Изыди, Гоголь! - Nemo Inc.

Начальник гвардии, прошляпивший дочь патриарха, склоняет голову.

В кабинете воцаряется тишина. Каждый думает о своем. Недолго, потому что я вскоре хмыкаю:

-- Довольно оптимистично. На вашем месте, Буран Казимирыч, я не доверял бы ни родным, ни даже самому себе.

-- Что это значит? -- хмурится Буран, а за ним и остальные.

Я задумчиво наклоняю голову вбок, подбирая слова.

-- Полагаю, Агату Павловну можно в расчет не брать. Редкая мать в каком-либо деле поставит под удар своего ребенка.

-- Вот уж спасибо, -- фыркает Агата.

-- Но что насчет вашего брата? -- продолжаю я. -- Не помню, чтобы он вообще был на празднике.

Север опережает брата.

-- Я был, но недолго. Вышел на задний двор покурить. Там я и столкнулся с… -- он пытается пошевелить рукой в люльке, из-за чего морщится. -- С похитителями.

-- Защитный артефакт остановил три из четырех пули, -- вставляет мрачный Буран. -- Если бы не он, мой брат бы погиб.

-- А четвертая пуля? -- спрашиваю я, не отрывая глаз от Севера.

-- На нее заряда артефакта не хватило.

-- Можно сказать, мне повезло, -- криво улыбается брат патриарха.

Под моим взглядом он съеживается и отводит глаза.

-- Конечно, -- киваю я и отворачиваюсь. -- Ну, а что насчет вас, Буран Казимирыч. Вы куда-то пропали прямо перед налетом в бальный зал.

Буран резко подается вперед и упирается руками в резные подлокотники своего кресла.

-- Ты обвиняешь меня в том, что я похитил собственную дочь? Советую подумать перед ответом.

Меня волной обдают магические возмущения, а температура в кабинете заметно падает. Не похоже, чтобы этот мальчишка давил своей силой специально. Скорее, у него просто такая натура -- вспыльчивая.

Как ни парадоксально.

Я ловлю взгляд Агаты, которая ежится от холода, и вздыхаю:

-- Тяжело же живется, когда вокруг одни враги.

Короткого движения моей руки, которая даже не отрывается от подлокотника, хватает, чтобы развеять все возмущения и привести магический фон в порядок.

Все присутствующие на миг замирают, прислушиваясь к своим ощущениям, то и дело бросая на меня удивленные взгляды.

Даже патриарх Зиминых смотрит на меня другими глазами. Вряд ли тонкий контроль над потоками маны в окружающем пространстве убеждает его в моей силе. Но точно заставляет взять себя в руки и спокойно меня выслушать.

Я говорю:

-- Мне не верится, что вы могли похитить свою дочь, Буран Казимирыч. Но я допускаю, что вы или любой другой человек из вашего рода мог попасть под действие чужой магии.

Я бросаю короткий взгляд на Севера, но, похоже, никто этого не замечает.

-- Ментальный маг? -- спрашивает удивленный Буран.

Он бросает взгляд мне за спину.

-- Редкий зверь, -- отзывается Ледовикин. -- Я о таких только слышал.

-- Вы знаете такого? -- спрашивает патриарх Зиминых.

-- Знавал нескольких, -- я пожимаю плечами, -- но это точно не они.

-- Почему же?

Как минимум, потому что они из другого мира. Как максимум, потому что…

-- Я убил их. Не люблю, знаете ли, когда лезут ко мне в голову.

Север ерзает на диване.

-- Хм, ладно, -- протягивает Буран и откидывается на спинку кресла. -- Отставим это в сторону. Лучше скажите, вы слышали что-нибудь о предупреждениях, разосланных нашим гостям? Если кратко, в нем говорилось, что во время праздника на нас нападут, и целью нападения будет кража, цитирую, "самого ценного сокровища Зиминых".

-- Разумеется, он решил, что это Трескунец, -- фыркает Агата.

-- Трескунец? -- я едва сдерживаюсь, чтобы не принюхаться.

Пахнет наживой.

-- Артефактный меч, -- жена патриарха пожимает плечами. -- Древняя штука, но подарили его Зиминым только два века назад.

Будто возмущенный таким безразличием жены к родовому сокровищу, Буран громко вставляет:

-- Трескунец -- это залог силы и власти нашего рода! -- кашлянув в кулак, он продолжает уже спокойнее. -- Поэтому я установил в нашем хранилище, что под усадьбой, специальное охранное заклинание. Оно должно было задержать воров, пока до них не доберусь я. Но в итоге…

Патриарх Зиминых многозначительно замолкает.

-- Перехитрили сами себя, -- равнодушно киваю я. -- Бывает.

Правда, не со мной. Но глупой моли простительно.

И не надо вспоминать о том, как я спрятал свои воспоминания в гримуар, который у меня потом отняли. Это другое!

-- Так что насчет вас, Ворон? -- постукивая пальцами по крышке стола, спрашивает патриарх Зиминых. -- Почему вы скрываете свою личность? Или, лучше спросить, от кого? Ну же, дайте мне причину доверять вам.

Из меня вырывается усталый вздох.

-- Я уже говорил. Хочу сделать сюрприз для всего высшего общества Петрограда, -- я развожу руками, а потом указываю на Бурана пальцем. -- А ваше доверие мне даром не сдалось. При всем уважении к вашей гвардии лопухов, которые не видят дальше собственного носа, я нахожусь здесь только потому, что сам этого хочу.

Короткий взгляд на главу родовой гвардии Зиминых улавливает, как он стискивает челюсти от злости. Злости, скорее, на себя, чем на меня.

Интересно, он уже попросился в отставку? Хотя вряд ли ему дадут уйти до того, как Зимины вернут пропажу.

Я продолжаю:

-- И сделал я ровно то, что посчитал нужным, потому что… -- закинув одну ногу на другую, я замыкаю пальцы на колене. -- Скажем так, я знаком с женихом вашей дочери.

Брови патриарха Зиминых подпрыгивают.

-- С Гоголем? Это… многое объясняет.

-- Так это вы подговорили прийти этих содержанок и испортить моей дочери праздник?! -- подкидывается Агата. -- Из-за них Ольга…

-- Агата! -- рявкает Буран.

Его жена тотчас замолкает. При этом не сводит с него испепеляющего взгляда. Но когда свет в кабинете моргает, рыжая бестия осторожно поворачивается ко мне.

От закипающей во мне Тьмы мой голос бурлит и вибрирует:

-- Советую при мне выбирать выражения, Агата Павловна. Не забывайте, что праздник вашей дочери испортили вовсе не Гоголи.

Женщина поджимает губы и отворачивается.

-- Кхм, простите ее, -- привлекает к себе внимание патриарх Зиминых. -- Они обе из рода Гореловых и в общем, что-то они с… -- он прикладывает ладонь к щеке. -- …с Маргаритой Михайловной не поделили. По крайне мере, я так думаю, потому что мне она не признается, а Маргарита Михайловна отшучивается.

На слова мужа Агата реагирует надменным фырканьем. Теперь даже мне становится любопытно, какие же у них с моей мачехой отношения?

Они