Выбор (ЛП) - Блэк Шайла

— Конечно. Я составлю тебе компанию, пока ты ешь.

— Нет. Ты покушаешь, тоже.

Прежде чем она успела возразить, он указал на пустой столик. Чувствуя странное побуждение сделать то, что он велел, она села. Через десять минут он вернулся с гамбургерами, жареной картошкой и газировкой. Она принялась за еду, доев почти каждый кусочек.

Потом она убрала со стола.

— Спасибо, доктор Бекман.

— Когда мы не на работе, зови меня Бек.

Улыбка осветила все ее тело, поскольку только друзья называли его так.

— Конечно… Бек.

— Готова к большим поездкам? Или тебе нужно несколько минут, чтобы еда улеглась?

Она подняла бровь:

— Почему? А тебе?

— Возможно, и мне.

— Ты весь день смотришь на кровь и кишки, но у тебя чувствительный желудок?

— У меня не чувствительный желудок. Просто… более чувствительное равновесие.

— Может, мне следует называть тебя принцессой.

— Будь осторожна, малышка.

— Или? — Она подняла бровь на него.

— Может, ты и узнаешь.

— Я думаю, что ты все лаешь и не кусаешь.

Его ухмылка сказала ей, что она ужасно ошибается.

— Продолжай так думать. Ты узнаешь все по-другому. А теперь пойдем со мной, чтобы я мог доказать, какой я мужественный, выстрелив во что-нибудь.

Пока они шли к тиру, Хэвенли не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой счастливой. Но когда Бек взял ее за руку и вложил в свою, ее эйфория перетекла в широко раскрытые от удивления глаза.

Она ему нравилась. Как мальчику нравилась девочка. Нет, как мужчине нравилась женщина.

День не мог стать более идеальным.

Она клялась, что шла по облакам, когда они ехали на "Марке Твене" вокруг острова Тома Сойера, поймали железную дорогу Биг-Тандер-Маунтин, а потом промокли до нитки на Всплеск-Маунтин. Она, вероятно, утомила его своими тремя поездками в Особняк с привидениями, но это было так умно и имело полно деталей. Может, он не слишком возражал, потому что, когда он скользнул рядом с ней в их “роковой коляске”, он прижал ее к себе и снисходительно улыбнулся.

После этого они наткнулись на Пиратов Карибского моря.

Когда поездка закончилась, она все еще пела “Йо-хо, Йо-хо, жизнь пирата для меня…” Он проводил ее до Голубого протока, откуда открывался вид на мягко плещущиеся воды реки. Их провели к столу, окружавшему Болотную тьму по периметру и усеянному светлячками. Это было… романтично.

— Чего ты хочешь? — он оторвал взгляд от меню, приподняв бровь.

Он имел в виду еду — возможно — но ее сердце все еще пропустило несколько ударов.

— Я… мне не нужно…

— … поесть? Да, тебе нужно. Позволь мне перефразировать свой вопрос. Есть ли в меню что-нибудь, на что у тебя аллергия или что тебе не нравится?

— Я не люблю баранину.

— Тогда мы будем избегать её.

Бек заказал им обоим омаров и говядину. Хэвенли старалась не задыхаться и не возражать. Он не оценил бы этого, но это было так дорого… Она могла бы неделями кормить себя и отца за счет одного этого приема пищи.

После вкусного гумбо официантка принесла филе миньон и лобстера с картофелем на гриле, а также бутылку красного вина. Каждый вкусный кусочек был изысканно совершенен.

— Мы разговариваем во время обеда в больнице, но есть много вещей, которые я не знаю о тебе, Хэвенли.

Она сморщила нос.

— Я скучная.

Его взгляд укорял ее.

— Сомневаюсь в этом. Расскажи мне все…

Что она могла ему сказать, чтобы не испортить настроение?

— Ты же знаешь, что я из Висконсина. Я выросла с любовью к "Ох уж эти детки" и..

— Что, черт возьми, такое ковровая крыса?

— Это мультфильм. Ну, раньше был. Они больше не снимают его.

— Прости? — Он выглядел так, словно не знал, извиняться ему или смеяться.

— Все нормально. Став взрослой, я больше не развлекаюсь анимационными шоу о детях в подгузниках.

Он чуть не поперхнулся вином.

— Рад это слышать.

— Да ладно тебе. Наверное, тебе нравились один-два мультфильма в детстве. Признайся.

Бек колебался.

— Меня гораздо больше интересовало быть на свежем воздухе. Если в это был вовлечен мяч, еще лучше.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Это звучит так невероятно… по-мужски.

— Я рад, что ты заметила, — съязвил он. — Ладно, любимое мороженое?

— А какое у тебя? — возразила она. — Сначала я над тобой посмеюсь.

Это заставило его рассмеяться.

— Возможно, Рейн в последнее время испортила меня своей любовью к карамельному карибу.

— Я не могу винить тебя за это, хотя предпочитаю c мятной крошкой. Когда я была ребенком, там было одно местечко, где его делали из кусочков андского мятного крема и… ох. Это был, — она хихикнула, — оргазм в рожке.

— Неужели? И ты знаешь, каково это?

Она закрыла глаза, чувствуя, как ее охватывает стыд:

— Фигура речи.

— Значит, я должен быть лучше, чем рожок мороженого?

Он имел в виду, доводил ли он ее когда-нибудь до оргазма?

— Что?

Бек прочистил горло:

— Любимое время года?

— Хм… когда я жила в Висконсине, это было лето, конечно же. Но ЛА — это лето круглый год, так что… Что насчёт тебя?

— Осень.

— Тебе нравятся хрустящие листья и осенний ветерок?

Он ухмыльнулся: — И футбол тоже. Это гораздо важнее.

— Конечно. Определённо, мужчина.

— Тебе нужно, чтобы я доказал это?

— Ты действительно должен перестать дразнить меня…

— Кто сказал, что я дразню? — Он послал ей распутную улыбку.

Она закатила глаза:

— Любимая группа?

— Я — гранжист старой школы. Дайте мне "Nirvana", "Pearl Jam", "Stone Temple Pilots"… и все такое. Но я слушаю любую музыку. Кто тебе нравится?

— Maroon 5. Adam Levine.

— Поющий как девчонка?

Она шлепнула его по руке через стол.

— Невероятно талантлив и сексуален.

Бек усмехнулся:

— Ты так думаешь?

— У него потрясающие тату.

Бек оттянул рукав рубашки через локоть, чтобы показать что-то этническое вокруг своего выступающего бицепса.

— Как это?

— У тебя… — Хевенли уставилась на него, пытаясь связать свои слова воедино. Даже за тысячу лет она и представить себе не могла, что у доброго доктора могут быть татуировки.

— Я удивлена.

— Многое во мне может тебя удивить, — его ухмылка почти обожгла ее. Хитрая, полная знаний, слегка развратная.

— Например?

— Я достаточно шокировал тебя для одного дня, — он наклонился ближе над своим забытым десертом. — Но давай просто скажем, что мои руки — не единственное место, где есть тату.

Она открыла рот, но тут подошел официант, чтобы снова налить кофе.

Бек взглянул на часы:

— Сейчас чуть больше девяти. Если мы не уйдем отсюда, то не успеем на фейерверк.

После того как он заплатил по счету, она последовала за ним сквозь темноту, пока они, наконец, исследовали замок. Она завизжала от восторга, когда он купил ей пару ушей Микки Мауса, вышитых ее именем. Они успели как раз вовремя, чтобы проскользнуть в VIP-зону посмотреть фейерверк возле замка, прежде чем прозвучала первая песня и первые яркие вспышки цвета осветили небо. Они стояли рядом, и она была совершенно очарована, пиротехническое шоу превзошло ее самые смелые мечты.

Ее взгляд был прикован к каждому ослепительному взрыву в небе, и слезы счастья катились по щекам. Бек провел пальцем по ее лицу, поймал случайно попавшую слезу и попробовал на вкус. Она вздрогнула, внезапно почувствовав, что не может смотреть ни на что, кроме него. Он ничего не ответил. В словах не было необходимости. Происходило что-то волшебное, что пугало ее и в то же время притягивало еще ближе.

— Ты собираешься поцеловать меня? — наконец прошептала она.

— Когда мы будем одни, — он погладил ее лицо своей теплой ладонью. — Но не сейчас. Стоит подождать и сделать все правильно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Затем последний фейерверк взорвался оглушительным крещендо музыки, и момент прошел.

Пора отправляться домой.