Сквозь огонь - Александр Владимирович Мазин

пространства. Собрать строй новгородцы явно не успеют, так что главное – не дать им разбежаться.

Те из новгородцев, которые выглядели воями, все же попытались сопротивляться. Но все, что им удалось – развернуться навстречу атакующим и скинуть в боевое положение щиты. Дерруда с Грейпом они приняли неплохо: троим даже удалось остановить свея, связав его боем.

С Деррудом – не вышло. Рубанул одного по шее, одновременно снеся щитом второго. Толчком плеча в щит отшвырнул третьего, удачно избегнув копейного тычка, достал руку копейщика длинным хлестом и на том же махе прорубил ногу четвертого, разворачиваясь навстречу еще одному…

Смотреть, как орудует Убийца, – одно удовольствие. Если он на твоей стороне. Но смотреть некогда. Звук спущенной тетивы напомнил, что он тоже участник представления.

Искора не промахнулась. Рослый бородач, замахнувшийся топором, так в замахе и застыл. На секунду. Потом опрокинулся на спину. А Сергей выбрал совсем простую цель: смерда, бросившего копье и попытавшегося удрать через забор. Через забор, потому что ворота уже перекрыли Милош с Осмолом. Сын сотника занял место во втором ряду и ловко ширял копьем из-за спины отца. Уже двоих достал. Способный молодой человек.

Бой закончился очень быстро. Нельзя сказать, что совсем бесшумно, зато никто не ускользнул.

Живые тоже имелись. Дворня, вовремя попа́давшая на снег, полдесятка бойцов, оглушенных и подраненных. И Усыня, которого по приказу Сергея взяли живьем. Купец, надо отметить, труса не отпраздновал, сражался вместе со всеми. И неплохо для своего телосложения. Но на результат это не повлияло.

Отлично отработали. Даже раненых нет.

– Всех пленных связать и в сарай! – распорядился Сергей. – Кроме Усыни. Этого в дом. Хочу с ним поговорить. Нарви, Трюм, Гест – проверьте дом. Баб, детишек не трогать. Только запереть. Мужиков вязать. Если вой попадется – убейте. Наслав, к дому Своежира. Возьми Чернаву, она покажет. Пойдут оттуда сюда, свистнешь три раза. Дерруд, я сейчас потолкую с Усыней, а потом будем дом Грудяты брать.

И добавил уже сам себе, вполголоса: «Если будем».

Как-то подозрительно тихо с той стороны. А ведь должны были встревожиться. На дворе Усыни не в вечевой колокол били, но шум боя есть шум боя. Звон, треск, вопли. Нельзя сказать, что ночью в Новгороде тишина, но такие-то звуки у соседей не услышать, надо тугоухостью страдать. Причем сразу всем обитателям подворья.

Глава 19

На ловца и зверь

Сергею было любопытно: как Усыня рассчитывал замести следы, если бы замысел новгородцев удался? Он полагал: без шансов же такое скрыть.

А вот и нет. Шанс был. Усыня был в этом уверен. В Новгород Сергей со товарищи въехали не представившись, так что формально их здесь нет. А на нет и спросу нет.

Выехал юный гридень из варяжской столицы…

И не доехал. Может, под лед провалился или еще какая напасть…

– Глупая была мысль, – сообщил Усыне Сергей. – Ты погляди на нас, червь: разве такие, как мы, могут в метели потеряться? Это тебе не на торгу смердов обирать. У нас за обман жизнями платят. Если повезет. Вот как им.

Красные, выпученные от страха глаза купца уставились на тех, кому «повезло». Посылов, которых он отправил к инициатору интриги Своежиру: сообщить, что птички накормлены и рассажены по клеткам. Их притащили во двор, чтобы на улице трупы не валялись. Вдруг кто-нибудь наткнется?

А теперь вот в дом занесли. Чтобы у купца-хитреца иллюзий не оставалось. Не придет подмога.

Вот они, «везунчики». Лежат тихонько на чуть схваченном изморозью полу и ни о чем уже не беспокоятся.

В отличие от их хозяина.

– Ты все равно умрешь, – сказал Сергей. – Но можешь умереть быстро, если сумеешь рассказать что-то интересное. И семью твою не трону. Перуном клянусь.

Наплевать Перуну на слово, данное предателю. А Сергей в любом случае не станет резать детей и женщин. Он даже Усыню резать не будет. Сам не будет.

Усыня молчал. Потел, пыхтел, трясся. И наверняка активно измышлял способ сохранить в целости свою шкурку.

– Грейп, я вижу, наш хозяин разговаривать не склонен. Возьми вон ту жаровню…

– Не надо меня учить, как коптить свинину, хевдинг, – проворчал свей. – Лодур, Трюм, разденьте кабанчика. Да аккуратно. Не порвите. Такая одежда денег стоит. Фьетра, дай-ка вот те крючки. Жира на нем много. Надо жирок подрезать и оттянуть немного. Так и болючей, и железо дольше жар держит, – делился свей профессиональными тонкостями нурманского допроса с молодежью.

Деловитый, он выглядел еще страшнее.

– Я буду, буду говорить! – поспешно выкрикнул Усыня даже раньше, чем ему развязали шнуровку исподней рубахи. – Что хотите!!! Только родню не трогайте!

Нет, не полный он подлец. О близких заботится.

– А я б его все же поджарил сначала, – с заметным разочарованием проговорил Грейп. – Они тогда совсем все выкладывают. И не врут.

– Все – не надо, – сказал Сергей. – Некогда. А врать он и так не рискнет. Первый вопрос: где Грудята?

Догадка Сергея оказалась правильной. Не было Грудяты по ту сторону забора. Естественная мера предосторожности. Вдруг Усыне не удалось бы отменить немедленный штурм? Кстати, вариант со штурмом тоже рассматривался. Если придет Сергей не один, а, например, с Ререхом и серьезной дружиной. Тогда дать им возможность напасть на дом Грудяты, а потом сразу поднять шум и навалиться уже не полусотней, а всей городской силой. И никаких претензий от Олега не будет, поскольку – явный беспредел.

Сергей рассказу поверил. Все выглядело логично.

Но если Усыня надеялся, что его пощадят, то надеялся напрасно. Родню его не тронули. Сергей слово держал. А вот о самом Усыне ничего сказано не было.

Позже Сергей пожалеет, что поторопился. И отказался от предложения Грейпа сначала «поработать» с пленником, а потом уже допрашивать. Тогда бы он, скорее всего, узнал, что идея заманить обидчика в Новгород была не Усыни, а Грудяты. И тот просто использовал жадного «коллегу».

Наученный прежним опытом общения с варягами Грудята больше не стремился в первый ряд. Предпочитал оставаться за кулисами, предоставив рисковать другим.

Получалось не всегда. Тем не менее, именно Грудята считался в Новгороде лучшим знатоком белозерцев. И сохранил репутацию даже после того, как его с позором выперли из города. Причем даже изгнание сумел обернуть в свою пользу. Мол, выгнали его потому, что яро защищал права Великого Новгорода на честную торговлю.

А в Новгороде, что показательно, поверили ему, а не тем новгородцам, что продолжали жить в Стемидовой столице.

Но это Сергей тоже узнал позже. Не было у него нынче той