Тройняшки не по плану. Идеальный генофонд (СИ) - Лесневская Вероника

Обе малышки сидят смирно. С одинаковыми сияющими улыбками, как под копирку. И только я замечаю, как Васька одной рукой придерживает Ксюшу, чтобы та не соскочила и не помчалась к Адаму, а другой — поправляет юбочку, одергивая ее как можно ниже и скрывая повязку на бедре.

Понимаю, что она задумала провести проверку, и покрываюсь ледяными мурашками. Ведь если сейчас Туманов не сможет уловить красноречивых действий Василисы, не поймает ее хитрый взгляд, не обратит внимание на ножку под тканью… Если он ошибется, не различив двух практически идентичных близняшек, то для нее это станет ударом. Самым болезненным, потому что исходит он от того, кого малышка выбрала пусть временным, но все же «папочкой».

— Адам, — останавливаю его за рукав, чтобы чуть слышно подсказку дать.

— Не мешай, — шепчет таким тоном, будто я его чем-то огорчила. Или оскорбить пытаюсь. Убирает мою ладонь и продолжает путь, за траекторией которого я слежу с замиранием сердца.

Приблизившись к скамейке, Туманов опускается напротив близняшек. Медлит с приветствием. То ли специально паузу выдерживает, то ли действительно не может разобрать, кто есть кто.

Ксюша только шире улыбается Адаму, сверкает белыми зубками, стреляет глазками радостно. Чего не скажешь о Ваське. Она хоть и сохраняет на лице пластиковую ухмылку, но сама бледнеет, а взгляд ее тухнет с каждой секундой промедления «папочки».

— Василиса Прекрасная, вас сегодня не узнать, — обворожительно-тягучим голосом произносит Туманов. И если я сама млею от этого смягчившегося тона, то малышки и подавно тают, как две мороженки на солнце. Кажется, в этот момент они готовы простить ему любую оплошность. Даже если он перепутает их.

Но Адам поворачивает голову четко к Ваське, поджигая победный огонек в ее сине-карих глазах.

Шумно выдыхаю с облегчением, а дочь вдруг подается вперед и повисает на его мощной шее. Туманов чмокает Василиску в щечку, а потом притягивает к себе кокетливо смущающуюся Ксюшу. Прижимается к ней губами, колет нежную кожу щетиной, вызывает звонкий смех у обеих.

— Принцесса Ксения, вы очаровательны, — пафосно обращается Адам к малышке. Будто она королева Великобритании, а он ее верный слуга.

Я же подсознательно отмечаю, что Туманов впервые целует моих детей. Да и меня он раньше так не касался, как при Макаре. Мне всегда казалось, что он неспособен на ласковые слова и действия.

— Максим, — оглядывается и подзывает его взмахом головы. — Оставьте свои часы, — хмыкает, кивая на смарт-браслет на маленьком запястье. — Мне помощь нужна, — нехотя отпустив девочек, ныряет рукой в карман.

Достает брелок, который «конфисковал» у меня недавно и, крутанув его на пальце, засовывает обратно.

— Адам, спасибо, что встретил, но нам домой ехать надо, отдай ключи, — выставляю руку, но Адам цокает предупреждающе.

Находит в кармане ключи от мазды — и отдает их Максу. Но прежде успевает и его быстро в лоб поцеловать.

Да что с ним сегодня?

— Я один не справляюсь с женщинами, поможешь? — усмехается он, мазнув по мне взглядом, и возвращается к моему сыну, который вспыхивает как сверхновая от того, что ему доверие оказали. — Чтобы снять с сигнализации, нажми круглую кнопку справа снизу, — инструктирует его, а Макс внимает каждому слову.

Пока он возится с системой безопасности авто, Адам подхватывает обеих близняшек на руки так, чтобы каждая была удобно усажена ему на локоть, а сама могла держаться за его шею с обеих сторон.

Васька и Ксюша повисают на Туманове, как две обезьянки, Макс важно борется с сигнализацией, а я растерянно моргаю, пытаясь прогнать мираж.

С нескрываемым шоком не прекращаю буравить Адама взглядом. Подозрительным и непонимающим. Даже после того, как мы усадили тройняшек в его машину. Пристегнули в автокреслах. Проверили ремни, хоть и новое все здесь…

Да зачем ему вообще авто для большой семьи? А кресла детские ради чего покупал и ставил?

Или ради кого?

Но главное — почему я его слушаюсь безоговорочно. Вместо того чтобы проявить характер, сесть за руль своей машины и увезти собственных детей?

Я переминаюсь с ноги на ногу, теряясь от чересчур обволакивающего взгляда Туманова.

— Хорошо, что ты отличил Ваську, — все-таки раскрываю мучившие меня опасения, предварительно убедившись, что задние пассажирские двери закрыты. — Для нее это очень важно.

Замираю у машины, не сажусь в салон, мешаю Адаму скорее затолкнуть меня — и увезти всех нас в неопределенном направлении.

— Что? — ухмыляется, глядя на меня. Снижает громкость: — Я как ее лукавую улыбку увидел, сразу все понял. Тест мне, значит, Васена устроила? — смеется бархатно. — Хитрая. Вся в мать, наверное? — неожиданно становится серьезным. — Или в отца? — добавляет вдруг.

— Возможно, — неопределенно веду плечами и прячусь в салоне.

Жду, пока Адам сядет за руль, поморщится с непривычки. И, взглянув на тройняшек через зеркало дальнего вида, уверенно повернет ключ в замке зажигания.

— А куда ты везешь нас? — выпрямляюсь и по сторонам настороженно смотрю. Дом моих родителей в другом направлении.

— Помнишь, ты спрашивала, чем я занимаюсь? Утверждала, что медицина не мое призвание? — прищурившись, допрашивает меня. И успевает на поворотах от «дураков» увиливать. — Ты права. Мне не нужна клиника, и я понятия не имею, что с ней делать. Но сейчас не об этом.

Находит Макса, перехватывает его взгляд и многозначительно подмигивает. Сын не понимает, на что намекает большой дядя. Если честно, в недоумении и я.

— Домой нужно, Васька устала, — сиплю неубедительно.

— Я отлично себя чувствую. Ничего не болит, — становится она на сторону Туманова. — Мам, не ругайся, — просит жалобно, ей вторит Ксюша, и я монстром себя ощущаю.

Умеют же мои дочки манипулировать окружающими. Вот и я попалась.

— Мы едем в святая святых, куда открыт вход только избранным, — подшучивает Адам. И везет меня по пути, которого я не узнаю. — Познакомлю вас с тем, что важно для меня, — объясняет, ввергая меня в ступор.

Не понимаю, зачем он это делает.

Давит на газ, но, вспомнив о том, что больше не на спорткаре, замедляется. И едет осторожно. Порой даже слишком. Будто везет хрустальные вазы без коробки.

— Кое-кому там особенно понравится, — Адам с прищуром смотрит на Макса.

Глава 22

Агата

«Mist Time» — взгляд цепляется за необычную вывеску, выполненную в виде «потекшего» циферблата часов. И в ту же секунду я поворачиваюсь к Максу. Мне достаточно лишь раз посмотреть на него, чтобы понять: Адаму он не откажет, что бы тот сейчас не попросил. Послушно пойдет за ним хоть на край света, словно завороженный.

Вздыхаю, даже не пытаясь привлечь его внимание, воззвать к разуму или хоть как-то повлиять. Бесполезно. Он всецело сосредоточен на здании, возле которого мы паркуемся. Макс будто в невесомости. Все, что для него существует сейчас, это элитный салон часов — оригинальных моделей, а не китайских подделок. Настоящий рай для маленького коллекционера.

— Приехали, — довольно произносит Адам и устремляет на меня искрящийся взгляд.

Казалось бы, самодостаточный серьезный мужчина, а ведет себя как мальчишка. Недалеко ушел от Макса. Смотрю на него осуждающе, а сама не могу подавить улыбку, что предательски растекается по лицу.

— Не лучший момент для экскурсии, — все-таки решаюсь сказать слово вопреки. И многозначительно киваю на Ваську, которая, задрав ненавистную юбочку, почесывает нервно бинты на ножке.

— Ты любой момент перечеркнула бы, чертовка, — хмыкает Туманов, но гнева в его голосе не чувствую. Есть в нем что-то иное, неуловимое и опасное для нас обоих.

Начинаю привыкать к нагловатому тону и этому бесцеремонному обращению, которое практически сроднилось со мной. Но самое страшное, что к Адаму… тоже.

Привыкаю. Как и мои дети.

— Василиса Прекрасная, — не замечаю, как Туманов покидает машину и распахивает пассажирскую дверь. — Придется вас сегодня носить на руках, как царевну, — вытаскивает из автокресла зардевшуюся малышку. — Часовщик, не могли бы вы отвлечься и помочь сестре? — Адам не сдерживает доброго смеха, обращаясь к Максу.