Самый темный секрет - Джена Шоуолтер

Каждый раз.

Теперь он в сознании, здравомыслящий. Окончательно. Теперь она была свободна.

Теперь они соприкасались.

Кошмар? спросил он.

- Да,- удалось ей прокаркать сквозь внезапно появившийся комок в горле. - Как мы сюда попали?- Позже.

Ей показалось, что она вспомнила клятву, что она не позволит себе прикоснуться к нему снова. Не позволит ему прикоснуться к ней. И то и другое было опасно. И, быть может, она обманула себя, быть может, нет. Ничто не казалось реальным тогда. Но когда одна из его рук отодвинулась от нее, ей пришлось пресечь всхлип.

К ее удивлению, он не оставил ее. Он просто подался вперед и повернул кран до упора и обнял ее снова. Через несколько секунд, температура воды стала значительно теплее.

Расскажи мне о кошмаре, сказал он, поднимая край ее футболки.

Она могла запротестовать. Вместо этого, она подняла руки и позволила ему снять материал через голову. Этот момент был настолько нереальным, таким ... необходимым, она хотела только следовать ему до конца. - Я видела видение, которое ты показал мне на днях. То на веранде.

Я подумал, что это хорошо. Он расстегнул ее джинсы и стянул их до лодыжек, затем взял ее на руки и ногами выпихнул джинсы из душевой, оставив ее в лифчике и трусиках.

- Я видела, что было после.- Еще одно карканье.

Одной рукой он обнял ее за талию, поддерживая ее, другой рукой он взял кусок мыла и начал намыливать ее кожу. Но ты была так счастлива в начале.

Такая интимность и такая тяжелая тема. Однако, несмотря на то, кто и что он был, она никогда не чувствовала себя более комфортно с другим существом. Он не пытался возбудить ее пока мыл, осторожно очищая ее порезы и ушибы, он просто делал свое дело.

- Да,- сказала она.

Расскажи мне, повторил он. Как только ее кожа была отмыта от грязи и копоти, он начал втирать шампунь в волосы. Аромат сандалового дерева распространился в воздухе.

Она открыла рот, чтобы повиноваться, но слова застряли на ее языке. Если бы она сказала это, поняла она, она бы бросила себя в прошлое, вернулась к этому мрачному, темному дню, который навсегда изменил ход ее жизни, и его. Она лишиться спокойствия этого момента.

Спокойствие, в котором она отчаянно нуждалась.

- Нет,- сказала она, наконец. - Не теперь. Позже. Пожалуйста.

Наше позже заполняется.

- Я знаю.

Она ожидала, что он будет добиваться ответов, но он просто наклонил ее голову под струю воды и промыл пену из волос. Очевидно, он понимал нужды женщин, потому что покрыл волосы толстым слоем кондиционера, дал крему время сделать свою работу, затем аккуратно промыл волосы еще раз.

Вот. Все чисто.

- Спасибо.

Он не выключил воду и даже не сдвинулся с места, стоя за ее спиной. Он просто продолжал обнимать ее, сильные пальцы чертили круги чуть ниже пупка, подбородок покоится на макушке.

Тем не менее, он не пытался возбудить ее. Ни разу он не ущипнул ее за соски или коснулся кончиками пальцев ее сердцевины. Тем не менее, с каждой следующей секундой, ее кожа становилась более чувствительной, примитивные потребности росли в ней, затмевая фантазии.

Действительность была лучше.

Тем не менее. Она должна была сопротивляться. На это было множество уже известных ей причин и тысячи других, еще не рассмотренных ею.

Собрав все свои силы, она удержала себя от того, что бы поднять руки, завести их назад и зарыться пальцами в его волосы. Удержала себя от того, чтобы повернуть лицо для поцелуя. В итоге, несмотря ни на что, он не хотел ее. Он не мог. Не тогда, когда она была практически голая, прикрытая только тонкими полосками белого хлопка, а его рука гладила ее повсюду, все еще не пытаясь возбудить ее.

Внезапно это перестало быть таким комфортным как раньше.

Он выяснил, кем она была? Поэтому он больше ее не хотел?

Нет, он не мог знать. В противном случае, он бы не заботился так хорошо о ней. Скорее всего, он просто решил, что целоваться с Ловцом, с любым Ловцом, было неправильно.

- Амун, я должна,- начала она, останавливаясь, когда он напрягся.

Что она сказала?

Ты знаешь, как меня зовут?

Ее нервные окончания вспыхнули с трепетом. - Да,- прошептала она.

Значит, ты знаешь кто и что я на самом деле. Констатация факта, а не вопрос. Ты знаешь, что я не твой Мика.

Нет смысла отрицать правду. - Да.- Еще раз прошептала она.

И все же ты из всех людей, позволяешь мне, держать тебя вот так?

Кое-что в абсолютной бессмыслице его слов предупредило ее. Она повторила его слова. - Ты из всех людей,- сказал он.

О, Боже. Она была неправа, поняла она, чуть не падая. Он знал.

Он уже знал, что она Ловец, да. Она рассказала ему.

Теперь, однако, он знал остальное, худшую из деталей. Он знал о ее роли в смерти Бадена.

Почему же он еще не убил ее?

Во рту у нее пересохло, и ее колени начали дрожать. - Поражение - Страйдер сказал тебе, кто я. Что я сделала.- Она с гордостью отметила, что никакая эмоция не отразилась в ее голосе, только закаленная сталь.

Нет. Я обнаружил правду самостоятельно. Ты была Хади тогда, но теперь - Хайди. Кем бы ты ни была, независимо от того, что ты, ты была там, когда Баден был убит.

Утверждение. - И все же, ты из всех людей, держишь меня вот так?

Когда она выпалила вопрос, понимание осенило ее. Это было затишье перед бурей. Он просто показал ей наслаждение, что она могла иметь, но которого теперь навсегда лишится.

Она горько рассмеялась. Он не знал, что в жизни полной сожаления и боли, лишение ее чего-то было привычным. Этим, он ее не сломает. Не уничтожит ее. Независимо от того, что он сделает, она уже испытала худшее.

Амун развернул ее, прежде чем прервать контакт. Их взгляды встретились, черный огонь полыхал в его глазах, когда он смотрел на нее. Она задохнулась от поразившего ее еще одного понимания. Он не был бесстрастен, касаясь ее. Отнюдь нет. Морщины от напряжения показались у его глаз и рта. Его губы были туго сжаты поверх прямого белого жемчуга его зубов. Его дыхание было поверхностным и быстрым, его ноздри раздувались.

Стоп. Он хотел ее? Или он был просто зол?

Опухоль на его лице стала спадать, показывая грубую красоту, которая совершенно потрясла ее. Его кожа походила на самый богатый кофе, смешанный с небольшой ложкой сливок.

Эти великолепные черные глаза были обрамлены густым веером шелковистых ресниц, ресниц длиннее даже чем ее. У него был орлиный нос, королевский и гордый. Его скулы были остры, как граненое стекло. Губы, которые считались бы жестокими, если бы не их мягкий розовый цвет, блестящий с влажностью.