Приключения юнкора Игрека - Павел Шуф

Но другого выхода не было, и мы решили пойти к дяде Сидору, надеясь на добрый прием. Что ни говори, Борька спас его дверь и замок…

Дядя Сидор Щипахин встретил нас у двери с улыбкой:

— Знаю, за песком пожаловали! Решили не ждать до лета. Угадал?

Не угадали, — мотнул головой Борька. — Мы про медали спросить хотели.

Медали? — насторожился дядя Сидор. — Какие еще медали?

А те, что у вас на столе лежат. Сейчас Николай Алексеевич, физик наш, объявил в школе, что у него пропали медали.

Дядя Сидор побледнел и отступил.

А к-какие пропали? Сколько штук?

Одиннадцать.

— И у меня одиннадцать, — испуганно уронил дядя Сидор. — Что же это такое?

— Одиннадцать? — обрадовался я. — Вы нашли ведь их, да?

— Как бы не так. Их Ромка со своим дружком принесли. Купить предлагают. Или чтоб так договориться: мне — их коллекция, а они — на автомате год бесплатно играть будут.

Коллекция?! — вспыхнул Борька. — Какая еще коллекция?

Ромка сказал, что давно собирает медали… С первого класса… А теперь, говорит, они ему ни к чему.

Давайте сюда медали! — заторопился Борька. — Мы в школу сбегаем, Николаю Алексеичу их покажем. Может, признает…

Дядя Сидор протестующе затряс рукой:

Не-нет… Только не у меня… Я сейчас… сейчас… — Он пробежал через свой автомат в комнату, не забыв бросить в него очередной пятак, и вскоре мы увидели а руках бархатную тряпицу, в которой позвякивали медали. Руки дяди Сидора тряслись.

Я… сейчас… — бормотал он. — Все Ромке отдам… Они за них мно-о-о-го рублей просили… Вот у них потом и забирайте! А я!.. Я… В эти игры не играю… У меня и свои коллекции есть. Честные. Я их вот этими руками собирал. Пусть сами и выкручиваются теперь…

Хлопнув дверью, дядя Сидор спрятал медали в карман и побежал в подъезд Суровцевых.

— Как думаешь, — спросил я. — Отдадут?

— Должны отнести, — согласился Борька. — Дядя Сидор-то им с Шакалом скажет сейчас, что это уже не тайна. Отнесут и тихонько на место положат. Я так думаю…

Мы вышли во двор, и тут меня позвала мама.

— Тебе из редакции звонили! — крикнула она с балкона. — Очень срочное дело.

— Пошли, — сказал я Борьке. — Это Сиропов.

— Не может быть. Он же с Крякиным дальше поехал. Турне у них сегодня.

Борька оказался прав. Это был не Сиропов. Звонили из секретариата.

— Ой, какие вы молодцы, что сами позвонили! — обрадовалась незнакомая нам девушка. — Тут, понимаете, какое дело. Случайно мы нашли на столе, у Сиропова ваше интервью с Быковым. Дадим на первое апреля! Это будет целый номер смешных случаев, недоразумений, розыгрышей, ну вы понимаете… А я сейчас прочла и увидела, что нет имени-отчества вашего Быкова. Вы что — забыли или не знаете?

— Знаем… — растерянно уронил я. — А разве… Разве вы это напечатаете?

— Конечно! Это же самый интересный материал номера! Настоящий гвоздь! И чего Сиропов его прятал — ума не приложу. Мы и вводку написали — как все у вас вышло. В общем — здорово! Молодцы, Игреки! Отличная шутка… Ну так как же с именем?

Василий Карпович он… — безвольно диктовал я. — Да, геодезист…

Спасибо! И обязательно приходите — буду вас ждать!

Девушка положила трубку, а я все держал свою трубку в руке, от растерянности не зная, что делать и как сказать о новости Борьке. Я почему-то сомневался, что он обрадуется.

Звонок в дверь прервал мои раздумья. Почтальон. Телеграмма… Из Владивостока. От Акрама!

— Мама! Мама!..

ПРИЛЕТАЮ ВЕЧЕРОМ ДЛИТЕЛЬНЫЙ ОТПУСК ТЧК. ГОТОВЬТЕ ЦУНАМИ ШАМПАНСКОГО ВСКЛ АКРАМ ТИХООКЕАНСКИЙ»

Мама всплеснула руками, испачканными в муке, и принялась вытирать ими заблестевшие глаза.

— Папе позвони! — заторопила она меня, изучая телеграмму.

— Хоп! — воскликнул я, бросаясь к телефону.

— Гляди! — показала она. — Он ее в восемь утра дал. Значит, уже в пути.

Наконец-то приезжает Акрам! Вот здорово! Но как же быть с медалями?

Интересно, понесли ли их Ромка с Шакалом в школу? А если нет?.. Что нам делать тогда?

Погоди, погоди… Как говорит Акрам? «Готовьте цунами!»

ФЕЙСОМ ПО ТЕЙБЛУ, ИЛИ ВЫЕЗДНОЕ ЗАСЕДАНИЕ ПЕДСОВЕТА

Легко сказать — готовьте цунами.

Про то, как его готовить, ни в одной поваренной книге не прочтешь. Цунами — это ведь вам не лагман и не борщ. Цунами — это скандал. И не только на море. А скандал кто любит?

— Пошли варить цунами! — мигнул я Борьке.

Я спать хочу, — честно признался Самохвалов, — Какое еще цунами!

К Ромке пошли. К Шакалу пошли. Скажем, что все знаем.

— А это им уже без тебя Щипахин сказал.

— А если не сказал? Вот взял — и не сказал. Отдал — и делайте, что хотите. Айда…

Ромка, как обычно, царил у теннисного стола, вышибая очередников одного за другим.

— Тебе чего? — нахмурился он, поймав мой взгляд.

— Пойдем к гаражам, — спокойно сказал я. — Разговор есть.

Мы отошли и я сказал:

— Медали надо вернуть. Нехорошо.

Ромка положил мне на плечи тяжелые свои ладони и полюбопытствовал:

— Хочешь в морду?

Я медали хочу… Чтоб ты вернул.

И я тоже, — подтвердил Борька.

— Понимаю! — кивнул Ромка. — Ты тоже в морду хочешь. Сейчас мы вам это организуем! — и он замахал рукой:

— Шакал, иди скорей, дело есть! Проект!..

Подбежал Шакал и Ромка спросил его:

— Сэр, у вас случайно рука не чешется? Есть редкая возможность устранить зуд.

Шакал, противно хихикая, стал надвигаться на меня, поплевывая на ладони.

— Учти, Ромка! — предупредил я. — Вечером из Владивостока брат приезжает. Моряк. Мастер спорта. Если будете тянуть — он вас отдубасит, как акулу на палубе. Я не шучу.

— Ах, как я испугался! — засмеялся Суровцев. — Прямо-таки сегодня специально и приезжает? Ты эту басню лучше своему Пирамидону расскажи.

И тут Борька спросил Ромку:

— Кассета с копией нужна? Та самая…

Погоди! — остановилСуровцев Шакала. — Из малышей, кажется, хлынула информация. Стало быть, есть все-таки копия? Переписали все-таки? Где она?

В швейцарском банке! — сказал я. — Очень надежно.

— Когда вернете?

— Если хотите — поменяем. На медали. Мы их сами хозяину вернем.

Ромка задумался и зло процедил:

— А если у нас нет медалей?

— Значит не будет и кассеты. Мы ее завтра Леопарду Самсонычу отнесем. Пусть послушает, что там твой батя про него говорит. Пожалуйста, мы не навязываемся.

У Ромки округлились глаза.

— Ты что! — зарычал он. — Обалдел, да? Мне же через месяц школу кончать. Всю малину мне оборвать хочешь?!

— Тогда давай медали.

Шакал упер руки в бока и процедил:

Да что ты с ними, Ромчел, цацкаешься? Фейсом их по тейблу — и весь им ай лав ю! Мордой, говорю, об стол — и все дела!

Да погоди ты! — цыкнул на Шакала Суровцев. — Тебе-то что. А на меня у них целая кассета намотана. Запросто можно подзалететь с папашей вместе.

Шакал развел руками:

— Тогда зачем шуметь? Махни ее на железки, пока, они согласны. Пусть потом что хотят говорят. Не пойман — не вор. Еще на них самих и подумают. Соглашайся.

— Тащите… кассету… — мрачно выдавил Ромка. — Щас поменяемся. Я тоже сюда их вынесу.

Я мельком глянул на Борьку. Что делать? Никакой копии у нас ведь и в помине нет. Борька все понял.

Не-е… — протянул Самохвалов. — Здесь не пойдет. Это не серьезно… Давайте лучше ко мне.

Зачем же домой? — закапризничал Ромка. — А мамаша?

— Мама в театре. Никого нет.

— Ол райт! — согласился Ромка. — Сейчас придем к тебе. Отпирай свою кибитку.

Ромка с Шакалом пошли за медалями, а мы побежали к Самохвалову, путем лихорадочно размышляя, что бы нам теперь предпринять. Положение, честно говоря, было безвыходным. Ведь, поняв, что кассеты у нас нет, Ромка не отдаст и медали. Мы так ничего и не успели придумать, как в дверь позвонили Суровцев с верзилой Шакалом. Они осторожно вошли в квартиру, заглянули в спальню, на кухню и балкон, и только убедившись, что, кроме нас с Борькой, в доме никого нет, Ромка достал из кармана уже знакомую нам тряпицу, не раскрывая ее, позвенел медалями и сказал:

— Ну…

Мы молчали, замерев как политые в мороз водой из шланга.

— Ну! — повторил Ромка. — Гоните кассету. Есть она у вас или нет?

Я оцепенело молчал.

— Есть! — уронил Борька. — Есть кассета… Она… Она… В подвале!

— Ну так доставай скорее. Чего тянешь резину? Ступай в свой швейцарский банк.

— Сейчас… достану… — пролепетал Борька и, пятясь, ушел на балкон и нырнул в подвал.

Прошло минуты три, а Борька все не выходил. Ромка начинал терять терпение.

— Ну чего ты там? — крикнул он. — Забыл, что ли, где лежит?

Борька высунулся из люка и виновато сообщил:

— Не забыл… Просто тут света нет, темно… Володька, возьми спички на кухне, у плиты… Иди сюда, посветишь.