Повелитель душ 2 - Владимир Владимирович Кретов

class="p1">Владимир отложил зеркало, и снова сел на край кровати:

— Ладно, ладно… Ты, и правда, бывший император — Аничков Афанасий Иванович. И есть что-то, что подсказывает мне, что ты можешь быть не виноват. Это что-то — и всё, что я увидел в психиатрической больнице. Ну, и слова твоей дочери, конечно. В общем, просто расскажи мне всё, что помнишь. Только абсолютно всё, и честно. Мы договорились?

Афанасий смотрел на Владимира несколько секунд, собираясь с мыслями, но в итоге кивнул:

— Договорились. Но после этого ты так же ответишь и на мои вопросы, а у меня их сейчас появилось целый вагон и тележка… Идёт?

Лесков коротко кивнул:

— Идёт!

Москва. Московская магическая академия. Лаборатория рода Лесковых.

— Зачем ты хотел уничтожить мой род?

Бывший император задумался на несколько секунд и развёл руки в стороны:

— Последние пару месяцев сохранились в моей голове исключительно фрагментарно. Но кое-что я, всё же, помню. Например, как… сын говорил про то, что роды с правом на трон могут устроить бунт. Помню, как это вызывало ярость. Почему это вызывало ярость? — Афанасий, в теле моего клона, почесал правый висок. — Не знаю. Это сейчас понятно, что проблема не стоила и выеденного яйца. С таким же успехом можно было предъявлять претензии человеку, который сидит с тобой за одним столом — у него есть столовый нож, а, значит, он может напасть… Полная глупость, но, повторюсь, это сейчас очевидно, что это глупость. А тогда — вызывало необъяснимую ярость.

Угу… Опять его сын, нынешний император, фигурирует. Это, получается, сын его и засунул в психиатрическую больницу, по-факту оказавшуюся тюрьмой. А тут ещё, оказывается, что именно он и подкидывал отцу «„гениальные“» идеи по устранению моего рода.

Интересно только, зачем?

Ну, и главное — сейчас, после того, как якобы, сумасшедший император был отстранён, нападения на мой род не прекратились.

Теперь, понятно почему!

Это сынок был инициатором, а не отец… Вот, нападки и продолжаются, просто, местных исполнителей заменили на наёмников.

Крайне важная инфа! Мы теперь, хоть можем предполагать, кто наш враг! Только ради одной этой информации стоило выкрасть бывшего императора…

Мои размышления прервал голос Афанасия:

— Что… случилось за эти два последних месяца?

Я усмехнулся.

Это, вроде, как допрос и вопросы полагается задавать мне, но я решил ответить:

— В попытке уничтожить мой род ты окончательно потерял контроль над собой и, в итоге, твой сын — Александр, отправил тебя в психиатрическую больницу. Правда, место, откуда я тебя высвободил…

Афанасий удивился и перебил меня:

— Что, прямо ты? В смысле, самостоятельно меня высвободил?

Я кивнул:

— Да. Мой род даже ещё не в курсе, что я с тобой тут вожусь.

Бывший император удивился ещё сильнее:

— Так это ещё и твоя личная инициатива⁉ Тебе же… — Мужчина задумался. — Лет семнадцать всего, насколько я помню.

Я снова кивнул:

— Да, семнадцать. Но уже почти восемнадцать!

Афанасий покивал и ответил, причём, этак свысока, покровительственно:

— Ну да, почти восемнадцать — это, конечно, серьёзно! Но, может, всё-таки, уже позовёшь взрослых?

Мда… тяжело найти чёрную кошку в тёмной комнате, особенно, если её там нет… Про почти восемнадцать — это ведь я всё шутками своими дебильными эйфорическими сыплю… Точнее, шуткой. Одной. Про почти восемнадцать лет — это сарказм, но откуда ж ему знать сколько мне на самом деле лет, чтобы понять, что это сарказм? Правильно, неоткуда.

Ладно, пора возвращаться в серьёзное русло. А то, мне что-то не нравится этот вот взгляд с нотками превосходства и снисходительности, который появился у бывшего императора после моей очередной дурной шутки.

Я усмехнулся:

— Так тебе тоже скоро восемнадцать.

— Мне? — вот теперь, император удивился сильней всего.

— Да, тебе. Зеркало показать? Короче… — Я убрал усмешку со своего лица и посмотрел настолько тяжёлым взглядом, на который только был способен. — Вытащить тебя из психиатрической больницы, которая оказалась на самом деле, совершенно не больницей — это моя личная инициатива. Ну… — Я криво усмехнулся. — Почти моя личная инициатива.

Афанасий смотрел на меня задумчивым взглядом, а в его глазах читалась напряжённая работа мысли. Он явно обдумывал мои слова.

Ну что ж, пусть подумает, а я мешать думать не буду.

Усевшись на краю его кровати поудобней, я закинул ногу на ногу и опёрся локтями на закинутую ногу.

Уж не знаю, до чего в своей голове дошёл Афанасий батькович, но через десяток секунд он спросил:

— Как называлась больница?

— Московская психиатрическая клиническая больница имени Кочубеева.

— Твою мать! — Бывший император ударил кулаком по кровати. — Это, и правда, совсем не больница.

Я усмехнулся:

— Как ты сам, наверное, уже понял, тебя там держали привязанным к столбу, на капельницах и подключённым к странному прибору.

Афанасий приподнял бровь:

— К столбу? Даже так?

— Именно.

Мужчина задумался и побарабанил пальцами себе по подбородку. Затем, спросил:

— А почти твоя личная инициатива — что ты имеешь ввиду?

— Это значит, что я увидел как Марья копается в библиотеке, пытаясь найти причину, почему ты так быстро сошёл с ума. В естественный процесс она не верила. Ну, вот я и решил проверить. — Я оскалился. — Мне же тоже любопытно!

Когда я сказал про его дочь, на лице отца появилась лёгкая улыбка:

— То есть, это моей Марье сказать «„спасибо“» за то, что я больше не батарейка?

— Мне говори. А уж скажешь ты что-то Марье или нет — зависит от нашего с тобой разговора. Ты спросил, что хотел. Теперь — моя очередь.

* * *

Мда… По рассказу императора, стало понятно, что больничка — совсем не больничка. Ну, тут я уж и до рассказа бывшего императора не сомневался в этом.

Психиатрическая больница оказалась прикрытием для спец-тюрьмы — в ней содержались, в основном, вражеские маги. Просто содержать их в тюрьме — не очень выгодно, да и опасно, «негаторов» магии по целому миру — всего ничего. А когда маги под седативными — они и не опасны как бы. Плюс ещё можно с них ману сливать, заполняя накопители маны (оказывается, и такие были). Чем мощнее маг — тем он более ценен.

Иногда, конечно, в этой тюрьме содержались и не боевые маги иностранцы, захваченные на полях сражений, а… так сказать, местные неугодные маги. И уж где-где, а оказаться в такой вот тюрьме бывший император никак не ожидал. Но, как говориться, от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Именно в такой вот тюрьме он, скорее всего, и закончил бы свою долгую жизнь будучи батарейкой — если бы не я.

Не