Кокон Кастанеды - Мария Брикер

– «Когда среди зимы вырастет зеленая трава, на деревьях набухнут почки, проснутся медведи и птицы вернутся с юга – я вернусь вместе с ними, и мы встретимся здесь снова, в этот самый день…» В самом деле, очень напоминает минувшую зиму, – удивилась Елена Петровна. – Откуда доктор мог об этом знать?

– Ниоткуда он не мог об этом знать! Назвал от фонаря самую невероятную примету. Кто, блин, в 90-х годах мог предположить подобные климатические катаклизмы в России? Потом, написано не совсем точно: «птицы вернутся с юга». А они вообще офигели и никуда не улетали. Медведи тоже спать даже не ложились. Но в целом все очень похоже: трава среди зимы, почки на деревьях. А у меня на даче аж чеснок попер. А в конце ноября я лисички ходил собирать, чуть подмороженные, но вполне съедобные.

– На какую дату у нас Апокалипсис планируется? – спросила Елена Петровна.

– В ночь с 20 на 21 мая. В ту ночь доктор уехал из города. Через неделю, короче говоря. Вы что, Елена Петровна, верите в эту ерундень?

– В эту ерундень я не верю, но думаю, что имеет смысл с самим Трегубом связаться. Поговори с ним лично. Хочу на материалы дела взглянуть, список пациентов доктора уточнить, в книге, я так понимаю, он имен не называет, мало ли что? К тому же сегодня я получила распечатку телефонных разговоров Холмогорова, судя по ней, тележурналист неоднократно Трегубу звонил. – Трофимов кивнул, однако лицо его энтузиазма не выразило. – Ладно, давай оставим пока Константина Аполлоновича в покое и тему о тайнах мироздания тоже, – сжалилась Зотова. – Нам нужно доказательства по Цыплаковой собирать. У нас даже официальных показаний ее нет. А без этих показаний слова Воронцовой, опровергающие версию, что у Холмогорова была шизофрения, не стоят и ломаного гроша. Прижать редактора мы не можем. Никаким боком не можем.

– Как нет показаний? – изумился Трофимов.

– А так, она отказалась протокол подписать, ссылаясь на то, что Холмогоров – ее муж и свидетельствовать против него она не будет. Нет, ну какая я дура!

– Да ладно вам корить себя, Елена Петровна. Тут действительно самому впору свихнуться, пока докумекаешь, что к чему. Зачем, к примеру, Цыплакова решила Холмогорова сначала подставить, а потом убить? Что это она такую бодягу развела? Смерть тележурналиста противоречит вообще всему ее плану.

– Не вижу особенных противоречий. Первая наша версия убийства Холмогорова как раз связана с материалами, которые он собирал. Хотя отчасти я с тобой согласна. Я думаю, что Цыплакова изначально не собиралась убивать мужа: она хотела отправить его в психушку и к этому тщательно готовилась. Ирина Белкина отметила, что Холмогоров вдруг стал неадекватным, нервным и очень возбудимым. Она считала, что виной всему внезапная популярность ее друга, перенапряжение. К врачу Холмогоров идти не хотел, упирая на то, что принимает чудодейственное лекарство, которое должно ему помочь. Доктор Воронцова тоже упомянула неизвестное лекарство, которое готовила для Холмогорова супруга. Следовательно, Цыплакова кормила мужа какими-то психотропными препаратами, внушая ему, что это – волшебное средство для повышения потенции. Возможно, она давала ему рисперидон в больших дозах, и проблемы с потенцией у тележурналиста усугубились именно из-за этого. Если бы Холмогоров не проболтался Ирине о своих интимных проблемах и она силком не заставила бы его пойти к доктору, то не исключено, что Холмогоров по-настоящему свихнулся бы, попал бы в психушку, где его окончательно угробили бы. Артемий перестал принимать препарат, и у него все стало приходить в норму. Однако Холмогоров по каким-то причинам начал избегать жену, и Алена с каждым днем теряла контроль над ситуацией. Сомневаюсь, что Цыплакова была в курсе его визита к сексологу, но она не могла не заметить, что Холмогоров идет на поправку и больше не принимает ее чудодейственное средство. Весь ее план – засадить Холмогорова в психушку – рушился, возможно, тогда у нее и мелькнула мысль его убить. Однако от первоначального плана Цыплакова не отказалась, жаль было – столько труда в подготовку вложила. А вообще, шут ее знает, что у нее на уме было! Что толкнуло Цыплакову на этот шаг, не ясно. Белкина говорила, что Холмогорову свобода понравилась, он погуливать начал, может, в этом и была причина – банальная ревность.

– Прямо-таки птица Феникс. Как она в поезде оказалась? Ясно, что на машине доехала до Смоленска, там купила билет. Но я списки пассажиров просматривал и не видел ее имени.

– Хороший вопрос, Венечка. Очень хороший вопрос! Я даже знаю, кто может на него ответить.

Проводница Вера раскололась сразу, как только в сопровождении оперативников вошла в кабинет Зотовой. Рухнула на колени перед столом и заголосила на всю комнату, умоляя ее простить. Родственница из Смоленска, которая путешествовала в десятом купе без билета, как и предположила Елена Петровна, оказалась не троюродной сестрой Веры, а щедрым спонсором.

– Я же не знала! Не знала, что все так обернется! Она появилась за минуту до отправления, сказала, что у нее отец заболел и ей срочно нужно в Москву, подписать бумаги на операцию о трансплантации почки. Сказала: любые деньги заплатит. Я, когда трупы обнаружила, к ней прибежала. Она сидит, совершенно спокойная, и мне говорит, что слышала ночью шум и видела, как из четвертого купе мужик выполз и в купе тележурналиста зашел. Описала ну в точности Чуйкова! Я бы, говорит, осталась свидетельские показания дать, но не могу задерживаться, отец умрет. Давай, говорит, сойду пораньше, на ходу, и у тебя, говорит, неприятностей не будет, что ты безбилетницу взяла. Я и не думала, что она убийца. Мамочки, что же теперь будет со мной? Что с дочкой будет? У меня дочка, не могу я в тюрьму! Не могу! Я верну деньги. – Вера суетливо полезла в сумку, выгребла из нее мятые купюры, положила на стол. – Вот, возьмите. Все возьмите, мне ничего не надо!

– Дура безмозглая! – не сдержалась Зотова, резко скинув деньги со стола вместе с бумагами. – Из-за твоего молчания два человека погибли, и еще могут быть жертвы! Ребенок без матери остался, девочка десяти лет! В церковь сходи и свечку поставь! Это чудо, что ты сама еще жива. Дура!

Оперативники замерли с отвисшей челюстью, глядя на Елену Петровну. Зотова никогда не позволяла себе так разговаривать со свидетелями и подозреваемыми. Вениамин тихонечко нагнулся, собрал металлические деньги и бумажки…

– Трофимов! – рявкнула Елена Петровна – опер, вздрогнув, выронил все, что собрал, из рук. – Что это вы все такие нервные, боже мой! Давайте, ребятки: я к прокурору и в суд, а вы мне Цыплакову за это время из-под земли достаньте! Опознание будем проводить. Приготовься, Вера, тебе скоро представится шанс искупить свою вину.

Вера искупила свою вину сполна. Указала на опознании на Цыплакову. Алена чуть заметно улыбнулась и кивнула, словно поклон отвесила.

Цыплаковой зачитали обвинение и проводили ее в комнату для допросов. Алена вела себя спокойно и свою вину не отрицала. По ее осунувшемуся, постаревшему лицу было видно, как она устала. Зотова попросила всех выйти, осталась с Цыплаковой наедине, настроилась на задушевную беседу.

– Зачем, Алена? – тихо спросила Елена Петровна.

Цыплакова пожала плечами, на лице ее мелькнула улыбка.

– Артем был мой. Я его сделала, я его и разрушила. Я его сделала… Умница, интеллектуал, эрудит, симпатичный мужик, душка, успешный журналист – всего за пару лет он пленил своим обаянием миллионы женщин, которые таращатся в голубой экран на каждом эфире, забывая о своей семье, детях, мужьях и домашних хлопотах. Девушки, тупые дуры, которые ни черта не смыслили в темах передач, с восторгом пищали о нем в своих блогах и оставляли восхищенные комментарии на форумах, заваливали его мейл письмами с признанием в любви! Мужчины обсуждали передачи в своих ЖЖ и на тусовках. Темку рвали на части телеканалы, предлагая ему стать ведущим в новых проектах. О нем писали глянцевые журналы, популярные газеты брали у него интервью, приглашали принять участие в умных дискуссиях. Интервью он давал только по «мылу», ссылаясь на свою занятость. От участия в дискуссиях отказывался, уверяя всех, что не любит спорить. А знаете, почему? – Алена рассмеялась. – Потому что он – ноль! Если бы не я, он по-прежнему работал бы в какой-нибудь тухлой программе районного кабельного канала и вещал о школьных соревнованиях и проблемах благоустройства дворов! Вершиной его журналистского творчества стало интервью с главой местной управы в преддверии Дня города.

Я сделала из него звезду. Если бы вы знали, как тяжело было уговорить продюсеров запустить этот проект и поставить Холмогорова, никому не известного репортера, ведущим на ОРТ. Я упирала на его харизму, которой и вовсе не было. Я настаивала на его интеллекте и совала в рожу продюсерам пробные кассеты с его репортажами, которые готовила сама. Я придумала ему имидж. Все получилось – проект запустили, рейтинг передачи рос с каждым днем. Мне удалось добиться золотой середины, сделать передачу интересной и для интеллектуалов, и для попсы. С экрана на всех смотрел обаятельный мужик, умница и интеллектуал, но никто не знал, что полемику с гостями веду я, а не Холмогоров! Он лишь внимательно прислушивался к каждому моему слову, которое я шептала ему в микрофон. Ну что? Ловко я всех вас разводила?