Личный друг Бога - Михаил Кликин

Или же он не хотел, чтобы Танк разговаривал с Рональдом? Тогда чего он боится, что скрывает?..

Танк посмотрел на монитор. Компьютер был загружен расшифровкой логов, которые могли прояснить многое из случившегося на Острове Туманов. По крайней мере, можно будет узнать, кто из Двуживущих посещал это место. С Одноживущими дело обстояло сложней, идентифицировать их по одним только логам было невозможно, но Одноживущие Танка пока не интересовали. Разве только один.

— И что это за Богоборец такой? — пробормотал Танк, глядя на застывшую полоску статус-бара. — Кому потребовалось создавать персонажа, думающего, что он погибший человек? И зачем?

Танк потянулся, зевнул, хрустнул суставами пальцев, а потом подвинул к себе клавиатуру и стал сочинять официальный запрос…

Под тополем Глеба ждали двое. Один — молодой человек, худой и косматый, в мешковатой грязной одежде. Он забрался на дерево и сидел на ветке, свесив ноги. Второй — в годах, широкоплечий и жилистый, с бледным лицом, заросшим пегой щетиной. Этот стоял, привалившись к стволу тополя, и грыз хвостик щавеля.

Увидев идущего Глеба, парень тихо свистнул, и тот, что был в возрасте, выплюнул кислую жвачку, поднял голову и шагнул вперед.

— Привет, Богоборец, — с улыбкой проговорил он.

— Привет и вам, — Глеб остановился и внимательно осмотрел незнакомцев; уверился, что оружия при них нет — разве только ножи за голенищами, но ножи его не пугали. — Зачем звали?

— А ты разве не рад нас видеть?

— А чему радоваться?

Мужичок пожал плечами, обернулся, кинул взгляд на оседлавшего сук парня. Тот улыбнулся широко, показав ровные крупные зубы.

— Не помнишь нас? Я — Ирт. Это — Горр… Не помнишь… Значит, правду говорили…

— Что говорили? — Глеб не спешил подходить у этим людям вплотную — мало ли что у них на уме? — и потому разговор велся громко.

— Что после смерти ты все забываешь.

— Кто говорил?

— Люди.

— Какие?

— Всякие… Сейчас не лучшее время для вопросов, Богоборец. Нам надо уходить.

— Так идите.

— Ты пойдешь с нами.

— Что? — Глеб возмутился, и незнакомцы, кажется, слегка его напугались.

— Тебе угрожает опасность, — заторопился бледнолицый. — Белиал представляется другом, но это не так. Однажды он убил тебя, и мы тому свидетели. Ему нельзя верить.

— Убил? — Глеб нахмурился. — Почему?

— Мы не знаем.

— Почему вы говорите мне об этом? Какое вам до меня дело?

— Мы твои друзья, — гордо заявил Ирт, и Горр кивком подтвердил его слова.

Глеб целую минуту разглядывал собеседников, а потом рассмеялся, и хриплый смех его звучал зло:

— Вы тоже? Тоже друзья?..

На середине пруда всплеснула рыба, и люди невольно повернули головы в ту сторону. Отражающееся в воде небо казалось черным, и все внезапно поняли, какая стоит вокруг тишина.

— Ты должен нам верить, Глеб, — негромко сказал Ирт, и Глеб, услышав свое настоящее имя, вздрогнул.

— Почему? — спросил он.

— Потому что мы Одноживущие. Потому что Белиал — Двуживущий.

— Потому, что ты такой же как мы, — добавил Горр.

— Но я не знаю… Я не уверен… И зачем Белиалу убивать меня? Он же помог мне, он меня спас…

— Белиал использует тебя, — сказал Ирт, и Глебу вспомнился недавний разговор с магом.

«…Не буду скрывать — я заинтересован в нашей дружбе…»

— Я не могу знать наверняка, — продолжал Ирт, — но мне кажется, у него насчет тебя есть какие-то планы. Не зря он так к тебе прицепился.

— Значит, он не тронет меня! По крайней мере, до тех пор, пока я ему нужен… — Глеб задумался. — Он говорил, что хочет разобраться, кто я такой. Он просил меня помочь найти людей, которые, возможно, что-то знают… Я тоже хочу этого! А вы? Чего хотите вы?

— Мы хотим спасти тебя, Богоборец, — сказал Ирт. — Белиал плохой человек. Однажды он убил тебя, так неужели ты простишь ему это?

Глеб вспомнил о Епископе, о своем заклятом враге, который тоже назывался другом, а потом предал его…

— …Мы отведем тебя к Танку. Он хочет поговорить с тобой, и он просил нас отыскать тебя.

— К Танку?.. — переспросил Глеб.

«…Одного из них зовут Танк — о нем я уже многое знаю…»

— Кто такой этот Танк?

— Он Двуживущий. Ты встречался с ним, и он говорил с тобой, но потом Белиал тебя убил.

— О чем именно он говорил?

— Он говорил, что читал о тебе. Он говорил, что слышал раньше твое имя — Глеб Истомин. Он говорил, что жил такой Двуживущий, но несколько лет тому назад погиб в родном мире Двуживущих, уничтожив и своего врага Епископа.

Глеба пробрала дрожь.

«…Думаю, они могли бы кое-что прояснить; я почти не сомневаюсь, что они знают, кто ты и зачем ты…»

— Как найти этого человека?

— Мы проводим тебя к нему. Для этого мы и пришли.

— Но как вы узнали, что меня можно найти здесь?

— Ты сам говорил, что рождаешься на одном и том же месте. И я хорошо помню, где оно находится — мы там встретились. После того, как Белиал расправился с тобой и Серым Рыцарем, я вернулся сюда и привел с собой Горра. Мы искали тебя в округе, надеялись, что хоть что-то о тебе услышим. И однажды узнали, что есть деревня, в которой ты иногда бываешь, и в которой много времени проводит Двуживущий маг Белиал. Мы долго ждали тебя здесь, Богоборец, и вот ты появился, — последние слова Ирт произнес торжественно; он словно отчитывался перед старшим товарищем о непростом успешно выполненном поручении.

Глеб устало вздохнул и покачал головой:

— Я уже не знаю, кому и во что верить… Вокруг все крутится, все так меняется, мне бы остановить это мельтешение, подумать как следует, понять, что со мной такое творится…

— Мы сохранили твою книгу, Богоборец, в ней написано о том, кто ты.

— Книга? Обо мне?

— Не только.

— Где она?

— Мы ее спрятали в лесу. Там же лежит твое копье.

— Еще и копье?

— Так ты идешь с нами, Богоборец?

Две секунды потребовалось Глебу, чтобы принять решение. И он сказал:

— Да.

Ирт и Горр хотели отправиться в путь сразу. Глеб же настаивал на том, чтобы вернуться в деревню, забрать кое-какие вещи и прихватить провизии. Ирт и Горр утверждали, что идти в деревню опасно. Глеб же говорил, что опасности нет — Белиал спит, а спящего Двуживущего разбудить невозможно. Всех прочих обитателей деревни он не боялся.

Сошлись на том, что в селение вернется один только Глеб, а Ирт и Горр останутся дожидаться его здесь, у старого тополя с двумя макушками.

— Я быстро, — пообещал Глеб. — Туда и сразу обратно…

Уже стемнело; на потухшем небе тлели звездочки, но их становилось все меньше — ползущая мгла глотала их одну за одной. С севера задувал холодный ветер, и Глеб с благодарностью вспомнил предусмотрительного Лорина. Он плотней запахнулся в плащ, кивнул новообретенным товарищам, развернулся и зашагал по направлению к черным и мрачным баням, похожим сейчас на огромные валуны.

Потом он перешел на бег.

У дома Белиала его ждали.

Два человека стояли возле крыльца и тихо беседовали. Глеб, догадавшись, что его не замечают, хотел было подойти ближе и подслушать, о чем они говорят, но споткнулся о камень, спрятавшийся в траве, и зашипел от боли в ушибленном пальце.

Разговор у крыльца прекратился. Две фигуры повернулись на шум, шагнули вперед и слились со стеной — их серые лица словно плавали во тьме.

— Эй, Богоборец, это ты?

— Я… — Глеб махнул рукой. — Вы меня встречаете?

— Хозяин велел за вами присматривать, — Глеб по голосу определил, что это говорит Лорин. — Мы уже тревожиться стали, вас все нет и нет. Уже почти решили искать идти.

— Что я, ребенок что ли?

— Ребенок, не ребенок, а случиться всякое может, — наставительно сказал второй встречающий — его Глеб, кажется, не знал. — Тем более в темноте.

— Надышались воздухом? — спросил Лорин. — Теперь в дом?

— Пошли, — согласился Глеб.

В избу они вошли вдвоем. Собеседник Лорина распрощался с ними у крыльца и отправился прочь.

— Это сосед, — пояснил слуга. — Он нам порой помогает, ну и мы ему чем можем…

Сейчас дом казался много больше чем днем. Было тихо и темно, только чуть тлели ночники-коптилки, и вздыхали, поскрипывая, под ногами половицы, пока люди, окруженные колыхающимися тенями, шли по коридорам.

— Ваша комната, — остановился перед одной из дверей Лорин. Дверь была высокая, на вид крепкая, украшенная резными накладками.

— Мне бы перекусить чего, — шепотом попросил Глеб.

— Там есть.

— Мне бы побольше. Я спать не собираюсь, а поесть ночью люблю. — Он действительно не хотел спать и чувствовал голод.