореанды», Лютый обернулся: сквозь стеклянную дверь он заметил, что кареглазый и горбоносый спускался вниз по лестнице, — в цокольном этаже гостиницы и находилась сауна, куда минуту назад проследовали Лебедь и его окружение. Впрочем, слева от сауны был ночной бар «Коралл», работавший до трех ночи.

Правильно говорят: интуиция — сокращенный прыжок познания. Проводив незнакомца долгим взглядом, Максим почему-то подумал, что этот человек наверняка имеет какое-то отношение к Лебедевскому.

Но какое?

Постояв несколько минут у двери, Максим вернулся в гостиницу. Спустился вниз, заглянул в бар «Коралл» — обладателя кожаного плаща с меховым воротником там не было. Зашел в туалет, заглянул в единственную кабинку — незнакомца не было и там. Оба гостиничных лифта не работали, и, видимо, давно. Судя по всему, человек этот проследовал в один из шести номеров сауны. Конечно, подозрительным типом можно было поинтересоваться у банщицы, сидевшей слева от входа, однако Лютый по вполне понятным причинам решил этого не делать…

— …пацаны, бля буду, да вы совсем охренели! Сколько той жизни, поехали в «Интуру», других баб найдем!

Пьяный бас Виктора Лебедевского прозвучал столь раскатисто, что сизые голуби, сидевшие на лепном карнизе «Ореанды», мигом взлетели, хлопая мокрыми крыльями испуганно и возмущенно.