Триумф нежности - Джудит Макнот

— Под «компаньонкой»я не имел в виду злобную старую мымру, которая будет ходить за тобой по пятам. Я только лишь хотел сказать, что ты не можешь жить одна. Иначе в тот же миг, когда я переступлю порог твоего дома, сплетницы скажут, что мы легли в постель, и все этому поверят. Сейчас тебе наплевать, но скоро эта деревня станет твоим домом. И тебе скорее всего не понравится, если даже спустя много лет ты не сможешь пройти по деревне, чтобы люди не шептались за твоей спиной.

— Я по-прежнему против этой идеи, из принципа, — сказала Кэти, но уже не так убежденно, потому что Рамон нежно исследовал ее ухо.

От его приглушенного смеха у Кэти по спине пробежала дрожь.

— А я-то надеялся, что ты против этой идеи, поскольку компаньонка помешает нам быть наедине.

— И из-за этого тоже, — лукаво согласилась Кэти. Рамон искренне развеселился:

— Я собираюсь жить у Рафаэля. Дом Габриэлы всего лишь в миле от него. — Проведя рукой по ее мягкой щеке, а потом по волосам, он хрипло произнес:

— Мы сможем найти время и место для того, чтобы встречаться и…

Кэти улыбнулась, гадая, научится ли она когда-нибудь понимать его. Это уникальное сочетание нежности и силы, необузданной мужской жажды и спокойного знания и опыта в области секса и потрясающего самообладания. Неудивительно, что она была смущена с первого дня их знакомства. Этих качеств она не встречала прежде ни у кого.

Гарсия остановился около деревенской площади.

— Мне показалось, что ты бы предпочла прогуляться, — объяснил Рамон, помогая ей выйти из машины. — Гарсия отвезет твои вещи в дом Габриэлы, а затем вернется к себе в Маягуэс.

Солнце начинало садиться, небо уже окрасилось в золотисто-красные тона, когда они пересекли площадь, в центре которой возвышалась величественная старинная испанская церковь.

— Вот здесь мы будем с тобой венчаться, — сказал Рамон.

Кэти посмотрела на церковь, а также на маленькие здания, окружавшие ее со всех сторон. Испанское влияние сказывалось в сводчатой форме дверей, окон и в черных металлических решетках, которыми были украшены витрины магазинов. В этих магазинах продавалось все — от свежего хлеба до маленьких, замысловато вырезанных статуэток святых. Повсюду были цветы: они свешивались с балконов и окон, росли в огромных кадках перед домами, и многообразие их красок дополняло очарование маленькой площади.

По площади прогуливались туристы с фотоаппаратами, некоторые останавливались взглянуть на витрины или сидели в кафе, потягивая прохладные спиртные напитки и глазея на деревенских жителей.

Кэти бросила взгляд на Рамона, который шел рядом с ней, повесив пиджак на плечо. Несмотря на его внешнее спокойствие, Кэти все время улавливала тревогу, с которой он ожидал ее первую реакцию на свою деревню.

— Она прекрасна, — честно сказала она. — Очень живописна и очаровательна.

Беглый взгляд, который он бросил на нее, был подозрительным.

— Но крошечная и совсем не такая, как ты ее представляла.

— Куда более комфортабельная, чем я ожидала, — упрямо возразила Кэти. — Здесь даже есть центральный магазин. И, — добавила она шутливо, — здесь целых две гостиницы! Я поражена.

Похвалы не достигли цели, но замечание про гостиницы, кажется, помогло. Усмехнувшись, он положил руку ей на талию и притянул к себе, чтобы быстро, но крепко обнять.

— Большой Дом, — сказал он, кивнув в сторону старинной причудливой трехэтажной гостиницы с чугунными решетками на балконах. — Предмет его гордости — десять комнат для гостей. В другой только семь, но есть маленькая гостиная и намного лучше стол. Там мы и пообедаем.

В ресторане было пять столиков, четыре из них занимали туристы, которые смеялись и болтали. Кэти и Рамон заняли свободный. Официант зажег свечу в центре стола, покрытого скатертью в красно-белую клетку, и принял заказ. Рамон откинулся на стуле и улыбнулся Кэти, которая глядела на него с недоумением.

— Ну и как тебе здесь? — спросил он.

— Я все пытаюсь понять, где ты до этого жил и чем занимался. Ты не работал на своей ферме, иначе тебе не пришлось бы жить у Рафаэля.

Рамон ответил медленно и очень осторожно:

— В прошлом я жил недалеко от Маягуэса и работал на компанию, которая потерпела банкротство.

— Эта компания занималась фермерским бизнесом? — спросила Кэти.

Рамон поколебался и затем кивнул:

— Среди прочего она занималась и консервированием. Еще до того как познакомиться с тобой, я решил, что, вместо того чтобы перейти в другую компанию, я буду работать на собственной ферме, чтобы не платить кому-то за то, что смогу сделать сам. В течение ближайших двух недель какое-то время я собираюсь посвятить компании, а оставшееся — потрудиться с людьми, которые будут чинить наш дом.

Наш дом. От этой фразы у Кэти сжалось сердце. Это прозвучало так странно. Так окончательно. Отведя глаза, она играла с бокалом, вращая его в пальцах.

— Что тебя пугает, Кэти? — спросил он после паузы.

— Ничего. Я просто думаю о том, что мне делать, пока тебя не будет.

— Пока я работаю, ты можешь покупать вещи, необходимые для нашего дома. Многое ты сможешь купить в деревне. Мебель придется купить в Сан-Хуане. Габриэла покажет тебе магазины и будет сопровождать тебя в качестве переводчика.

— Мебель? — уставилась на него Кэти. — Разве в твоем доме в Маягуэсе нет мебели?

— Мне пришлось продать ее. Так или иначе, она все равно не подошла бы к деревенскому дому.

У него напрягся подбородок. Кэти решила, что мебель была предметом его смущения, так же как и дом, и что ему, наверное, кажется, что она недостаточно хороша для нее. Она прекрасно понимала, что Рамон предложил ей жить с дочерью Рафаэля, потому что он не смог бы оплатить ее двухнедельное пребывание в отеле. Ремонт дома и покупка новой мебели стоят больших денег. Которых у него нет. Осознав это, она почувствовала себя крайне неудобно.

А если произойдет что-нибудь, что убедит ее не выходить за него? Как она сможет посмотреть ему в глаза, говоря об этом, после того как позволит ему потратить так много денег ради ее комфорта?

Кэти почувствовала, что ее заманили в ловушку. Прав — , да, зашла она сама, но как только двери начали закрываться за ней, она испугалась. Внезапно брак предстал перед ней со всей его устрашающей неизбежностью. Кэти решила, что надо пока сохранить независимость, чтобы можно было уехать, если она передумает в течение последующих недель.

— Я хочу заплатить за часть мебели, — внезапно выпалила Кэти.

Рамон подождал с ответом, пока официант, который принес им еду, не ушел.

— Нет, — кратко сказал он.

— Но…