Новая жизнь 5 (СИ) - Хонихоев Виталий

— Так он же типичный полицейский в отставке! — говорит Сэки: — ты ему подкинь задачку, обратись к нему, мол чую я подвох в этом деле и он начнет землю рыть! Сразу помолодеет и вкус к жизни появится!

— Ну ты и … — слово «дура» застряло в глотке у Ои, потому что вдруг предложение Сэки-тян показалось не таким уже и глупым. Может потому, что это был уже второй бокал пива, а может…

— Да. Человек начинает сдавать тогда, когда ему не зачем жить. А ты ему цель в жизни и дашь. О! Заодно скажи ему, что если ты решишь это дело, то тебя повысят! Тут помимо честолюбия и желания разгадать, еще и отцовское чувство будет! Сразу оживет.

— Но… — Оя вспомнила, с каким энтузиазмом пап всегда говорил про свои дела — те, которые он мог рассказать. Как она сейчас понимала — половину из них он выдумывал, чтобы рассказать маленькой дочурке, чтобы она могла им гордится, но ведь это может работать в обе стороны, верно? Она решительно набрала номер и поднесла телефон к уху.

— Алло! Папа? Да, это я. Мне нужна помощь. Да, представляешь, у нас тут один омамори повесился и чует мое сердце, что не все так чисто в этом деле. Да, приеду, поговорим.

— Ну ты авантюристка! — говорит ей Сэки: — там чистое самоубийство, Кимура-сан точно сказал.

— Твой Кимура — бабник и трепло, а я только что кавалерию вызвала. — говорит Оя: — ну и … пусть даже ничего и не будет. Зато папа взбодрится, и я с ним пообщаюсь. Ты права, Сэки-тян, ему надо делом заняться. Вот я его и найму, деньги он от меня все равно не берет, а тут… в общем, кругом ты права, Сэки-тян, спасибо!

— Это в первый раз. — говорит Сэки: — мы работаем вместе уже год и это первый раз, когда ты говоришь такие слова.

— Так запомни этот день, гайдзинка!

POV Таро Хираи частный детектив

Он посмотрел на замолчавший телефон в руке. Надо же, подумал он, она позвонила. Сколько времени я ее не видел? Слишком много, да.

— Золотая Рыбка звонила? — спрашивает у него Джи Джи, которая как обычно — сидит на подоконнике и курит свои вонючие сигареты, глядя наружу.

— Тебе дело… — ворчит он, убирая телефон: — звонила и звонила, тебе то что…

— Единственное, что в тебе есть ценное — это она. — говорит Джи Джи и выпускает струю дыма изо рта. Струя формируется в маленького дымного дракона и устремляется к потолку.

— Ты все еще отец, старый ты пень, соберись — продолжает она: — твоей дочери нужна помощь. По-настоящему. Ты еще способен на дело? На настоящее дело? Ведь ты пропил все свои мозги и твоя рука уже не так крепка, как прежде. Старый ты хрен, Хираи.

— Омамори в квартале… — бормочет себе под нос он, не обращая внимания на воображаемую подружку: — ну, омамори и омамори, ну и что… погоди-ка… — он вскакивает и садится на диване, вынимает телефон и начинает рыться в нем.

— Ага! — говорит он: — вот… это же…

— Помнишь того бойкого молодого человека, который у тебя сведения запрашивал про Обу Иошито? — спрашивает Джи Джи с подоконника: — ведь помнишь, а? Конфликт интересов?

— Оба Иошито… — говорит Хираи, глядя на фото в своем телефоне: — вот оно значит как. Это ведь… хм. — он быстро читает статью о происшествии, находит другие статьи, читает про происшествие годичной давности, ищет сведения о Куме и его людях… читает статьи про десятый сезон шоу «Токийский Айдол». Наконец он поднимает голову. Смотрит на Джи Джи.

— Что? — не выдерживает та: — чего уставился?

— Я знаю кто это сделал. Я знаю зачем. — говорит он: — я не знаю только — как именно. Но это пока…

— Старые ищейки не умирают, а? — грустно улыбается ему Джи с подоконника: — ты и правда хочешь вернуться?

— А я и не уходил — отвечает он, вставая и вдруг замечая, какой же вокруг бардак. Если Оя, если его дочка, его Золотая Рыбка — все же заедет в гости завтра, то надо убраться. И полы помыть. Он хлопает в ладоши.

— Чего расселась? — спрашивает он у Джи Джи, которая от удивления давится дымом сигареты: — тащи ведро и тряпку, порядок наводить будем!

Глава 19

Универсальное алиби в этой стране — был в школе. Если ты отметился на входе ровно в семь — никого не волнует, что именно ты делал и где на самом деле был до самого вечера. Учителя на уроках явку не отмечают, считается что, если уж с утра отметился, значит в школе. Однако коварные школьники давно просекли эту тему… но все равно, если уж пришли с утра в школу — предпочитают учиться. Потому что японские школьники. Не все, но большинство.

Несмотря на то, что с утра меня привезла в школу Бьянка (попросил ее остановиться подальше, чтобы не было ажиотажа) и я успел отметиться на входе, как и моя подельница Шизука — на математику мы не пошли. Слишком много важных вопросов нужно было обсудить, обсудить именно наедине, а такой возможности у нас в течении дня не будет, а если я еще один день не обсужу события, подвесив ее в воздухе без моральной поддержки и оставив делать свои собственные выводы — всякое может произойти. И если моральная устойчивость и правильная политическая позиция твоих друзей и подружек — всего лишь приятный бонус, то моральная устойчивость и лояльность твоих товарищей по преступлению — это насущная необходимость. Знаете, как раскрываются преступления тридцатилетней давности? По ним уже давно закрыты дела, никто ничего не ищет и все эти киношные истории про «ага, у нас появился новый метод, наконец то мы поймаем знаменитого Убийцу из Сейтеки!» — как правило ерунда. Бывают исключения, но это когда поймали не того, он уже лет тридцать сидит на пожизненном или казни ждет, а тут — бац и не он.

Так вот, такие вот преступления раскрываются потому, что сами преступники треплются. По пьяни хвастаются, или там статус свой повысить хотят угрозами, мол я тогда-то такого-то убил и тебя сейчас убью. Человек стадное животное и чем сильнее он хочет что-то скрыть, тем сильнее это просится наружу. Лекарство — проговорить ситуацию, расставить акценты, успокоить и … забыть. Забыть окончательно, не вспоминать, не думать, просто лакуна в памяти напротив того дня. Но это возможно только если сперва понизить важность события… или вытеснить другим.

Потому мы с Шизукой сидим друг напротив друга в клубной комнате. Предварительно я убедился, что весь этаж пуст, в старом корпусе никого, все на учебе, к экзаменам готовятся.

Шизука сидит, руки на коленях, собрана и серьезна, в глазах — уважение и готовность подчиняться. Прямо юный пионер, всем ребятам пример. Все-таки прав Широ, что-то серьезно не так с нашим поколением. Для меня в свое время первое убийство человека — стресс был. По ночам спал хорошо, молод еще был, но в тот момент чуть не блеванул. А эта — сидит тут, глазками блестит, все с ней нормально, поди еще и ночь спала спокойно, без сновидений и как убитая. Если ей для того, чтобы спать спокойно каждый раз надо кого-то убивать, то мы тут довольно скоро до камеры смертников докатимся… так, нет, прочь негативные мысли, мне сейчас работа предстоит. У меня проповедь, у меня первое обращение, мне надо сосредоточится.

— В связи со вчерашними событиями — говорю я и Шизука — собирается, становится еще более сосредоточенной. На какой-то момент я думаю о том, что никогда ее такой не видел, ни на одного учителя она не смотрела так, не в ту школу она поступила, ох не в ту. Ей бы в Академию Убийц или там в Скрытую в Листе, где шиноби готовят. Как раз Хината получилась бы, тихая, скромная, внимательная убийца. С сиськами. Впрочем — не дело сейчас о сиськах, сейчас надо продолжать проповедь.

— Вчера ты показала себя с хорошей стороны. Была спокойна, хладнокровна, не суетилась и все сделала правильно — сперва надо ее похвалить, она насторожена и взволнована, хотя не показывает этого. Прямо сейчас я для нее — авторитет, билет в чудесный мир где все такое вкусное и можно людей убивать и ничего тебе за это не будет. Потому прямо сейчас она выслушает от меня даже то, что никогда не от кого и слушать бы не стала. Моя задача — воспользоваться этим и выстроить у Шизуки в голове и сердце стройную систему морального кодекса со всеми этими «не убий» и «не укради», добавив рефрен — «без крайней на то необходимости». В общем, воспитать из человека хорошего и ответственного члена общества. Вот как я, например.