Писемский - Сергей Плеханов

Тертий часто вспоминался Алексею Феофилактовичу, когда кто-нибудь из костромских друзей заводил песню. Мягкий овал лица, обрамленного светло-русыми волнистыми волосами, подстриженными в кружок, виделся Писемскому. Ему начинало казаться, что он вновь в гостеприимном погодинском доме, что, закончив петь, Филиппов подсядет к нему и заговорит на свою излюбленную тему: душа народа сказалась в песне...

Наученный горьким опытом работы впустую, Писемский стал отныне предлагать редакторам журналов не целую рукопись, а только первые готовые главы с кратким изложением будущего содержания произведения. Теперь, когда у него уже было литературное имя, он мог себе такое позволить. В прошлом веке практика печатания романов, доставляемых авторами по частям, считалась чем-то само собой разумеющимся. Если издатель доверял таланту своего «контрагента», он охотно шел на выплату аванса и начинал печатать вещь, хотя очертания ее только слабо угадывались. Первым поверил в Писемского Некрасов – в октябре 1851 года «Современник» поместил начало романа «Богатый жених» и с продолжением вел его по июнь 1852 года.

После мытарств первого своего большого сочинения «Виновата ли она?» Алексей Феофилактович стал осторожнее и вовремя останавливал расходившееся перо. В «Богатом женихе» действуют двойники персонажей несчастного романа, но все они как-то притерлись к своему окружению, страсти здесь глуше, трагизма почти вовсе нет. Власти предержащие и вельможи куда безобиднее, они в общем-то и человеколюбия не чужды. И роман прошел без осложнений – даже весьма подозрительное око не могло здесь усмотреть протеста против общественных нравов. Вот почему «Богатый жених» представлялся сочинением достаточно безобидным, камерным – писатель как бы говорил: все дело в дурных и хороших свойствах отдельных людей, в натуре. Позднее сам автор охарактеризует это произведение как «длинный и совершенно неудавшийся мне роман». И даже резче выскажется об этой через силу написанной вещи: «...я уже пробовал заставлять себя сочинять в „Богатом женихе“, и вышла такая мерзость, что самому стыдно».

Писатель был чересчур строг, даже несправедлив к своему роману. Хотя он и уступал другим его вещам, на фоне тогдашней литературы «Богатый жених» выгодно выделялся. Читатели, по крайней мере думающая молодежь, восприняли его иначе. Об этом можно судить по дневнику юного Добролюбова: «...Я устыдился, и если не тотчас принялся за дело, то, по крайней мере, сознал потребность труда, перестал заноситься в высшие сферы и мало-помалу исправляюсь теперь. Конечно, много здесь подействовало на меня и время, но не могу не сознать, что и чтение „Богатого жениха“ также способствовало этому. Оно пробудило и определило для меня спавшую во мне и смутно понимаемую мною мысль о необходимости труда и показало все безобразие, пустоту и несчастье Шамиловых. Я от души поблагодарил Писемского; кто знает, может быть, он помог мне, чтобы я со временем лучше мог поблагодарить его?»

На произведениях, последовавших за романом о Шамилове, лежит печать нового отношения к ближнему, но отношение это не казенно-бодрое или поверхностно-сатирическое. Пришла художественная зрелость, пришла мудрость. И тогда появились мужики, до сих пор объявлявшиеся в сочинениях Писемского для того, чтобы подать умыться, сморозить что-нибудь уморительно-глупое или нагрубить. Пришел сокровенный человек. (Это тоже можно понять как протест против байронистов-демонистов, но совсем не противопоставление двух начал, а замещение вакансии развенчанного Героя.)

Впрочем, поиск новых типов, новых жизненных положений шел по разным направлениям. Пьяница-актер из рассказа «Комик», написанного в 1850 году, вовсе не отвечал господствовавшим тогда взглядам на положительного героя. Но именно он резал правду-матку, обличал ненатуральность жизни благополучных сограждан. Именно опустившемуся Рымову доверил Писемский изложение своих взглядов на драматическое искусство. А для него это были весьма дорогие, жизненно важные мысли – ведь и в его собственной душе актер все еще боролся с писателем...

Театр всегда составлял для Алексея Феофилактовича одну из главных сердечных привязанностей. А в костромскую пору это было, без преувеличения, самое заметное из общественных поприщ, на которых заявил о себе Писемский. Любительские спектакли постоянно устраивались то в одном богатом доме, то в другом. И всех затмевал на этих сценах несравненный Подколесин в исполнении Алексея Феофилактовича. Не зря в «Комике» Рымов исполняет эту роль – писатель до топкости прочувствовал ее оттенки за те десятки раз, когда ему приходилось перевоплощаться в гоголевского героя. Играл он и в «Тяжбе», и в похожих, «под Гоголя», сценках. Впрочем, эту почти обязательную для провинции программу «разбавляли» не только слабенькими пьесами Григорьева и Федорова, но и такими серьезными сочинениями, как «Маскарад» Лермонтова.

За один вечер, бывало, разыгрывали две-три одноактные вещицы и одну большую. Удивительна выносливость не только актеров-дилетантов, но и зрителей, высиживавших в креслах по пять часов. Да еще в конце давался для «освежения» дивертисмент. Екатерина Павловна Писемская обычно участвовала в этой заключительной части любительских концертов – у ней был приятный голос, и она исполняла арии из «Роберта», пела романсы дуэтом с чиновником Махаевым. «Костромские губернские ведомости» в свойственном им восторженном тоне не раз описывали эти музыкально-драматические вечера. А об одном из актерских триумфов Писемского на масленице 1853 года газета известила прямо-таки взахлеб...

Отсвет увлечения Гоголем, увлечения исполнительского, заметен и на первых пьесах Писемского, созданных в эти годы. Что, однако, не помешало московским друзьям писателя посчитать «Ипохондрика», драматический дебют Алексея Феофилактовича, большим приобретением для русского театра и усиленно ходатайствовать за пьесу перед начальством. Шевырев писал в этой связи Погодину: «...у Писемского большой комический талант, надеюсь, что Верстовский (управляющий конторой московских театров. – С.П.) обрадуется такой комедии для московской сцены». Однако хлопоты о постановке не увенчались успехом, и комедия была принята в театральный репертуар несколько лет спустя, когда цензура «расслабилась» по случаю кончины Николая I.

Однако справедливости ради надо сказать, что первые пьесы Писемского трудно назвать шедеврами. Главным недостатком этих произведений оказывался прозаизм; инерция романного мышления срабатывала и здесь. Превосходные, «словно из жизни» диалоги велись слишком эпично. Отсутствовало главное – условность, игровое начало. И писатель чувствовал, что это самое слабое его место. Сообщая Островскому о задуманном вскоре после «Ипохондрика» «Разделе», он признавался: «Сюжет или анекдот готов, а это для меня самое трудное дело, в характерах не затруднюсь».