Пингвины над Ямайкой - Александр Розов

– Мао называл это «Великой Пролетарской Культурной Революцией». Понятно, что следует уничтожить интеллигенцию, прямо или косвенно агитирующую за старые буржуазные ценности. Но этого мало. Надо еще агитировать за новые ценности.

– Какие? – лаконично поинтересовался Оскэ.

– Преданность делу коммунизма, – сказал Ним Гок, – Добросовестный труд на благо общества, сознание общественного долга, коллективизм и братство, нетерпимость к тунеядству и к культу обогащения, нравственная чистота, простота и скромность,

– Ясно, – перебила Флер, – а что получает тот субъект, который больше преуспел в следовании этим ценностям?

– Общественное признание, – ни секунды не колеблясь, ответил комбриг.

– И никак иначе субъект не может получить общественное признание, верно?

– При коммунизме не может.

– Тогда, – спокойно сказала она, – это просто римейк банальных буржуазных денег. Универсальный эквивалент стоимости человека. Субъект зарабатывает и копит эти ценности, чтобы купить на них материальные блага и должностной статус. 

– Это демагогия! – возмутился кхмер.

– Нет. Это номенклатурная система. Она фиксируется еще у правящей касты жрецов древнего Египта. Потом ее воспроизводят все монотеистические оффи-религии и все монокультурные идеологии. У нас это проходят в школе на экоистории.

Оскэ протянул руку и мягко тронул Ним Гока за плечо.

– Ты не напрягайся. Мы, по ходу, все за марксизм, только опираться надо не на что попало, а на научные источники. У тебя Маркс, «Критика готской программы» есть?

– Да.

– Вот! Давай, мы не будем обижать эту кружку, а почитаем, что там про коммунизм.

Комбриг негромко выдохнул, разжал руку, и алюминиевая кружка упала на циновку. Потом он встал и молча вышел. Оскэ подобрал кружку, на которой были ясно видны вмятины от пальцев, и покачал головой.

– Вот это я понимаю: человек физкультурой занимается, не то, что мы.

– Вы его не очень сильно обидели? – осторожно спросила Элвира.

– Нет, – ответил Оскэ, доставая сигареты, – У нас чисто научный диспут. Все ОК.

Флер потянулась к кофейнику со словами:

– Я налью себе еще, ага? А то мы в Фак-Факе толком не поспали, а вчера мы летели с Восточных Каролин, с Понпеи. Я там собирала материал для диплома: «Инженерные решения при постройке искусственного мини-архипелага Нан-Мадол, XIII век». Типа, история технологии… Короче, никакого режима дня. А кофе, кстати, хороший. 

– Он тоже исторический, – сказала Элвира, – Этот сорт кофе выращивают у нас с XVIII века. Когда-то его считали одним из лучших в мире, а потом из-за всяких событий его почти перестали выращивать. Сейчас политбюро решило восстановить плантации. Не знаю, получится ли. Кофе – это очень чувствительное растение. Почти как человек…

– Может, поговорить про это с дядей Микки? – спросил Оскэ.

– Слушай, Ежик, давай дадим моим предкам немного от нас всех отдохнуть, а?

– Но, я же не имел в виду звонить ему прямо сейчас. Это потом, при случае… 

– А давай сначала разберемся с бальсой? – перебила она.

– С бальсой? – переспросила Элвира.

– Да, – Флер кивнула, – Это такая тема… А ты не в курсе, парень по имени Алибаба  сегодня прилетает?

– Да. И вся интербригада. Они вылетели с Чагос на двух «Этажерках», на рассвете.

– Значит, будут здесь на закате или около того, – заключил Оскэ.

Вернулся Ним Гок, уселся на свое место, положил рядом книжку и коротко сказал.

– Ты права, Флер.

– Это не я, а Маркс. Вернее, материалистическая социология.

– Да, – он кивнул, – Любые универсальные нематериальные ценности, это буржуазный идеализм. Их следует уничтожить. Об этом говорил Пол Пот, но его не поняли. Даже хуже: его неправильно поняли, и стали расстреливать всех, кто умеет читать и писать. 

– Я не знаю, что на самом деле говорил Пол Пот, – заметил Оскэ, – Но точно знаю, что объяснял он неправильно. Не только он, а практически все, кто получил гуманитарное образование в Европе, не умели нормально объяснять. Они усложняли простые вещи, вместо того, чтобы упрощать сложные, как делается в научной систематике.

– Кроме того, – добавила Флер, – Он заразился от гнилых европейских интеллигентов аскетизмом, а аскет никогда не придет к взаимопониманию с обычным человеком.

– Может быть, – отозвался комбриг, – Сегодня я понял одну очень важную вещь. И я должен донести ее до наших бойцов.

Оскэ прикурил сигарету и покатал по циновке смятую кружку.

– Слушай, Ним Гок, ты мог бы подарить мне эту штуку? Типа, как сувенир? 

– Пожалуйста, забирай, – несколько удивленно ответил комбриг.

– Мерси, – сказал Оскэ, и поставил кружку рядом с собой.

– Вещь! – одобрила Флер, – Только, чур, она будет наша с тобой общая!

– Я рад, что поддержал здоровый коллективизм, – прокомментировал Ним Гок.

– Опять ты об идеологии, – вздохнула Элвира, – Лучше покажи нашим друзьям ту странную бумагу из Парижа, может, они что-то об этом знают.

– Очень разумная мысль, – одобрил он, снова поднялся с циновки, вышел на четверть минуты, вернулся и протянул Оскэ конверт с отметкой «DHL», – Это пришло одному парню, Эсао Дарэ, он внучатый племянник дядюшки Жосе, у которого здесь рядом таверна для рыбаков и туристов.

Оскэ выложил содержимое конверта на стол. Там оказалась яркая брошюра и письмо, украшенное ярким гербом. Флер вытащила из пачки сигарету и прикурила, в полном изумлении глядя на текст.

-

Дорогой сеньор Эсао Дарэ. Мэрия города Париж, Университет Сорбонна и Папская Академия Наук, приглашают вас принять участие в интернациональном фестивале «Католические студенты за прогресс и взаимопонимание». Фестиваль откроется в Париже, 20 июня, и будет проходить до 25 июня в городах-спутниках Парижа. В прилагаемой программе есть вся необходимая информация. Оргкомитет фестиваля оплатит вам дорогу, размещение в студенческом кампусе и трансферы во Франции.

-

Флер постучала пальцем по гербу и сообщила:

– Ага: два скрещенных ключа и сверху корона с крестиком. Герб транснациональной корпорации «Римско-Католическая Церковь». По их доктрине, ютайский бог дал эти ключи первому директору корпорации, в качестве стартового капитала.    

– А что в них такого? – поинтересовался Ним Гок.

– Они открывают VIP-room в их мире мертвых. Кому не откроют – тот после смерти окажется в жопе. За вход платишь при жизни. Они на этом подняли хорошие деньги.   

– Вообще-то я католичка, – сообщила Элвира с легким упреком в голосе.

– Ну, извини, гло, – Флер вздохнула, – Я это чисто с экономической точки зрения.

– Элвира, ты католичка? – удивился Ним Гок.

– Да. Ты разве не знал, что почти все восточные тиморцы – католики?

Комбриг чуть слышно вздохнул и повернулся к Оскэ и Флер.

– Друзья, вам что-нибудь известно про это мероприятие?

– А как же, – Оскэ утвердительно кивнул, – Это, как выражаются в нашем Гестапо, «мультимедийная спецоперация». У римской корпорации проблемы с бизнесом, их выдавливает с рынка мекканская корпорация, и они решили устроить что-то вроде поджога Рейхстага. А дальше, все чисто по марксизму: политика – это продолжение экономики, а война это продолжение политики другими средствами.   

– Провокация войны между римской и мекканской религией? – уточнил Ним Гок. 

– Да, – подтвердила Флер, – Причем воевать они хотят нашими руками. 

– Это понятно. Эксплуататоры всегда  воюют руками обманутых эксплуатируемых классов. Скажите, а меганезийские товарищи будут участвовать?

Оскэ снова почесал в затылке.

– В каком смысле, участвовать?

– В марксистском. Помочь католическим и мусульманским пролетариям превратить империалистическую войну в гражданскую войну против своих эксплуататорских классов. Ленин учил, что это единственный способ навсегда покончить с войной.

– Ну, да. Участвуют. В фестивале, я имею в виду. А дальше по обстоятельствам.

– Правильное решение, – одобрил красный комбриг, – Мы тоже будем участвовать.

– А что за парень этот Эсао Дарэ? – поинтересовалась Флер.

– Отличный парень, повар и механик, – сказала Элвира, – Работает в агрокооперативе.

– Он комсомолец, – добавил Ним Гок, – во время войны служил в добровольческом корпусе береговой охраны, а сейчас – активист нашего клуба астронавтики.   

Флер чуть не выронила сигарету от удивления.

– У вас что, правда есть клуб астронавтики?

– Да, а что тебя удивляет? Еще в 1920 году, Ленин говорил Уэллсу: «Межпланетные коммуникации – это ключ к прогрессу человечества». 12 апреля, во Всемирный день космоса, ракета, сделанная в нашем клубе, выполнила суборбитальный полет.

– Ну, дела… – произнес Оскэ… – Надеюсь, беспилотный?

– Ракета была маленькая, – пояснил Ним Гок, – На вид, как трехметровый гвоздь.