Слеза Бога - Наталья Николаевна Александрова

Алексей вспомнил разговор с антикваром и вполголоса проговорил:

– Двести.

– Баксов, что ли?

– Да ты что? – Алексей обиделся. – Двести тысяч!

Михась присвистнул:

– Ну ты даешь! Не много ли натощак? – Снова посмотрел на камень и покачал головой: – Не, двести – это ты загнул. Двести – это слишком много!

– Ничуть не много! Ты посмотри, какой камень! Я его знающему человеку показывал, так он сказал: двести – это самое малое!

– Вот и продавал бы этому знающему человеку!

– Да у него своих денег нет. Но ты не сомневайся – камень реально дорогой.

– Слушай, ты мне его оставь, я покажу кое-кому…

– Нет! – Алексей выхватил камень, положил обратно в коробок и спрятал в карман.

Сама мысль расстаться с ним показалась ему невыносимой, а уж отдать камень, не получив ничего взамен, – ни за что!

– Нет, – повторил Алексей более миролюбиво. – Сам понимаешь, вещь дорогая, выпустишь из рук – потом ищи-свищи…

– Ты что, мне не доверяешь? – возмутился Михась. – Мы с тобой сколько знакомы…

– Тебе-то я доверяю, – уклончиво проговорил Алексей, – но мало ли… тебя могут кинуть… сам знаешь, люди разные бывают…

– Люди бывают разные… – согласился Михась. – Но ты же понимаешь, чтобы продать за хорошую цену, нужно показать камень покупателю. Кто захочет покупать кота в мешке?

– Ну ладно, тогда поищу кого-нибудь другого… – Алексей сделал вид, что хочет уйти.

– Эй, подожди! – Михась схватил его за рукав. – Что ты так сразу! Мы с тобой еще посидим, выпьем…

– Мне сидеть некогда, мне нужно камень продать!

Внезапно Алексею захотелось бежать из этой забегаловки. Уж очень подозрительно блестели у приятеля глаза. Но с другой стороны, это доказывало, что камень дорогой и он не хочет его упустить. Нет, надо держаться твердо.

– А мне вот какая мысль в голову пришла, – задумчиво произнес Михась. – Раз ты не хочешь оставить мне камень, пожалуй, я сам его у тебя куплю. Не за двести, конечно. Ты мне, как старому другу, скидку сделай – отдай за сто.

Алексей даже удивился, как быстро Михась назвал приличную сумму. На большее он и не рассчитывал, но все же решил хоть немного поторговаться:

– Ладно, только для тебя. Но плюс к сотне ты мне простишь тот должок.

– Идет, по рукам! – Михась хлопнул Алексея по руке. – Это дело надо обмыть!

Тут же возле их столика появилась официантка.

– Водки! – потребовал Михась. – Хотя нет, раз уж здесь морская тематика, пусть будет ром! – И как только официантка ушла, продолжил: – Мы с тобой вот как сделаем… С собой у меня таких денег нет, конечно, мне нужно за ними съездить. Но ты никуда не уходи, жди меня здесь, я быстро обернусь. А чтобы ты не сомневался и не волновался и чтобы никому другому свой камешек не отдал, я дам тебе аванс… – Он достал из кармана кошелек и пересчитал его содержимое: – Вот, четыре тысячи… – Но, увидев в глазах Алексея разочарование, достал еще одну бумажку: – Четыре пятьсот. Это все, что у меня есть. Ну, почти все. Так что жди и празднуй без меня нашу сделку! Ты не волнуйся, я тут все оплатил, так что можешь не стесняться!

Алексей проводил его взглядом и снова повернулся к столу.

Перед ним стояла выпивка и закуска, можно было оттянуться, отпраздновать удачную сделку, но на душе было как-то неспокойно, словно с этой сделкой не все в порядке, слишком легко Михась согласился на его цену. Он нащупал в кармане заветный коробок, сжал его в руке и почувствовал себя немного увереннее.

Алексей выпил рюмку рома, зажевал вкусным бутербродом со шпротами, наколол на вилку кусок ветчины, но аппетита не было, и положил ветчину обратно на тарелку. Ни выпивка, ни закуска не снимали напряжения, не помогали справиться с растущим беспокойством.

Энкидду, торговец и сын торговца, собирался в дальнюю дорогу. Еще раз проверил тюки с товарами, закрепленными на спинах ослов и верблюдов, убедился, что все уложено как следует, отдал последние распоряжения старому рабу, на которого оставлял свой дом, хозяйство и кладовые. Его слуги, крепкие, хорошо вооруженные молодцы, уже сидели на конях. Путь предстоял долгий и опасный, дороги изобиловали дикими зверями и еще более опасными людьми. Зато и выручка в случае удачи должна быть хорошей.

Энкидду собрался уже сесть на лошадь, как в калитку его дома вошел служка из храма Иштар. Молодой крепкий парень был одет в дорожный плащ и крепкие сандалии, на боку у него висел кривой халдейский меч.

– Что тебе нужно? – осведомился Энкидду. – Ты видишь, я уже уезжаю?

– Вижу, господин, – отозвался служка. – Знаю, ты собираешься на север. Но мой господин, Главный Хранитель дома воительницы Иштар, велел тебе взять меня с собой.

– Зачем это? – недовольно спросил Энкидду. – Ты не торговец и не воин. Дорога предстоит долгая, припасов у нас немного, и ты будешь для нас только обузой.

– Не беспокойся, господин Энкидду! Я хорошо знаю те места, мне доводилось прежде бывать в северных горах, и я отлично владею мечом. Тебе не придется жалеть, что взял меня с собой. А мой господин, Главный Хранитель, будет помнить твою услугу.

– Ладно, – купец поморщился, – так и быть, поедешь на том осле.

Скоро караван покинул Ниневию через северные ворота, ворота Шамаша. Впереди ехали двое вооруженных слуг на горячих конях, за ними неспешно шествовали верблюды с поклажей, дальше – ослы с припасами. Кроме припасов, несколько ослов везли огромные кожаные мехи. Когда торговые дела на севере будут завершены, слуги Энкидду продадут коней, ослов и верблюдов и надуют эти мехи, превратив их в большие надувные плоты. На них они погрузят купленные на севере товары, туда же погрузятся люди, и Энкидду со спутниками и грузом отправится обратно в Ниневию вниз по Евфрату. Именно так поступают все ассирийские торговцы, отправляясь в северные царства Урарту и Манну.

Следом за вьючными животными ехали сам Энкидду на спокойной кобыле и еще несколько слуг. Здесь же, в хвосте каравана, трясся на осле храмовый служка.

Первые дни караван двигался по хорошей дороге между цветущими садами, полями и огородами. Тут и там блестела вода многочисленных каналов и арыков. Именно эта вода превратила в цветущий сад некогда бесплодную землю Ассиро-Вавилонии.

За две тысячи лет до правления Ашурбанипала огромная равнина между Тигром и Евфратом представляла собой чередование заросших тростником болот и солончаковых пустынь. Но в эти бесплодные земли пришло племя шумеров. Они построили десятки каналов,