Возмездие - Антон Шелипов

Астра:

Альбергар спал, как большой зверь: натужно дыша и похрапывая. Когда по его узким улочкам пробегал редкий путник, он ворочался, чесал за ухом, но не просыпался. Город ждал зари.

Меж каменных домиков раздался перестук колёс дедушкиной телеги и цоканье копыт его лошадок.

— Здесь воняет, — пожаловалась Хокори.

Естественно, чай не в саду гуляем, чтобы розами пахло.

— В следующий раз головой думай, вместо того места, на котором сидишь! — неожиданно резко бросил старик.

Чего это он? Откуда в голосе столько льда? Обернувшись, я увидела: радужка извозчика сияет.

— Папа! — воскликнула акула, бросившись тому в объятья.

— Протей? Какими судьбами? — Я заломила бровь и подбоченилась.

— Тебя и на секунду без присмотра оставить нельзя, чуть рыбку мою не угробила!

— А…а сам-то! В смертного вселился! Это табу! Не боишься, что Эфия Верховному Командованию нажалуется⁈

— Не ори. Законы Андропонии точны. Запрещено в голову лезть и мысли менять, — гладя подопечную, пустился в объяснения седьмой. — Этот человек крепко спит. Я взял под контроль его моторные функции, управляю, как марионеткой. В мыслительную деятельность не вмешиваюсь.

— Ц, мог и не помогать, у меня всё под контролем!

— Ну-ну, — усмехнулся Протей, глаза старца погасли. Рыбина едва отскочить успела.

— А? Глядите-ка, въезд проспал, — извозчик пришёл в норму. — Что же, дамы, за сим позвольте откланяться.

— Спасибо дедушка! — крикнула я в спину уходящему восвояси старику.

Отличненько, все раздражители самоликвидировались, можно вернуться к гениальному плану великой волшебницы. Внешность досталась мне от мамы, я не хотела её менять, но похоже, придётся, хотя бы немного.

Я тряхнула головой и мои алые пряди начали обретать тёмно-каштановый оттенок. Теперь мы с Хокори на сестёр похожи, пусть я и намного симпатичнее этой грубой дикарки.

[Окрашивание завершено. Желаете изменить что-то ещё?] — уточнил Железка.

[Посмотрим по обстоятельствам.]

Жестом позвав Селёдку следовать за собой, я отправилась в район верфей. Почему туда? Недавний случай дал понять: знати и страже лучше на глаза не показываться. Скроемся среди черни.

Астра:

Альбергар лежит на холме, лениво съезжая задом в море. Наверху, среди пышных садов и зданий белого камня живут благородные, а внизу, ближе к пристани — все остальные. Мы же помним, что в Лампаре «маг» и «дворянин» синонимы? Помним.

Чем дальше мы спускались, тем сильнее преображался город. В худшую сторону. Каменные постройки сменялись деревянными, а на узких улочках попадалось всё больше мусорных куч.

Справа что-то хрустнуло и на плечо Хокори легла массивная рука.

— Девчонки, вам, это… проводник не нужен? — хрипло протянул пьянчуга, приблизив вонючую, небритую морду к лицу моей спутницы.

Жизнь свою, он, похоже, ни в грош не ставит. Рыбина крутанулась на месте, звякнула сталь, и горе-ловелас рухнул с рассечённой яремной веной. Ей-богу, если бы люди не плодились, как кролики, давно бы вымерли.

Тяжело вздохнув, я присела на корточки рядом с мужчиной. Вокруг него расползалась лужа густой, тёмной крови.

— Лечить его будешь? — брезгливо фыркнула Селёдка.

— Маны жалко, а придётся… — Я снова вздохнула.

— Но зачем⁈ Разве он нам нужен?

— Что произойдёт, когда горожане найдут на улице труп?

— Отнесут своей иве? — Не задумываясь, выдала Хокори.

— Они будут искать убийцу. Люди похожи на костяшки домино: урони одну, за ней повалятся другие. В час опасности человечество переходит в режим «один за всех и все за одного». Сплачивается под градом невзгод. Убьёшь одного, придёт десяток, сотня, тысяча… Всех ты не осилишь.

Рана зарастала медленно. Чёртов алкоголь! Клетки не хотели нормально делиться!

— Пойми, дорогая, с местным людом меня мало, что связывает, пусть хоть вся империя вымрет. Миссия проще будет. Главное, чтобы нас за это не выпотрошили. Смекаешь?

— Вроде… — задумчиво протянула Селёдка. — Ты впервые так спокойно что-то объясняешь.

От такой наглости меня ажно перекосило.

— За истеричку меня держишь⁈ Не моя вина, что твои рыбьи мозги без криков шевелиться отказываются!

Разрез на шее пьянчуги превратился в тонкую розовую полоску, и я встала. Хватит с него. Жить будет.

— Слушай, расскажешь, что ему было нужно? — спросила Хокори, когда мы прошли очередной перекрёсток.

— Мужику? — Я искоса глянула на Селёдку.

— Угу, чего он пристал? Кушать хотел?

Девушка действительно была в растерянности. У них в деревне нет такого понятия, как «похоть»? Неудобненько. Леди на такие темы не разговаривают.

— Он хотел… размножаться.

Лицо рыбины озарило неподдельное удивление:

— Самец человека влюбился в меня с первого взгляда⁈

Заметив, как моя челюсть укатилась в канаву, она добавила:

— Размножаются только те, кто любит друг друга, иначе не бывает!

Уровню моего шока сложно было подобрать цензурное описание. Наивный лепет Хокори граничил с бредом блаженного прихожанина какой-нибудь Богом забытой церквушки.

[Эфия, включай ускорение разума и объясняй.]

[Ничего нового вы не услышите, офицер. Акулины — потомки драконов. Их тела страдают от недостатка маны. Помните, что Энтинус говорил про лишние траты?]

[Что я не вырасту, если транжирить энергию буду.]

[Правильно. Живые клетки умирают без маны, она нужна им больше, чем огню дрова. Если энергии мало, организм отключает периферийные функции, чтобы спасти себе жизнь. Проще говоря, пусть подопечные Протея довольно сильны и выносливы, все они, поголовно, импотенты.]

[Откуда тогда в деревне дети?]

[Ива. Дерево, что посадил седьмой в останках древнего монстра. Пожирая тела мёртвых акулин, оно цветёт. Вы и сами это видели. Собрав лепестки, верховная жрица варит зелье, временно повышающее энергетические показатели своих сородичей.]

[И на «Пляже Протея» начинается оргия скумбрий], — закончила я за Железку.

[В целом — да, за одним исключением: Хомарико