Маневры 3 - Азк

успел я испугаться по настоящему, как прыжки и лязг начали затихать. Как говорится попрыгала «ласточка» и успокоилась. Вертолет несколько раз качнулся на амортстойках и затих. Только завоняло горелым маслом, и дымит по прежнему двигатель, выключенный пилотом аварийно. Мы стоим, как веслом по башке приголубленные.

— «Земной резонанс»… — это произнес мужик в сером рабочем костюме и щегольской аэрофлотовской фуражке, перед этим командовавший «прицепщиками», которые занимались креплением груза к внешней подвеске.

Едрихин всегда отличался любознательностью, вот и сейчас мгновенно последовал его вопрос:

— А это что за зверь?

— Два раза я сподобился поймать «земной резонанс». Хорошо что удалось справиться с ним в самом начале.

— Интересно, интересно… — с явным поощрением к рассказу истории произнес Александр Сергеевич.

— Однажды после успешной посадки, начал я заруливать на стояночное место. Вроде и прокатился по земле, как положено, стойки и колеса стали нормально, но при уборке режима на «малый газ», машина начала раскачиваться. Иногда достаточно двинуть «ручку» чуть по центру, пошевелить слегка ею, и раскачка эта прекращается. Иногда можно чуть добавить двигателям оборотов и тоже все успокаивается. — рассказчик затянулся и замолчал.

— Как у вас вертолетчиков все серьезно! — произнес Едрихин, наблюдая одновременно за вертолетом.

— А то… Это, если колеблется только несущая система. А вот если совпала частота колебаний с фюзеляжем и стойками шасси, тут ни секунды промедления!!! Частота и амплитуда колебаний нарастают так быстро, что дай бог поймать руками краны останова и вырубить двигатель.

— Да-а-а, серьезно...

— Не то слово, вертолет прыгает, как козел. Представляете? Тут бы не вылететь из кресла, хорошо, что есть привязные ремни, и ты не поленился и притянул их плотно. Главное, чтобы при очередном прыжке вертолет не завалился бы набок. Настоящий ужас господен! Кажется, что этот резонанс никогда не кончится. «Ручку» ловить бесполезно, она руки поотшибает, лучше не хватать ее. В одном экипаже приборную доску правого летчика сорвало с барашков крепления и швырнуло на поворотной оси ему прямо на колени. Представляете?

— Так что лететь после такого нельзя?

— Почему нельзя? Сейчас у экипажа сердечки успокоятся, сделают двигателям «прокрутку», чтобы выдуть всю гадость. Потом осмотрятся, бортмеханик посмотрит двигатели и редуктор, а мы осмотрим весь вертолет. Со всех сторон и очень внимательно. После попробуем запуститься. Не дай бог, еще раз такие качели. Это же родить можно с испуга! — И он бросив бычок в траву направился к вертолету.

Дальше все произошло, как и объяснял нам аэрофлотовец. Загруженный вертолет взлетел, почти над нашими головами мягко прошелестел несущий винт и машина ушла на свой аэродром.

Провожая его глазами, подумалось «А такое бы, казалось, безобидное словосочетание — «земной резонанс»».

После осмотра позиций артиллеристов, мы уже собирались возвращаться к себе в расположение, когда вышел на связь капитан ЧервонИй и доложил, что по данным двух наших групп, в трех-четырех километрах на запад от Стоянова встает на ночевку крупная колонна техники, в составе приблизительно сотни танков, полусотни орудий калибра сто и выше миллиметров, около трехсот грузовиков и много другой техники. Уточнив по радио район, я с Едрихиным и Знаменским развернули карту. Местность где противник стал на ночевку была выбрана им грамотно. С юга и севера он прикрылся болотистыми поймами двух речушек, с запада его прикрывали вторые эшелоны, а на востоке, со стороны Стоянова он наверняка выставил свой противотанковый заслон.

Все это позволит немцам провести спокойную ночь, и уже утром они смогут продолжить наступление. Вот эту мысль, я и озвучил. Реакция Знаменского меня удивила, он не стал с пионерским задором призывать к контрудару а предложил срочно организовать второй и даже третий эшелон обороны.

Фрагмент 15

Прапорщик Валентир

Вот и нужная развилка, тут придется нам разделиться.Наша небольшая колонна начала замедлять ход, в шлемофоне раздались позывные и доклады командиров машин. Первым, как и положено, отметился командир батареи. Коротко доложились зенитчики, два командира зенитных самоходных установок ЗСУ-23—4 — «Шилка». Последним, медленно выговаривая слова, отметился командир ПРП. «Молодцы!» — мысленно отметил я. — Неплохо прошли!».

Ну, теперь мы сами по себе, вперед! Сейчас главное, как можно точнее выдерживать скорость движения, и строго по графику проходить контрольные точки.

После того как наша колонна разделилась, и мы проехали пару километров, я приказал загнать БТР под одну из раскидистых ив, которых тут росло в великом множестве и отправив пару солдат наблюдать за местностью, разложил карты, и принялся внимательно изучать маршрут движения.

В моем распоряжении было несколько карт: наша генштабовская, но она сильно не соответствовала текущей обстановке, польская, которую удалось выцыганить у помощника начальника штаба полка, это была карта составленная после первой мировой, с внесенной корректировкой сорокового года и трофейная немецкая. Сравнивая последние две, убедился, что трофейная карта составлена по материалам более поздним, чем первые две, и следовательно намного точнее. Вот интересно, откуда немцы смогли получить такую точную информацию? Хотя понятно откуда — аэрофотосъемка, зря что ли они перед войной в нашем небе делали вид, что заблукали! Взять любой населенный пункт, на нашей карте он обозначен условно, группой черточек, а на немецкой карте такого же масштаба, показано размещение всех зданий и сооружений, их истинная конфигурация, или вот здесь у моста три знака «дерево», с точной привязкой к местности. Что самое смешное, что утром проезжая через этот мост, действительно видел эти три дерева. Ну что же, будем воевать по немецким картам. Почему то вспомнились рассказы деда о войне. Рассказывал он и о картах, и наших, и немецких. Запомнилось, что всю войну нашим командирам пользоваться трофейными картами строго запрещалось. Во-первых, потому что воевать нужно всем своим, во-вторых, они могут быть искусственно искажены, чтобы ввести нас в заблуждение. Трофейные карты у них отбирали, но