Психология денег. Непреходящие уроки богатства, жадности и счастья - Морган Хаузел

class="p">Рассмотрим прогресс медицины. Если посмотреть на последний год, то толку будет мало. Любое отдельное десятилетие будет не намного лучше. Но если посмотреть на последние 50 лет, то можно увидеть нечто выдающееся. Например, по данным Национального института здравоохранения, с 1965 г. смертность от сердечно-сосудистых заболеваний на душу населения с поправкой на возраст снизилась более чем на 70%.⁶³ Снижение смертности от сердечно-сосудистых заболеваний на 70% достаточно для спасения примерно полумиллиона американских жизней в год. Представьте себе население Атланты, спасаемое каждый год. Но поскольку этот прогресс происходит так медленно, он привлекает меньше внимания, чем быстрые, внезапные потери, такие как терроризм, авиакатастрофы или стихийные бедствия. Мы могли бы иметь ураган "Катрина" пять раз в неделю, каждую неделю - представьте себе, сколько внимания к этому было бы привлечено, - и это не компенсировало бы количество ежегодных жизней, спасенных в результате снижения заболеваемости сердечно-сосудистыми заболеваниями за последние 50 лет.

То же самое относится и к бизнесу, где на осознание важности продукта или компании уходят годы, а неудачи могут произойти в одночасье.

И на фондовых рынках, где падение на 40%, произошедшее за полгода, вызовет расследование Конгресса, а рост на 140%, произошедший за шесть лет, может остаться практически незамеченным.

И в карьере, где репутация создается всю жизнь, а разрушается одним электронным письмом.

Короткий укус пессимизма преобладает, а мощная тяга оптимизма остается незамеченной.

Это подчеркивает важную мысль, высказанную ранее в этой книге: В инвестировании вы должны определить цену успеха - волатильность и потери на фоне длительного роста - и быть готовым заплатить ее.

 

 

 

В 2004 году газета The New York Times взяла интервью у Стивена Хокинга, ученого, из-за неизлечимого заболевания двигательных нейронов которого в возрасте 21 года он был парализован и не мог говорить.

Через компьютер Хокинг рассказал интервьюеру, как ему интересно продавать книги непрофессионалам.

"Вы всегда так жизнерадостны?" - спрашивает Times.

"Мои ожидания были сведены к нулю, когда мне исполнился 21 год. С тех пор все было бонусом", - ответил он.

Ожидание того, что все будет замечательно, означает наилучший сценарий, который кажется плоским. Пессимизм уменьшает ожидания, сокращая разрыв между возможными результатами и результатами, которые вам нравятся.

Может быть, именно поэтому она так соблазнительна. Ожидание плохого - лучший способ приятно удивиться, когда это не так.

И это, как ни странно, повод для оптимизма.

А теперь коротко об историях.

 

Глава 18.

Тогда вы верите во что угодно

 

Представьте себе инопланетянина, отправленного на Землю. Его задача - следить за нашей экономикой.

Он кружит над Нью-Йорком, пытаясь оценить состояние экономики и то, как она изменилась в период с 2007 по 2009 год.

В канун Нового 2007 года он парит над Таймс-сквер. Он видит десятки тысяч веселящихся людей, окруженных яркими огнями, чудовищными рекламными щитами, фейерверками и телекамерами.

Он возвращается на Таймс-сквер в канун Нового 2009 года. Он видит десятки тысяч счастливых людей, окруженных яркими огнями, чудовищными рекламными щитами, фейерверками и телекамерами.

Выглядит примерно одинаково. Он не видит большой разницы.

Он видит примерно такое же количество жителей Нью-Йорка, суетящихся по городу. Этих людей окружает одинаковое количество офисных зданий, в которых находится одинаковое количество рабочих столов с одинаковым количеством компьютеров, подключенных к одинаковому количеству Интернет-соединений.

За городом он видит такое же количество заводов и складов, соединенных теми же магистралями, по которым движется такое же количество грузовиков.

Подойдя чуть ближе к земле, он видит, что в тех же самых университетах преподаются те же самые темы и выдаются те же самые дипломы тому же самому количеству людей.

Он видит такое же количество патентов, защищающих те же самые новаторские идеи.

Он замечает, что технологии усовершенствовались. В 2009 году у всех есть смартфоны, которых не было в 2007 году. Компьютеры стали быстрее. Медицина стала лучше. Автомобили лучше ездят на бензине. Продвинулись технологии использования солнечной энергии и гидроразрыва пласта. Социальные сети растут в геометрической прогрессии.

Когда он летает по стране, он видит то же самое. Во всем мире - то же самое.

В 2009 году экономика находится примерно в таком же состоянии, а может быть, и в лучшем, чем в 2007 году, заключает он.

Затем он смотрит на цифры.

Он шокирован тем, что в 2009 году американские домохозяйства стали беднее на 16 трлн. долл. по сравнению с 2007 годом.

Он ошеломлен тем, что еще 10 млн. американцев остались без работы.

Он в недоумении, когда узнает, что фондовый рынок стоит вдвое меньше, чем два года назад.

Он не может поверить в то, что прогнозы людей относительно их экономического потенциала упали.

"Я этого не понимаю", - говорит он. "Я видел города. Я видел заводы. У вас те же знания, те же инструменты, те же идеи. Ничего не изменилось! Почему вы беднее? Почему вы более пессимистичны?"

В период с 2007 по 2009 год произошло одно изменение, которое инопланетяне не смогли заметить: Мы сами рассказывали себе истории об экономике.

В 2007 году мы рассказывали историю о стабильности цен на жилье, благоразумии банкиров и способности финансовых рынков точно оценивать риски.

В 2009 году мы перестали верить в эту историю.

Это единственное, что изменилось. Но это имело значение для всего мира.

Как только версия о том, что цены на жилье будут продолжать расти, оборвалась, выросли невозвраты по ипотеке, банки потеряли деньги, затем они сократили кредитование других предприятий, что привело к увольнениям, что привело к сокращению расходов, что привело к еще большим увольнениям, и так далее, и так далее.

Если не считать цепляния за новый нарратив, то в 2009 году мы обладали такими же - если не большими - возможностями для роста и благосостояния, как и в 2007 году. Тем не менее, экономика пережила самый тяжелый удар за последние 80 лет.

Это отличается, скажем, от Германии 1945 года, где производственная база была уничтожена. Или Япония 2000-х годов, где сокращалось трудоспособное население. Это ощутимый экономический ущерб. В 2009 году мы сами нанесли себе нарративный ущерб, и он был жестоким. Это одна из самых мощных экономических сил, которые только существуют.

Когда мы думаем о росте экономики, бизнеса, инвестиций и карьеры, мы, как правило, думаем об осязаемых вещах - сколько у нас есть вещей и на что мы способны?

Но истории - это, безусловно, самая мощная сила в экономике. Они являются топливом, позволяющим работать материальным частям экономики, или тормозом, сдерживающим наши возможности.

На