Алистер Кроули - Тобиас Чёртон

Себастиан — в золотой короне, бесстрашный Стефан — в платине,

А постник Мунго поедает индийских черепах в вине.

И Лоуренс святой похвастал наличием крутого гриля,

Но я провел свой отпуск с Джорджем… безумный граф, из Танкервиля.

Бог предо мною извинился, сказав: «Я это не специально.

Освобожу-ка свято место: Оно по чину тому парню!»

Молился Моисей обычно — Бог сразу отвечал ему.

И я попробовал — напрасно. Все мимо кассы. Почему?

Несмотря на диарею и больное горло, Кроули вскоре пришел к выводу, что побережье ему нравится («чрезмерная красота мальчиков в Фесе»); Танкервилль не был впечатлен. Кроули понял, что Танки безумен, и он подолгу гулял, чтобы избежать иррациональных вспышек. Однажды он случайно натолкнулся на группу дервишей в экстатическом танце, рубящих плоть в преданности своему богу. Он хотел присоединиться, но страх разоблачения и смерти остановил его.

11 июля Кроули получил «самые неудовлетворительные новости». Роза сжигал его рукописи, в том числе Dieu libre et criminel. По крайней мере, жены Уильяма Блейка и сэра Ричарда Бертона дождались смерти своих мужей, прежде чем сжечь их работы. Чтобы оставаться в здравом уме, Кроули разработал практику приближения к просветлению, названную «Мыслимое ложно»: «Сядь, наблюдай за своими мыслями и продолжай говорить: Это ложь». Любопытно, но, несмотря ни на что, он начал находить свой отличительный голос духовного учителя; своеобразное сочетание глубины, простоты и юмора. Лежа в постели после лихорадки 13 июля, еще «далеко не в форме», он написал стихотворение «Нет другого Бога, кроме Него», включенное в «Konx Om Pax» как «Обращение дьявола»: блестящее проявление остроумия и умения. Кроули оказался в обмороке от экстаза, чем он хотел поделиться со своими подавленными соотечественниками, если не со всем человечеством:

Любопытное ощущение, что я обладаю силой самадхи, снова со мной. Без сомнения, я достиг ее; это вопрос ожидания без привязанности к награде. [напротив записи было написано: ] Я думаю, что это четко указывает на меня как на избранного 8 = 3 [Мастер Храма].

Затем Кроули добавил: «Я не знаю о силе самадхи, но я могу терпеть Танкервиля, и считаю, что специально для этого нужно создать новую степень».

К 16 июля Танкервиль был «практически нормальным», но «до ужаса нормальным». Его интересовала ненормальная психология Танкервиля. Пациент «вполне разумно обсуждал Эланту [свою жену] и секс»[153]. Они вернулись в Гибралтар. Кроули считал, что для «Чертова графа» лучше продолжать двигаться. Он запланировал прогулку по Андалусии и Гранаде, посетив Бобадиллу и Ронду, известные корриды. Он видел танцующих цыган и ходил по борделям. В 10.20 утра в пятницу 19-го он расположился в башне на балконе Альгамбры и стал созерцать свою вселенную:

10.40. В моем испытании в Иравади [1905] был заложен фундамент Вселенной. Сегодня сами камни крошатся и растворяются, нет смысла ни в одной идее; все утверждения не только ложны и правдивы, но и непонятны. (Это ад Бины)[154]

Вдохновленный мыслями о вере, прославляемой в соборе Гранады, он написал еще одно стихотворение «На проспекте Гранадского собора в Альгамбре», рассматривая собор как «раздутую жабу», облизывающую «опустошенную душу всего человечества». В 22:00 он занялся любовью с цыганкой, которую назвал Гитана Салия. «Гитана» — это испанская цыганка, а «Салия» — тамильский поклонник Шивы, которого можно почитать через символ фаллоса. Он воскликнул в своем дневнике: «О розы мира!»

В воскресенье 21-го он смотрел бой быков в Ла-Линеа, прежде чем они с Танкервилем сели на корабль до Саутгемптона. На борту немецкого корабля Кроули написал «Гитану», высоко оценив ее[155]. Как всегда, он был прав.

Мы танцевали, и в твоих волосах были розы.

Пленительная колдунья заворожила паладина.

Мы запутались в шелке, и стали, и в свете звезд

Древних и вечных, как мрамор в покоях Боабдиля.

Наслаждаясь розами, фонтанами, тисами.

И снежная Сьерра убаюкала нас своим бризом и росами!

В свете звезд колыхались мы от смеха и ласк,

И чувствовали тепло Бога в языческом экстазе.

Не слишком ли велико искушение этого танца?

И ощутила ли ты в тишине и нежности все напряжение стали?

Ведь в твоих волосах были розы, а в плоти моей — шипы.

И сошла полночь, что стоила тревог миллиону молодых матерей.

Моя цыганка! Моя Гитана, моя Салия! А смогла бы ты

Танцевать за деньги? О, солнечная земля Испании!

Моя гитана! Моя Салия! Ты слаще голубки!

В локонах твоих пылают розы, а губы сияют любовью!

Буду ли целовать их снова? Увижу ли тебя еще раз? Я бродяга,

Чей путь лежит далеко: из лета к Полярной Звезде.

Я найду и возьму тебя снова! Я вернусь

Из скверны и мглы, чтоб найти тебя под солнцем Испании.

Я найду тебя, моя Гитана, моя Салия!

И как прежде в волосах запылают розы,

И тело твое будет петь от восторга и сиять, как золото под солнцем.

Я найду тебя. Я возьму тебя. Летом, на юге найду

Ту же страсть в твоем теле, ту же любовь на губах,

То же чудо и те же святыни. И мир запылает снова!

Моя Гитана! Моя Салия! Я вернусь!

Отношения Танки и Кроули закончились. 1 августа он получил «злое письмо» от Эланты. Он обратил свое внимание на Нойбурга, с которым вернется в Испанию в следующем году. Языческий Нойбург больше соответствовал пространству, жаре и страсти этого места.

Возможно, опыт католической Испании также побудил Кроули по возвращении написать серию стихов, восхваляющих богиню Исиду. Он быстро превратил их в гимны, восхваляющие Деву Марию, с некоторыми тонкими лесбийскими поворотами; все, что требовалось, — это сменить имя главной героини и звезды пьесы[156]. Католический издатель Burns & Oates опубликовал их в интересах католической религиозности под названием Амфора (1909), доказав точку зрения Кроули о духовной относительности религиозного опыта. Было также хорошей шуткой заставить служителей церкви оправдать работу Зверя 666, бессознательно санкционировать лесбийское влечение верующих к Деве.

Божественная наглость.

Когда лето перешло в осень 1907 года, Кроули работал над Konx Om Pax («Расширение света»), создавая опережающую свое время обложку под действием гашиша 2 октября. Название представляет собой обширный модернистский и геометрически дисциплинированный лабиринт букв. Известны почти все самоизданные книги Кроули, но Konx — особая жемчужина.